Оборотная сторона героя (СИ)

Бойцы не опускали оружия и несколько растерянно поглядывали на своего командира, словно спрашивая, что им делать с этим незнакомцем. А тот, будто не замечая автоматов — да нет же, он и впрямь не обращал на них внимания! — рванул к раненому. Опустился перед ним на колени, со знанием дела ощупал и, не поднимая головы, распорядился:

— Нужно разобрать завал внутри храма, только так мы сможем вернуться. Организуй, ладно?

Лейтенант Гаврилов, сделал целых два шага, прежде чем осознал, что он, опытный боец, за плечами которого была не одна война, лицемерно называемая политиками «военным конфликтом», послушался приказа какого-то незнакомца. Но — ей богу! — не всякий генерал обладал такими манерами, как этот парень. Он отдавал распоряжения так, словно имел на это полное право и твёрдо знал, что их исполнят. И эта его внутренняя уверенность была столь сильна и незыблема, что поневоле передавалась окружающим.

Махнув сбитым с толку бойцам рукой — опускайте, мол, оружие — лейтенант присел рядом со «следователем», склонившимся над раненым, и спросил:

— Ты сказал — только так мы сможем вернуться. А куда вернуться?

— Обратно домой, — коротко ответил тот, устраивая голову раненого поудобнее, и добавил: — Ты бы время не терял, лучше пойди посмотри, как быстрее завал разобрать. Нам надо скорее отсюда убираться.

И лейтенант Гаврилов, опытный боец одного из элитных подразделений армейского спецназа, послушно поднялся и отправился внутрь полуразвалившегося каменного здания — организовывать разбор завала.

Тарас пребывал в состоянии полного безразличия, больше похожего на онемение. Все чувства, все эмоции и переживания словно парализовало. Ничего больше не имело значения.

Всё — из-за него. Из-за него Арагорн Петрович пошёл в какой-то опасный проход. Из-за него у Шушморского капища оказались целые толпы посторонних людей. Из-за него погиб Ахилл. Из-за него здесь, на этой зимней поляне, убили столько людей. Из-за него Илья и Ян навсегда остались отрезанными от родного мира. Наконец, из-за него папка с информацией по проходам — бесконечно важной и секретной информацией — попала в руки неизвестных, и это только вопрос времени, когда посторонние начнут бесконтрольно ходить по проходам… Лица погибшего Ахилла и навсегда потерянных Ильи и Яна Сергеича сменились размытыми образами сотен людей, которые погибнут из-за изменений в ключевых событиях прошлого, когда туда сунутся неподготовленные люди этого времени. И всё этого — из-за него…

Когда лежавшие на снегу бойцы Холеры начали медленно приходить в себя, стажёр не удивился, хотя и думал, что Ахилл их убил, а не просто вырубил.

Когда медленно поднявшаяся на ноги Холера вдруг уставилась прямо на него, прикованного к рулю машины, Тарас даже не вздрогнул.

Когда на поляну из темноты вдруг снова посыпались тёмные фигуры с оружием в руках, он не отреагировал.

Когда стажёр разглядел среди новых участников этой непрекращающейся драмы у Шушмора знакомую круглую фигуру, а затем и услышал голос «Винни-Пуха» — Владимира Кондратьевича, он не обрадовался.

И даже когда перед ним сначала появился Бисмарк, а затем и сам Папыч, Тарас продолжал отрешённо молчать. Случилось слишком много страшных и непоправимых вещей и в слишком короткое время. Случилось из-за него. И ничего больше не имело значения.

Он не ощущал, как озабоченно тряс его за плечи встревоженный Бисмарк.

Не понимал, что спрашивал Папыч, только повторял, как заведённый:

— Проход взорвался, а они там… Илья и Ян Сергеич там… Проход взорвался, и они теперь навсегда там…

И не слышал, как Папыч, кажется, понявший его состояние, раз за разом повторял:

— Взрыв разрушил капище, но не проход. Слышишь меня, Тарас? Взрыв не может уничтожить проход, — а потом отвесил ему пощёчину и, так и не дождавшись осмысленной реакции, озабоченно добавил. — Чёрт, давайте его к доктору, что ли!

