Опалы Нефертити

А сейчас он должен был умереть! Точнее, он уже был мертв. И его Руби — вдова. Теперь уже не он, а его братья, другие отцы будут рисовать на песке следы зверей, обучая его сыновей, которые сейчас испуганно выглядывали из-за хижины. Они смотрели на него, но приблизиться не смели. Потому что Джубунджава, торжественно восседавший перед своей хижиной, с длинной белой бородой, грубой как корневище спинифекса. следил за тем, чтобы никто не преступал закона.

— Белые несут зло! — так говорил Джубунджава. — Поэтому черные должны избегать белых. Им нельзя селиться в резервациях, им нужно вернуться в пустыню, подальше от белых!

А Гурмалулу продал свою душу белым. Не послушал старого Джубунджаву. И поэтому сейчас должен был умереть.

Всегда чего-то не хватало Гурмалулу. Вечный скиталец, как все черные люди, он решил посмотреть, как живут белые. Поэтому и пришел к белому колдуну, у которого было сто женщин. Звали его Мис-Си-Онер. Он купил у их племени сто девушек, но не жил с ними и не требовал, чтобы они носили ему пищу, а сам их кормил и только учил их писать какие-то знаки на бумаге и петь. Пришел к нему Гурмалулу, а тот показал ему крест, который всегда носил на шее, и сказал: «Это Иисус-тотем. Самый сильный тотем!» Затем он заставил Гурмалулу одеться в одежды из плотной хлопчатобумажной ткани и креститься. За это он давал Гурмалулу пищу и не требовал от него ничего другого. Хотя ему было и хорошо там, Гурмалулу не долго прожил у миссионера. Дух бродяжничества не давал ему задерживаться на одном месте. Он ушел и стал пастухом на одной ферме. Потом сбежал и оттуда. Нанялся рубить тростник. Не долго пробыл и на этой плантации. И снова вернулся к колдуну с сотней жен. Тот даже не рассердился на него. Он разрешил ему делать бумеранги и деревянных кенгуру, которые продавал иностранцам, а на эти деньги покупал еду для всех. Однажды приехал к ним «художник».

Так белые называют людей, которые рисуют не священные чуринги не дереве, а картинки на бумаге. И изображают не духов и демонов, не тотемы, а поля и деревья, горы и пустыни. Было очень смешно. Однажды и он сам попробовал рисовать. «Художник» дал ему лист бумаги и краски. И ничего у Гурмалулу не получилось. Он только все размазал. Но Гурмалулу не отчаялся. Когда они вернулись в миссию, он потребовал от Мис-Си-Онера новых листов и красок. Старик купил ему все это и оставил его заниматься рисованием. Гурмалулу мазал и рвал листы, мазал и рвал. Иногда, по воскресеньям, потому что только тогда это разрешалось, он ходил в кино. Он очень любил фильмы про ковбоев, которые только и делали, что стреляли и убивали друг друга сотнями.

И вот однажды (эх, лучше бы никогда не приходил этот день!) в миссию пришел мистер Том. Постоял у него за спиной, посмотрел на его мазню и спросил:

— Есть у тебя другие рисунки?

— Нет! — ответил Гурмалулу. — Я их рву.

Тогда мистер Том сказал:

— Больше не будешь их рвать! Будешь отдавать их мне. Уедешь из миссии. Станешь великим. Как Наматжира.

Гурмалулу слышал кое-что о всемирно известном черном живописце, ставшем академиком. Он был единственным туземцем, для кого власти сделали исключение, разрешив ему жить в Алис-Спрингс. Но он не согласился. Поставил условие, чтобы пустили все его племя, которое он кормил и поил. И так как ему отказали в этом, купил легковую машину и грузовик с прицепом, чтобы возить свое племя. Превратил их в моторизованных кочевников. Гурмалулу слышал также, что Наматжира покупал всем своим близким спиртное, хотя белые этого и не разрешают. Не знал Гурмалулу только, что значит «великий».

— У тебя будет много денег, — пояснил мистер Том.

— А зачем они мне? Мис-Си-Онер хорошо меня кормит.

Однако мистер Том так просто не сдавался. Он отвел Гурмалулу в свою машину и угостил его виски. Никогда раньше Гурмалулу не пробовал такого питья. Голова его затуманилась. И все вокруг стало красивее. Даже белый мистер Том уже не казался таким противным со своим длинным носом и ртом-щелью. Он уже не ощущал дурного запаха, который исходит от всех белых людей. И он ушел из миссии. Вернулся в свое племя. Начал рисовать. Мистер Том приходил каждую неделю, приносил ему бумагу и краски и уносил с собой то, что приготовил для него Гурмалулу. За каждый рисунок он оставлял по бутылке виски. Гурмалулу пил и угощал подряд всех мужчин, женщин и детей. И они пили и веселились. Только Джубунджава недовольно ворчал:

— Вот что приносят белые! Смерть и виски! И охотники уже не могут держать копье, не могут метать бумеранг.

