Те же и Скунс - 2

За рулём "Субару Форестера" Наташа действительно никогда ещё не сидела. Ей понадобилась минута, чтобы ознакомиться с назначением разных кнопочек и рычажков (собственные наблюдения плюс сбивчивые пояснения Ассаргадона), после чего она попробовала ногами педали - и тронулась с места. Ездить её учили лично командир группы захвата со своей заместительницей, учили на всём, что имелось под рукой частного и казённого, и в результате Наташа, наверное, оперативно разобралась бы даже в управлении танком. А запугать её можно было разве только прыжком на машине через разводящийся Дворцовый мост.

На подходах к Обводному она успела вполне "почувствовать" новый для себя автомобиль и спокойно повернула направо, не без лихости вписавшись в промежуток плотного транспортного потока. Покосилась на Ассаргадона и увидела, что теперь уже он схватился за подлокотник. Даже двигатель "Лесника" ворчал под Наташиным управлением совсем иначе, чем у него: веселее, напористей...

Осознав это, она слегка полюбовалась собой - и тут поняла, что совершила ошибку. Надо было уходить по Заозёрной направо и потом по Киевской на Московский проспект. А она, увлёкшись знакомством с "Субару", бездумно продолжила выбранный Ассаргадоном маршрут - и теперь течение транспортного потока неумолимо подтаскивало их к самому страшному месту автомобильного Петербурга. К Рузовскому мосту через Обводный.

Сюда надо запускать "чайников", зеленеющих при мысли о повороте налево. Те из них, кто выдержит испытание, выйдут из него с лишним десятком седых волос и стойким иммунитетом на все дальнейшие дорожные стрессы. Ибо тот, кто сохранит присутствие духа в толчее гудящих машин, когда твой глянцевый бок отделяют от глянцевого бока соседа какие-то сантиметры, а перед носом, перегораживая путь, торчат машины, застрявшие там ещё с позапрошлого светофорного цикла, и уже в пятый раз догорает зелёный, и ни туды ни сюды, потому что по главной дороге, не обращая на этот самый светофор никакого внимания, напролом прут тяжёлые грузовики... И особую пикантность придаёт происходящему то обстоятельство, что всего в полусотне метров расположена районная госавтоинспекция, но на людской памяти ни один инспектор на перекрёстке не появлялся. И правильно: задавят ещё.

Когда "Лесник" самым тихим ходом втянулся в транспортный водоворот, Ассаргадон заёрзал и начал нервно озираться кругом. Видимо, очень живо представил себе, каково было бы в этой ситуации за рулём ему самому.

В последующие четверть часа "Субару" продвинулся вперёд метров на десять, одолев мост и постепенно оказавшись в первых рядах штурмующих перекрёсток.

- Господи!..- вырвалось у Ассаргадона, когда он разглядел, что делалось впереди.- Мы же отсюда никогда...

Наташа включила радио и попыталась поймать что-нибудь тихое и мелодичное.

- Ничего! - сказала она жизнерадостно. - Ржавых остовов со скелетами внутри поблизости не наблюдается. Значит, и мы здесь навсегда не останемся!..

У неё так и висело на кончике языка одно замечательное выражение. Оно принадлежало Кате Дегтярёвой и характеризовало идеальное поведение водителя в обстановке общей стервозности. Сидеть на жопе ровно, гласило оно. Про себя Наташа считала, что лучше не скажешь, но повторить такой словесный шедевр при Серёже, естественно, не могла.

В полуметре от изящного носа "Субару" проносились под красный свет жлобы-самосвалы и здоровенные фуры. За ними возникали и прятались силуэты машин, тщетно ждавших возможности завершить поворот. Защитного цвета микроавтобус, стоявший спереди слева, усмотрел в веренице грузовиков полусекундный разрыв - и бросился в него, истошно сигналя. Наташа двинулась было следом, ибо как раз вспыхнул зелёный, но прямо в бок "Леснику", не желая уступать дорогу, прыгнула вазовская "десятка". Именно прыгнула, хотя должна была бы чинно замереть на белой черте. Не иначе, водитель подумывал о покупке шестисотого "Мерседеса" и загодя отрабатывал психические атаки на ближних...

- Валяй! - благодушно посоветовала Наташа. - Тарань!

"Десятка" кровожадно вскрикнула тормозами, но инстинкт самосохранения взял верх - машина вовремя остановилась. У неё за кормой тотчас принялся недовольно трубить огромный фургон. Наташа воспользовалась замешательством и самым хладнокровным образом выдвинула "Лесника" на освободившийся пятачок. Следом поползли с моста и другие. Над не в меру наглой "десяткой" навис облепленный снегом "КрАЗ" и мрачно заревел, требуя взлететь, испариться, закопаться в асфальт - всё, что угодно, но чтобы ему сей же момент дали проехать. "Десятка" панически задёргалась, пытаясь дать задний ход и боясь угодить под бампер фургона... чем там у них кончилось дело, Наташе смотреть было уже недосуг. Её манёвр дал возможность сдвинуться "Вольво", заклиненной в повороте. Стоявшая за "Вольво" вишнёвая "Нива" вежливо помедлила, пропуская "Субару": все человеки, всем нужно проехать, этого ли не понять?

- А прорвалися к чёрту!.. - азартно запела Наташа. Ей ещё пришлось этак по-английски, слева, объезжать сунувшийся навстречу мусоровоз, потом карабкаться на поребрик и метров сорок ползти впритирку к домам, но это были мелочи жизни.

- Не нравятся мне "десятки", - прокомментировала она, когда "Лесник" уже мчался вперёд, весело подскакивая на ухабах Рузовской. - Даже внешне. Сделали похожую сразу на все иномарки, а своего лица... А вам?

Ассаргадон не ответил. Наташа покосилась на него и увидела, что молодой доктор сидел плотно зажмурившись и лишь едва заметно шевелил губами, словно молился, а лицо у него было натурально зелёное. Наверняка он тысячу и один раз проезжал здесь, удобно расположившись на заднем сиденье и думать не думая ни о каких дорожных проблемах. Сегодня, после героической поездки в "Эгиду", он был похож на чувствительную барышню, впервые угодившую на вскрытие.

Наташа притормозила и остановилась:

- У вас всё в порядке?..

Ассаргадон открыл глаза и слабо улыбнулся, оглядевшись и обнаружив, что ужасы Рузовского моста остались далеко позади.