Журнал «Приключения, Фантастика» 1 ' 95

И вновь они неспеша шагали по щербатому асфальту тротуара. Только теперь он неприятно почернел от растаявшего не ко времени снега. Обильные лужи тянулись по бокам дороги мутноватыми зеркалами. Однако в тенечке, на радость малышне, они уже снова успели взяться тонкой корочкой льда.

Его качество, а заодно и слух прохожих, тут же испытал на себе Гвоздь — приземляясь на шершаво-колючую, но все же достаточно скользкую поверхность льда своим костлявым задом, он изловчился в абсолютно короткий промежуток времени трехэтажно матюгнуться, проклясть Бога, черта и всю их многочисленную родню вместе взятую, чем сразу же привлек к себе, а в придачу и ко всей четверке всеобщее внимание.

— Идиот! — прошипел, закипая, Нос. — Не хватало еще, что именно сейчас нас загребли в каталажку! — Он резко поддел его за шиворот, поставил на ноги и прохрипел еле слышно: — Захотел на рудники Альбаригона?! Убью, гад!.. — И замахнулся на него кулаком. Но не ударил — лишь со злостью ткнул ему в спину, отчего тот снова чуть не грохнулся на асфальт.

Когда инцидент, казалось бы, уже исчерпал себя и прохожие вновь засеменили мимо, уткнувшись снова себе под ноги и, вроде бы, не обращая ни на кого ни малейшего внимания, — к ним неожиданно подошел один пожилой, элегантно одетый мужчина.

Он строго оглядел вдруг присмиревшую четверку колюче-прищуренными глазками и громко проговорил:

— Что вы себе позволяете в общественном месте! Вокруг женщины, дети, а вы материтесь! Как сапожники!.. Кто такие? — И сдвинул на переносице свои густые седоватые брови, решительно перегородил им дорогу; его толстые красноватые губы жестко сомкнулись, подчеркивая явную неприязнь.

— Да мы так… просто гуляли, — заискивающе промямлил Нос и беспокойно забегал глазами по сторонам. — Из деревни мы…

— Из какой? — мужчина шагнул ближе к Носу.

— Тут недалеко — буркнул тот и отступил назад, к парню.

У Сергея неожиданно отвисла челюсть, и он ошарашено прошептал ему сзади:

— Слушай, Нос, да это же следователь! Который меня допрашивал! А потом отправил всех нас на ту чертову планету! Он же!..

— Вижу! — не размыкая губ, резко оборвал его предводитель. А затем тихо бросил: — Бегите! А я его сейчас успокою!..

— И без промедления саданул того своим огромным кулачищем в зубы.

Они неслись по улице сломя голову. А следом, почти не отставая, за ними гнались два рослых милиционера, которые случайно проходили мимо и видели всю эту сцену. Прохожие испуганно шарахались в стороны, бранились, возмущенно галдели, но ни один из них даже не пошевелил пальцем, чтобы попытаться задержать убегающих или, хотя бы, сделать вид, что намерены это сделать — ну, скажем, включиться хоть на секундочку в этот необычный марафон. Ан, нет. У всех были срочные дела, у всех были неотложные заботы. Но главным, — разумеется, с точки зрения этой толпы, кстати, зрения искреннего, неподкупного, — было то, что каждый должен заниматься своим делом, своей работой и не совать нос в чужие дела. То есть — кто убегать, кто догонять, а кто возмущаться и посылать проклятия. Между прочим, и тем, и другим. Поэтому, будь убегающие ноги чуть помоложе, точнее, чуть попроворнее, им бы без труда удалось оторваться от погони и раствориться в этом сером, безликом и, в большинстве своем, равнодушном людском потоке. Так уж тут повелось.

Но догоняющие ноги были молодыми, тренированными, их здоровые мышцы еще не успели пропитаться склеротическими бляшками от непомерно больших доз горячительного напитка. А если эти излияния все же случались, — а случались они довольно-таки часто, — то сей продукт был для них намного доступнее, и, разумеется, разнообразнее, а значит — безвреднее и чище. Возможно, поэтому они вскоре и стали нагонять осквернителей порядка этого законопослушного города.

