О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал

Когда-то, преподаватель в институте сказал: делай что можешь, случиться что должно. Может и вправду, делать что могу? А что я могу? Вон, бедолаги-дикари приняли его за посланца небес. Кричат, что он их поведёт, поможет, спасёт от голодной смерти. Может и вправду надо их, куда-нибудь отвести? Только вот, куда? Куда отвести этих детей природы, чтоб им было хорошо?

Судя по словам Харума, в одном месяце пешего хода начиналась степь, а за ней было море. Где море там тепло и много рыбы. Но там наверняка и людей хватает. Куда ж их вести-то не на север же, где постоянно холодно и кушать нечего. На запад? Там, Харум сказал, тоже одни леса. А лес уже не устраивает племя, устали они за дичью гоняться, хотят чего-нибудь ещё. А чего ещё они хотят? Кто ж их знает?

Вот ещё одна странность, ни у кого нет, ни одной железки, всё оружие и орудия труда из камня, кости или дерева. Значит, эти люди не знают железа и не знают, как его добывать. Я в прочем тоже. Вообще-то надо себе дубину, какую присмотреть, случай чего будет чем от кого отмахнуться.

— Охотник! — окликнула Серёгу Орать. — Пора спать, Отец небо накинул дырявую шкуру на себя и теперь спит. Нам тоже пора.

— Ты иди, ложись, я ещё посижу, подумаю, — отмахнулся Серёга и подкинул в костерок палочку.

— Охотник, я не могу без тебя спать. Женщина не может спать одна. — не унималась Орать.

— Иди спать, — твёрдо и немного грубовато приказал Серёга. — Или я тебя прогоню.

— Не надо прогонять, я буду спать одна.

— Тарха, ты тоже иди. Иди, иди! — Серёга подтолкнул женщину, а сам про себя сказал: — Я в такой вони не усну. Как только найдем, какую-нибудь речку, я вас всех перемою.

Женщины залезли в шалаш, и некоторое время шебаршились устраиваясь. Серёга слушал их тихий разговор, а потом всё стойбище погрузилось в тишину. Только в лесу угукали и ухали ночные птицы. Серёга подумал, а выставили ли дикари кого в ночной дозор, охраняет ли сон соплеменников кто? Надо утром спросить у Харума.

Он ещё посидел какое-то время, а потом стянул с себя свитер, высохший на теле за день. Снял армейские траки и подвесил их на колышки возле костерка. Носки разложил тут же, на шкуре, на которой сидел. Странно, ведь была ранняя весна, а здесь как будто бы лето! Точно лето, всё кругом зелёное, мухи, комары летают. Чудно как-то!

Он и не заметил, как уснул. Ночь пролетела как одно мгновенье, и Серёга проснулся оттого, что его кто-то тряс за плечо.

— Ну, чего надо-то? Чего поспать не даёте? — спросил Серега, открывая глаза. Над ним стояла Орать и шептала:

— Вставай, Охотник, уже Отец Небо проснулся.

— А-а, это ты, — Серёга привстал и посмотрел на стойбище. Мужчины и женщины разбирали шалаши и делали из них волокуши. — Встаю, встаю. Чего делать будем, шалаш разбирать?

— Надо разбирать, делать волокушу и складывать вещи, — закивала Орать. — Тарха уже много разобрала.

— Сейчас поесть бы, — сказал Серёга, — вы вообще завтракаете?

— М-м-м? — удивлённо промычала Орать.

— Ладно, проехали, давай шалаш собирать.

Но Серёге не пришлось поучаствовать в разборке шалаша и изготовлении волокуш. Харум привёл четверых подростков и приказал им разбирать шалаш, ладить волокушу и вообще не отходить от Серёги ни на шаг. Серёга воспринял это как выделение в его распоряжение прислуги, но командовать не спешил, потому, как ничего не понимал в приготовлениях к походу дикарей.

Прошло ещё немало времени, когда Харум сообщил о том, что племя готово к походу. Серёга поинтересовался у него, знает ли он как идти к Пустым Землям, на что Харум утвердительно кивнул, не выказав и тени удивления.

— Вот если знаешь, выдвигайся вперёд и показывай дорогу. — Сказал ему Серёга, положив руку на плечо.

— Разве могу я вести племя, если есть ты? — спросил Харум.

— Я указываю путь, а ты ведёшь, ты же знаешь всех в племени, так?

— Так, — кивнул Харум.

— Ну, раз так, то скажи, что Охотник приказал тебе идти первым, вот и всё.

