Основание и Земля (Академия и Земля)

– Да, Голан?

– Если Земля радиоактивна, это хорошо сочетается с тем, что она теплее, чем ожидалось.

– Но это не имеет обратной силы, не так ли? Если она теплее, чем ожидалось, это не обязательно означает, что она радиоактивна.

– Вы правы, не означает. – Тревиз заставил себя улыбнуться. – Не нужно гадать, Яков. Через день или два я смогу сказать об этом больше, и мы узнаем наверняка.

Когда Блисс вошла в комнату, Фоллом сидела на кровати глубоко задумавшись. Она коротко взглянула на девушку и снова уставилась в пол.

– В чем дело, Фоллом? – тихо спросила Блисс.

– Почему Тревиз так не любит меня?

– А что заставляет тебя думать так?

– Он смотрит на меня с беспокойством… Это слово подходит?

– Да, оно подходит.

– Когда я рядом с ним, он смотрит на меня с беспокойством. Его лицо всегда слегка искажено.

– Тревизу очень тяжело сейчас, Фоллом.

– Потому что он ищет Землю?

– Да.

Фоллом немного подумала, затем сказала:

– Он особенно беспокоен, когда я заставляю что-нибудь двигаться.

Блисс поджала губы.

– Разве я не говорила, что ты не должна этого делать, особенно в присутствии Тревиза?

– Это было вчера, в этой комнате, он стоял в дверях, и я его не видела. Я не знала, что он смотрит. Это был всего лишь книгофильм Пилората, и я пыталась поставить его на бок. Я ничего не сломала.

– Это заставляет его нервничать, Фоллом, и я хочу, чтобы ты не делала этого, смотрит он или нет.

– Он нервничает потому, что не может этого?

– Возможно.

– А ты можешь?

Блисс медленно покачала головой.

– Нет, не могу.

– Но ты же не нервничаешь, когда я делаю это. И Пилорат тоже не нервничает.

– Люди бывают разными.

– Я знаю, – сказала Фоллом с внезапной суровостью, которая удивила Блисс и заставила ее нахмуриться.

– Что ты знаешь, Фоллом?

– Что я другая.

– Конечно, я только что сказала это. Люди бывают разными.

– Но я другого вида. Я могу двигать вещи.

– Верно.

В голосе Фоллом появились мятежные нотки:

– Я ДОЛЖНА двигать вещи. Тревиз не должен сердиться на меня за это, а ты не должна останавливать меня.

– Но почему ты должна двигать вещи?

– Для практики. Упражнение… Это правильное слово?

– Не совсем. Упражнение.

– Да. Джемби всегда говорил, что я должна тренировать мои… мои…

– Преобразовательные доли?

– Да. Чтобы сделать их сильными. Потом, когда я вырасту, то смогу давать энергию всем роботам. Даже Джемби.

– Фоллом, а кто давал энергию роботам, если ты не делала этого?

– Бэндер. – Это была просто констатация факта.

– Ты знала Бэндера?

– Конечно. Я видела его много раз. Я должна была стать следующей главой поместья. Поместье Бэндера должно было стать моим. Джемби говорил мне об этом.

– Ты хочешь сказать, что Бэндер приходил к тебе…

От потрясения рот Фоллом округлился в полную букву «О». Слегка задыхаясь, она сказала:

– Бэндер никогда не приходил ко мне. – Она сбилась с дыхания и некоторое время не могла прийти в себя, но наконец сказала: – Я видела ИЗОБРАЖЕНИЕ Бэндера.

Блисс неуверенно спросила:

– А как Бэндер относился к тебе?

Фоллом посмотрела на нее с легким удивлением.

– Бэндер спрашивал, не нужно ли мне чего, удобно ли мне. Но Джемби всегда был рядом со мной, поэтому мне ничего не было нужно и всегда было удобно.

Она наклонила голову и теперь смотрела в пол. Потом закрыла глаза руками и сказала:

– Но Джемби остановился. Я думаю, это из-за Бэндера… это потому, что Бэндер… тоже остановился.

– Почему ты говоришь так? – спросила Блисс.

– Я думала об этом. Бэндер снабжал энергией всех роботов и, если Джемби остановился – как и все другие роботы – значит, Бэндер тоже остановился. Разве не так?

Блисс молчала.

– Когда вы отвезете меня на Солярию, я дам энергию Джемби и всем остальным роботам и снова буду счастлива.

Она вдруг разрыдалась.

