Часть той силы

и вы тут сговариваетесь как меня убить. Эта уродка даже говорить со мной не хочет. Тогда я ухожу. Пока всей компании!

И он зашагал вдоль края карьера.

– Подожди! – крикнул Ложкин, но Защитник не обернулся.

– Оставь его, – сказала Ауайоо. – Он найдет дорогу домой, в него встроена система ориентировки. Ты слишком вольно с ним обращаешься, это неправильно. Гомункулусов нужно всегда держать под контролем, иначе они не смогут выполнять свои функции.

– Я пообещал ему человеческие права.

– Это ничего не значит. С таким же успехом ты можешь пообещать человеческие права телевизору. Он просто не сможет этими правами воспользоваться. Когда ты собираешься его уничтожить?

– Я не собираюсь его уничтожать.

– Ты уничтожишь его не позже, чем через двадцать дней, – твердо сказала Ауайоо. После определенного короткого срока эти роботы начинают самопроизвольно размножаться. Если ты опоздаешь с уничтожением, то их станет десять, потом сто, потом миллион. Ты этого хочешь?

– Нет, я этого не хочу.

– Значит, придумай, как его убить. И поскорее! Кстати, я уже могу ответить на большинство твоих вопросов. Спрашивай.

– Тогда у меня один большой вопрос, – сказал Ложкин. – Расскажи о своей планете.

33. Планета…

– Планета эта совсем не моя, – довольно сухо ответила Ауайоо, – Я была создана для жизни здесь, на твоей несчастной земле. В девятьсот четвертом году, кстати, по вашему же несчастному летоисчислению. А пришло все это с планеты, название которой невозможно выговорить на вашем языке. Оно бы звучало как простой щелчок. Назови ее как угодно.

– Там живут существа маленького роста? Серебристые гуманоиды высотой метр двадцать?

– Все ты знаешь! Если ты такой умный, то зачем спрашиваешь?

– Я угадал? – удивился Ложкин.

– Почти. Но они не похожи на ваши наивные технологические мифы. Просто оказалось так, что остановка биологических часов возможна лишь в детстве. Как только начинается половое созревание, вместе с ним подкрадывается старение и смерть. Поэтому биологические тела консервируются в возрасте, который соответствует примерно вашим десяти годам. А после этого они живут много тысячелетий, не старея. Они бессмертны. Они живут в детском теле и пользуются детским мозгом, но в остальном они не дети и не взрослые. Даже не старики. Они существа с жизненным опытом десятков тысяч лет. Вы перед ними – никто и ничто, в лучшем случае беспомощные младенцы нескольких дней отроду. Вы никогда не смогли бы понять их, но они легко опускаются до вашего уровня и могли бы общаться с вами. Они сохраняют живость восприятия, превосходное творческое воображение, они любознательны и веселы. Но при этом они мудрее всех ваших старцев вместе взятых. Они любят играть и воспринимают жизнь как игру. Или как приключение, – поэтому они и сунулись к вам.

– Потрясающе. Но у них нет любви, – заметил Ложкин, – правильно? Они ведь живут в детских телах.

– У них нет половой любви, – согласилась Ауайоо, – но они все любят друг друга, – если хотят. Некоторые развивают