— Ты велишь идти мне первым? — словно не слышал объяснений Серёги, переспросил Харум.

— О-о-о, чёрт! Велю я, велю! Тебе велю Харум! Иди первым! Понял? — повысил голос Серёга и все кто стоял рядом обернулись и присели. Харум повернулся к людям и громко заорал:

— Небесный Охотник велит идти мне первым! Я первый!

Племя одобрительно загудело, мужчины подняли вверх свои копья, больше похожие на оглобли и стали скандировать:

— Первый, первый!

Выступили, когда солнце уже кренилось на запад. Серёга ничего не понимал, по его мнению, можно было переночевать ещё одну ночь, а уж с утра и начинать поход. Но Харум пояснил, что нужно засветло перейти ручей и выйти из леса. Ночевать они будут на холмах, до захода солнца должны успеть.

И вот племя двинулось. Женщины и подростки тащили волокуши, а мужчины окружали племя кругом, нет-нет удаляясь глубже в лес. Солнце неумолимо клонилось на заход и вскоре они вышли к ручью. Тут немного задержались, все по очереди напились воды и набрали в небольшие кожаные мешки.

Преодолев ручей, племя двинулось дальше. Лес упорно не хотел кончаться и Серёга подумал, что надо было настоять на походе с утра, а не на ночь глядя. Серёга шёл в середине процессии, приглядывая за парнями, что тащили его волокуши. Из головы отряда прибежал подросток и сказал, что лес кончается, и они скоро выйдут к холмам, а Харум велел позвать Охотника, чтобы тот указал место для стоянки. Серёга поспешил вперёд.

Место под стоянку Серёга выбрал на небольшом холме, объяснив это тем, что на верху лучше обороняться и сверху всё видно. Харум удивился, но спорить не стал и приказал огонь не разжигать, а ужинали все холодным сушёным мясом и какими-то плодами. Если мясо Серёга ещё как-то ел, то от плодов отказался, представив себе, что завтра посетит все кусты, какие встретит по дороге.

Спал Серёга в эту ночь между двух женщин, которые зажали его с боков, не давая замёрзнуть. Он долго не мог уснуть, запах немытых тел всё лез ему в нос. Ночь прошла спокойно, а наутро Серёга вспомнил, что опять не спросил, выставляет ли Харум ночную стражу. Но и утром ему стало некогда, племя двинулось вперёд, двигаясь по возможности быстро.

Сегодня Серёга шёл почти в голове отряда и в полдень объявил привал, видя, как устали женщины и дети. Он велел развести небольшой костерок и позвал к себе Харума и ещё нескольких охотников, пользующихся в племени наибольшим авторитетом.

— Харум, — начал разговор Серёга, когда все расселись вокруг костерка, — вот скажи мне, а ночью кто-нибудь охраняет стойбище или стоянку?

— Ночью? — переспросил Харум. — А зачем? Ночью все спят.

— И животные спят? — спросил Серёга.

— Спят, — утвердительно кивнул Харум.

— И люди из других племён, тоже спят?

— Да.

— А если они решат ночью напасть на стойбище? Решат убить всех мужчин и увести женщин? — вновь спросил Серёга, памятуя о рассказах того же Харума.

— Нет, ночью все спят, — Харум отрицательно покачал головой. — А если и нападает ночью ночной зверь, то так должно быть. Значит, так велит Отец Небо.

Серёга почесал затылок, придумывая как бы убедить Харума в обратном. И тут он вспомнил, что его считают Небесным Охотником, посланником Отца Небо.

— Короче, так, Харум. Я, Небесный Охотник, велю тебе каждый вечер оставлять троих охотников охранять стоянку. Так велит Отец Небо. Понял?

— Да, Охотник! — Харум, казалось, воспринял слова Серёги как данность, и перечить не стал.

— Каждый вечер ты будешь оставлять разных мужчин, что бы все успевали отдохнуть. Понял?

— Да, Охотник!

— И ещё. Ты знаешь, что нас ждёт впереди? Там? — Серёга протянул руку, указывая по направлению движения племени.

— Только Отец Небо знает, что ждёт нас впереди. — Уверенно ответил Харум и остальные одобрительно загудели, видимо считая его знатоком слов Отца Небо.

— Понятно, — протянул Серёга. Он посмотрел в упор на Харума и тот отвёл взгляд. — Теперь будет по-другому. Ты, Харум, укажи на того охотника, который бегает быстрее всех, кто меньше всех устаёт. Ну!