Восьмой день творения

* * *

В Варшаву он приехал "Одером" - кажется, одним из самых быстрых экспрессов в стране. Что ж, Вроцлав не обладал Угольной Магистралью, как например Катовице.

Утреннюю газету купил еще на вокзале. Заметку о мужчине, сбитом во время перехода улицы в неположенном месте, найти было не так-то легко. Читая о том, что пострадавшего, находящегося в шоке и с множеством трамв, увезли в госпиталь, Оршевский почувствовал, как у него с души упал камень. Что ж, этой тропой пройти не удалось, а по телефону, оставленному Рогочки никто не отзывался. Значит, оставался только Трачук. Этот человек должен ведать, кто дергает за нити. Вот только, оказавшись перед зданием министерства, Збышек струсил и направился в находившийся напротив бар. Там он открыл пакет, полученный от уголовника.

"Многомерная вселенная" - гласили красивые буквы на обложке книги, а на внутренней ее стороне был экслибрис отцовской библиотеки. Книжку эту Збышек читал в поезде. Любопытная, хорошо написанная вещь о физике, затрагивающая философию. Он и не знал, что его отец интересуется чем-то подобным.

Оршевский повертел в пальцах карточку, исполнявшую роль закладки. Обычная, прямоугольная - обладающая двумя измерениями: длиной и шириной. Быстрыми движениями он начал сворачивать ее в трубочку, все более плотную, все более тонкую. Вскоре у него получилось что-то вроде стерженька, практически одномерного. Автор книги утверждал, что в самом начале вселенной могло получиться что-то подобное. Шесть из десяти измерений свернулось до таких микроскопических размеров, что сейчас их невозможно увидеть. Для их исследования пришлось бы использовать виды энергии, недоступные даже в ближайшем будущем. Ясное дело, эта теория входила в противоречие со здравым смыслом. Согласно ей мы живем в трехмерном мире, где длина, ширина и высота зависят от изображения каждого объекта или ситуации, если только к ним добавить четвертое измерение - время. Далее автор объяснял, что здравый смысл человечество частенько подводил. Особенно, если с его помощью пытались судить о будущем. К примеру, так сейчас обстоит дело в мире атомов или в его противоположности - в космологии. Физики, осторожно исследующие эти пространства, увидели кроме множества зависимостей симметрию, просматриваемую за многомерной основой нашей действительности. А затем шли параллельные вселенные, петли времени, все, что подсказывает воображение.

Спрятав книгу, он расплатился и вышел на улицу. С неба капало, но Збышек доверчиво поднял вверх лицо. Неужели ему всегда суждено пасовать перед действительностью? Одни творят будущее, а другие обречены жить в прошлом. И от этого не убежишь. Он посмотрел на мрачную громадину здания и, поборов дрожь неуверенности, вошел в него. Визитки и звонка с вахты хватило, для того чтобы он вскоре оказался на нужном этаже. Пастельный цвет стен и большие цветочные горшки возле окон, как в любой канцелярии. Встретившаяся в коридоре девушка, несущая стопу папок, мимоходом ему улыбнулась. Похоже, процесс его превращения в зернышко между зубцами огромной машины, завершился. Остановившись возле двери, Збышек набрал в грудь воздуха и тихо постучал.

Приглашение тоже было тихим. Он вошел. Трачук сидел за столом и внимательно разглядывал визитера. Создавалось впечатление, что хозяин кабинета словно бы сравнивает вошедшего с неким хранящимся в памяти описанием. В комнате слегка пахло мастикой для мебели.

- Садись, - скупо улыбнувшись, пригласил Трачук. - Позволь, я буду к тебе обращаться по имени. Я хорошо тебя знаю по рассказам твоего отца.

Збышек осторожно сел в кресло. Теперь он знал ответы на некоторые вопросы.

- Это вы прислали того уголовника?

- Да, - мужчина слегка сконфузился. - Только он не должен был требовать никаких денег. Впрочем, я разговаривал с ним по телефону и ты о нем теперь можешь забыть.

Это было для Збышека существенным, но не самым главным.

- А письмо? Оно и в самом деле было написано вам?

- Ты прав.

- Но для чего?

Некоторые люди, желая подчеркнуть важность сказанного, неожиданно наклоняются к собеседнику. Трачук принадлежал как раз к таким.

- Хочешь знать, почему я не сказал тебе правды? Почему ты раньше не слышал о пещере или обо мне, хотя я и говорю, что был приятелем твоего отца? - Он сам себе кивнул. - Терпение. В этом деле много тайн. Сейчас ты все узнаешь.

Магнитофон оказался в столе, а колонки - на стене, за спиной. Он включил пленку на заранее приготовленном месте. Сначала послышался стук закрываемой двери, потом шаги.

"Я вас слушаю, чем могу служить?" - Збышек узнал голос Трачука. Наступила тишина, словно пришедший неожиданно остановился. Слова, прозвучавшие позднее, заставили Збышека затаить дыхание.

"Марек, мы ошиблись, оба варианта никуда не годятся, - это был голос его отца! - Мы ни под каким видом не имеем права путешествовать во времени. Рафал раздвоился, как одно из мест, и тот, другой, хочет это сделать. Я вижу моего сына. Только вы вдвоем можете это исправить, однако направляй его постепенно. Привлеки к делу также Рогочки. Прощай"

Уставившись в одну точку на стене, Збышек чутко фиксировал малейшие звуки. На пленке было записано чье-то тяжелое дыхание. Потом послышался иной голос, молодой и на пару тонов выше.

"Моя фамилия Рогочки. Я получил повестку. Думаю, разговор будет о случае с лифтом"

Трачук выключил пленку и откинулся на спинку кресла, явно чего-то ожидая. Прошла секунда - и Збышек пришел в себя. Он вдруг понял значение последних слов.

Запись была сделана уже после несчастья, после смерти отца. Но откуда же тогда взялся его голос? Пленка подделана? Вполне возможно. А для чего?

- Кто это говорил? - наконец выдавил он из себя.- Там, в самом начале.

- Кто? Хороший вопрос, - Трачук соединил кончики пальцев. - Твой отец устами Рогочки.

- Однако, - Збышек не удержался от весьма просто сравнения.- Человек не магнитофон, на него нельзя ничего записать.

- Обычно, - Трачук в первый раз улыбнулся от души. - А еще, как правило, люди не способны двигать предметы силой воли. Вот только Ян Оршевский не был обычным человеком.