Но спирт был сильнее его гнева. Поэтому никто его не слушал.

Однажды в селение пришел Джонни Кенгуру. Его звали так белые, хотя он и не был из тотемной группы Гурмалу-лу. Он пришел с пустыми руками.

— Мистер Том не хочет больше твоих рисунков. Их не покупают.

— Почему ты не принес виски?

— Нет рисунков — нет виски!

— А что будет делать Гурмалулу без виски?

Джонни Кенгуру наклонился к нему и прошептал на ухо:

— Знаешь, что хочет мистер Том, — чтобы ты рисовал ему чуринги!

— Нет! — прохрипел Гурмалулу, задрожав от ужаса.

— Тогда не будет и виски!

Джонни Кенгуру ушел. Как сказал, так и сделал. Не оставил ни одной бутылки.

Гурмалулу едва выдержал два дня. Он уже никого не хотел слушать, ни на кого не хотел смотреть. Раньше он никогда не поднимал руки на Руби и детей, а сейчас бил их, если они попадались ему на глаза. И не выдержал. Тронулся в путь через пустыню. Нашел мистера Тома и сказал ему:

— Дай виски! Буду рисовать тебе все, что захочешь. Буду делать все, что захочешь. И чуринги. Только не знаю, как они рисуются.

Мистер Том разозлился.

— Пойдешь туда, где вы их прячете, возьмешь две-три штуки. Будешь на них смотреть и сделаешь другие такие же.

— Закон не разрешает ходить в Священное хранилище. Закон не разрешает брать чуринги. Племя наказывает за это.

— Некому будет тебя наказывать. Потому что ты покинешь племя. Поселишься тут, рядом. В хижине, полной бутылок виски. Будешь пить, сколько захочешь. Только делать будешь то, что я тебе прикажу.

Гурмалулу протянул дрожащую руку.

— Дай выпить! Не могу больше!

— Нет! — отвел руку с бутылкой мистер Том. — Сначала обещай!

— Согласен! Дай! — прохрипел Гурмалулу, задыхаясь от невыносимой жажды.

И вот поэтому Гурмалулу должен умереть! Потому что послушался белого человека, потому что не убил его, а продался ему ради виски.

Он двинулся в обратный путь. И пошел к Священному хранилищу. Все знали, где оно находится, но никто не осмеливался ходить туда один. Туда приходят только, когда собираются все мужчины племени, чтобы заклинать духов о ниспослании богатой добычи и плодовитости их женщинам. Они складывают перед Хранилищем магические знаки из священных палочек нуртунджи и начинают распевать тайные сказания племени, которые не должны слышать ни женщины, ни дети. Так они поют и танцуют танец тотема кенгуру.

Гурмалулу пролез сквозь узкий проход между каменными плитами, ожидая, что земля вот-вот обрушится и похоронит его. Но ничего не произошло. Он взял три-четыре дощечки, испещренные магическими рисунками. И они не обожгли ему руки. Гурмалулу хорошо знал эти дощечки. Сделать их совсем просто. Каждый ребенок может так нарисовать. Черточки изображали руки фигурок, кружки — их головы. Здесь нарисовано было все — и то, что видно, и то, что не видно: и проглоченное питоном кенгуру, и спрятавшийся за деревом охотник, и червь в земле, и рыбы в воде.

Гурмалулу сказал мистеру Тому, что не знает, как рисуются чуринги, только для того, чтобы отговориться. А он знал. Знал и как подготавливать эвкалиптовую кору, как ее нагревать, а потом придавливать камнями, чтобы распрямить. Знал он и как наносятся краски. Он мог сделать себе и камень с ямками для красок, была у него и раковина улитки для воды. Красками служили комок охры, уголь и белая глина, а кистями — измочаленная эвкалиптовая кора.

Неожиданно он заметил, как из-за скалы напротив высунулась чья-то голова, которая сразу же скрылась. До сих пор он все надеялся, что никто не заметит его кражи. Сейчас эта надежда пропала. Человек за скалой был врагом. Он расскажет все Джубунджаве. Не раздумывая долго, Гурмалулу метнул свой бумеранг. Бумеранг не боевое оружие. Он служит только для охоты на птиц и мелких животных, которые обитают на деревьях. Вращаясь, словно самолетный пропеллер, бумеранг с жужжанием понесся вперед, взвился вверх в воздух и потом свернул влево и вниз и скрылся за скалистой громадой. В этом-то и преимущество бумеранга — поражать закрытые цели.