И когда основательно пробуксовывающий мотор в груди Носа стал окончательно сдавать, он неожиданно уловил на своей взмокшей макушке уже знакомый ему сигнал, который точно указал на место финиша этого изнурительного состязания. А конкретнее — на подворотню следующего дома. А так как возглавлял всю эту безумно несущуюся процессию сам предводитель, — хотя и начинал ее последним, — то он, сделав еще одно небольшое усилие для последнего, победного броска, первым и шмыганул в представшую перед ним, словно манна небесная, небольшую, грубо окантованную но краям острыми пиками ржаной арматуры дырку в высоком бетонном заборе. Следом тотчас проследовали и его товарищи.

Внезапное исчезновение преследуемых несколько озадачило догоняющих и на мгновение приостановило погоню, что и дало возможность первым тут же скрыться в подъезде соседнего дома.

Немного поостыв, Пузырь собрался было выглянуть на улицу, но Нос его остановил, пробормотав:

— Постой! Кажись, сюда-то нам и надо… — Он повертел головой по сторонам, всматриваясь в двери, затем кивнул наверх. — Вроде бы четвертый этаж, первая дверь… Идем! — И осторожно, на цыпочках, стал подыматься по лестнице.

Дверь открылась сразу, после первого же звонка, словно их ждали, прямо тут, в прихожей.

— Ну как? — расплылась скуластая лошадиная физиономия с глубоким красно-коричневым шрамом на левой щеке. — Удалось смыться?

— Вроде бы… — опешил Нос. — А как вы узнали?

— Профессиональный секрет, — ответил скуластый и полюбопытствовал: — Еще будут вопросы?

— Нет.

— Тогда проваливайте! — Но дверь не закрыл, внимательно изучая четвертку, и Нос обронил жалостливо:

— Разрешите войти?

— Зачем?

— Нужно.

— Зачем нужно? — уже строже повторил скуластый и, интенсивно заиграв желваками, придвинул почти вплотную к ним свою широкую массивную грудь.

— Ну, хотя бы, для того, чтобы узнать ваш профессиональный секрет, — неожиданно мудрено для себя нашелся Нос и тут же испуганно скривился в подобие улыбки от такой, как ему показалось, дерзкой смелости. И он не ошибся.

— А ты наглец, приятель… Ну хорошо, я открою тебе этот сногсшибательный секрет. Но только здесь, на пороге. — Детина кисло улыбнулся, а затем продолжил: — Тем более, что он, наверное известен многим, кто проживает в этом доме. — Чуть помедлил и прибавил: — Особенно тем, кто имеет балконы на солнечной стороне. Захватывающая картина недавно просматривалась с них. Как в детективном сериале!

— Понятно — осклабился Нос, — можете не продолжать. — И вновь заканючил: — Ну так как, можно войти? — Теперь он явственно почувствовал, что это не тот, кто им нужен.

— От кого ты, олух, пожаловал к нам? — Лицо у скуластого приняло оттенок свирепости. — И почему толпой?

— Так получилось. — Нос развел руками и принял позу наивного простачка. — Нужен сам, срочно…

— Нет, ты действительно олух, — выдохнул скуластый и рявкнул: — А если фараонам дорожку подсказал?!

— Да нет же! — почти вскриком заверил его Нос. — Мы их облапошили!.. Век не найдут! — И попытался перешагнуть порог.

— Но скуластый был начеку — развернулся плечом и резко оттолкнул его назад, на площадку. В этот момент из комнаты донесся спокойный, но властный голос:

— Пусть войдут.

В кресле, вполоборота к высокому, почти до самого потолка, и довольно-таки широкому окошку, сидел крупный, спортивного вида мужчина и глядел прямо перед собой. Взор его уходил куда-то вглубь, за стекла окон, в пространство горизонта, словно там было что-то особенное, что-то значительное, только ему одному доступное, только ему одному понятное. Его внушительные, неестественно розовые залысины на прямом, с большими надбровными дугами лбу ослепительно поблескивали и, казалось, испускали со своей почти зеркальной поверхности веселых проворных зайчиков, которые тотчас разбегались по всей этой со вкусом обставленной комнате.

Он медленно, с начальственной невозмутимостью повернул большую седовласую голову с длинными сзади локонами к вошедшим и колко упер в них свои удивительно голубые, с настороженным жестким блеском глаза.

— В чем дело? — Голос был неожиданно мягкий, почти по-домашнему приветливый. — Почему пренебрегли инструкциями? Надоело красиво жить? — И взгляд голубоглазого вдруг изменился — приобрел жжено-синеватый оттенок.