– А разве ты не счастлива с нами, Фоллом? – спросила Блисс. – Хотя бы немного? Иногда?

Фоллом подняла заплаканное лицо, покачала головой и сказала дрожащим голосом:

– Я хочу Джемби.

В порыве нежности Блисс прижала ее к себе.

– Ох, Фоллом, как бы я хотела, чтобы вы с Джемби снова были вместе. – Она вдруг поняла, что тоже плачет.

Такими и увидел их вошедший Пилорат. Он резко остановился и спросил:

– Что случилось?

Блисс вынула маленький кусок ткани, чтобы вытереть глаза. Потом она покачала головой, и Пилорат повторил с большим недоумением: – Что случилось?

– Фоллом, – сказала Блисс, – отдохни немного. Я подумаю, как можно помочь тебе. Не забывай, я люблю тебя так же, как любил Джемби.

Она взяла Пилората за локоть и вытолкнула в другую комнату, говоря при этом:

– Ничего, Пил… Ничего…

– Это из-за Фоллом, верно? Ей по-прежнему не хватает Джемби?

– Ужасно… И мы ничего не можем сделать с этим. Я могу сказать ей, что люблю ее… и я действительно люблю, но как может любовь помочь такому разумному и мягкому ребенку?.. Пугающе разумному. Тревиз даже считает ее слишком разумной… Ты знаешь, она в свое время видела Бэндера… то есть видела его голографическое изображение. Однако, это воспоминание не трогает ее, она просто констатирует факт, и я не могу понять, почему. Только то, что Бэндер был владельцем поместья, а она должна была получить его после него. Никаких связей, ничего…

– Фоллом понимает, что Бэндер ее отец?

– Ее МАТЬ. Если мы решили относиться к Фоллом как к женщине, то же нужно делать и с Бэндером.

– Как тебе угодно, Блисс. Фоллом осознает родственные связи?

– Не знаю, понимает ли она, что это такое. Может, и да, но по ней этого не поймешь. Однако, Пил, она сделала вывод, что Бэндер мертв, потому что ей пришло в голову, что деактивация Джемби должна быть результатом отсутствия энергии, а поскольку энергию поставлял Бэндер… Это меня пугает.

– Почему? – задумчиво спросил Пилорат. – В конце концов это только логический вывод.

– Из этой смерти можно сделать другой логический вывод. Смерть должна быть редкой гостьей на Солярии с ее долгоживущими и изолированными космонитами. Знание о естественной смерти должно быть ограничено у любого из них и, вероятно, вообще отсутствовать у ребенка в возрасте Фоллом. Если она будет продолжать думать о смерти Бэндера, то задумается, ПОЧЕМУ он умер. А факт, что это случилось, когда мы были на планете, обязательно заставит ее решить…

– Что мы убили Бэндера.

– Это не МЫ убили Бэндера, Пил. Это я.

– Она не может предположить такого.

– Но я должна сказать ей. Она уже сейчас раздражает Тревиза, а он начальник экспедиции. Фоллом может решить, что именно он виновен в смерти Бэндера, а я не могу позволить, чтобы его обвиняли напрасно.

– Какое это имеет значение, Блисс? Ребенок ничего не чувствует к своему от… матери. Ей нужен только ее Джемби.

– Но смерть матери означала и смерть робота. Я едва не призналась в своей вине. Искушение было очень велико.

– Почему?

– Так я могла объяснить ей все по-своему, могла утешить ее и предвосхитить открытие этого факта способом, который исключает оправдание его.

– Но ведь оправдание ЕСТЬ. Это была самозащита. Не начни ты действовать, мы все были бы убиты.

– Это и нужно было сказать, но я не посмела. Я испугалась, что она не поверит мне.

Пилорат покачал головой и сказал, вздыхая:

– Тебе не кажется, что лучше нам было не брать ее? Это сделало нас такими несчастными.

– Нет, – гневно сказала Блисс, – не говори так. Неужели я была бы более счастлива сидя здесь и вспоминая, как оставила невинного ребенка безжалостным убийцам?

– Это образ жизни ее мира.

– Нет, Пил, не скатывайся до мыслей Тревиза. Изолянты считают возможным принимать такие вещи и больше о них не думать. Однако, Гея должна сохранять жизнь, а не уничтожать ее… или бездействовать, пока ее уничтожают. Все мы знаем, что жизнь любого вида имеет свой конец, но он никогда не бывает бессмысленным. Смерть Бэндера, хоть и неизбежную, вынести довольно трудно: она лишила Фоллом всех ее связей.