Направляясь к остававшемуся снаружи якобы работнику следственного комитета, который не отходил от раненого снайпера, лейтенант Гаврилов злился сам на себя. Злился — но шёл, потому что ни черта не понимал и, значит, не мог сам принять решение, а обратиться больше было не к кому.

— Там мои ребята собирались подорвать завал, потому что уж очень камни массивные, вручную быстро не расчистишь, но…

«Следователь» резко вскинул на него глаза:

— Но?

Лейтенант нахмурил лоб и чуть заметно качнул головой. Он даже не пытался понять, откуда там взялся посторонний — ведь отряд оцепил всё здание, проникнуть снаружи никто не мог, а внутри никого не было.

— Но услышали стон, — мрачно продолжил он. — Принялись разбирать завал вручную и нашли человека.

Незнакомец рванул внутрь так внезапно, что Гаврилов даже замешкался. А когда пошёл вслед за ним внутрь, увидел, как «следователь» быстро склонился над тяжело раненым мужчиной, обнаруженным в завале. Некоторое время он внимательно его рассматривал, а потом прикрыл глаза и покачал головой. Выглядел «следователь» при этом несколько ошеломлённым.

— Помогите вынести его наружу, — наконец, распорядился он.

Когда раненого по возможности удобно устроили среди покосившихся колонн, неподалёку от снайпера, «следователь» отдал новую команду:

— Вот теперь подрывайте завал.

А после, когда осела пыль от взрыва, лейтенант отрешённо, уже ничему не удивляясь, наблюдал, как лежали, распластанные ниц, сотни странно одетых людей на пляже и не смели поднять головы. А «следователь» тем временем осторожно стягивал с обнаруженного среди развалин мужчины куртку, штаны и ботинки, снимал с себя короткую накидку и набрасывал её на раненого, что-то тихо говоря на незнакомом языке. Потом оставил рядом с ним круглый щит и вложил в слабые пальцы снятый с пояса короткий меч. Бросил быстрый, не выказывающий ни малейшего изумления взгляд вниз, на пляж, на огромную, по-прежнему лежавшую уткнувшись лбами в песок толпу, и скомандовал:

— Забираем его, — кивок в сторону снайпера, — и уходим. Все внутрь!

Минуту спустя все они столпились у останков задней стены каменного строения, и «следователь» решительно распорядился:

— Так, слушаем сюда! Каждый из вас по очереди делает шаг вперёд. Да, прямо в остатки стены. Просто представьте себе, что её нет. Все вопросы — потом.

И на глазах изумлённого лейтенанта Гаврилова его ребята, послушно выполняя полученную инструкцию, один за другим исчезали, делая шаг прямо в полуразрушенную стену.

Когда последние двое спецназовцев, поддерживавшие под руки белобрысого снайпера, тоже исчезли, лейтенант Гаврилов повернулся к «следователю» и спросил, кивком указывая наружу, на раненого:

— А его мы что — не берём? Он с нами домой не возвращается?

— Нет, — коротко отозвался «следователь». Помолчал и тихо добавил: — Он уже вернулся домой.

ГЛАВА 15

Жанна сидела прямо на полу лестничной площадки, прислонившись спиной к стене, всё в том же элегантном вечернем платье, в котором была в «Прайме», и что-то сосредоточенно набирала на айподе. Увидев в дверях открывшегося лифта Василия, она немедленно вскочила на ноги.

Ну, сейчас-то она всё ему выскажет! Бросить её одну, на обочине у «Прайма», морозной ночью, когда она была в одних только изящных босоножках и легком пальто, да ещё после такой ценной информации, которой она поделилась! Просто чёрная неблагодарность!

Но перехватив взгляд Василия, ровный и совершенно безразличный к ней вообще и к её возмущению в частности, журналистка проглотила все упрёки и только тихо спросила:

— Арагорн сегодня будет?

— Нет, — коротко отозвался Василий и, доставая ключи, пообещал себе, что непременно разберётся с излишне сговорчивым консьержем, пропускающим в дом посторонних.

— А когда он появится, не знаешь?

— Не знаю.

Терпение Жанны лопнуло.

— Слушай, ну имей же ты совесть! Это же я вашего парня нашла! Это я за ним проследила! И я позвонила тебе. Тебе, а не в органы! А, между прочим, могла бы!