Мир приключений 1969 г.

Они вышли из туалета и направились к бару доньи Мимуазы. Навстречу им попадались пассажиры и кое-кто из команды. Наряд Ленивца воспринимался с интересом, но без энтузиазма. Только раз гангстеров шокировала маленькая девочка:

— Мама, мама! Смотри, кто это такой?

— Иди, иди, детка, этот дядя больной.

Угловым зрением Живчик заметил, что Ленивец побагровел и стал хватать ртом воздух. Затем он услышал тоскливый шепот:

— Слушай, вельо, иди один. Я тебя в туалете подожду, ей-богу. Я там у кого-нибудь штаны достану.

— Да? — Живчик был язвителен и ироничен. — Поднять шум на весь океан? Учти, толстяк, я за тебя работать не собираюсь. С Миму и Диком нужно быть настороже. Идем.

Ленивец обреченно сопел за спиной неумолимого друга.

Живчик неистовствовал. У него был для этого благодарный повод. «Шеф все узнает. Он поймет, каким дураком был, когда посылал этого жирного поросенка на дело. Какой с него прок! Он сейчас вроде проколотого пузыря. А храбрился! Подсмеивался над старыми кадрами. «Вельо, вельо»! Вот тебе и вельо. Сам ты вельо! Стоило с тебя спустить брюки, как ты уже ни на что не годен!»

Они прошли по кормовым трапам и, стараясь остаться незамеченными, поднялись на палубу первого класса, где находился бар доньи Мимуазы.

В это время радио «Святой Марии» передало объявление:

— Подсобный матрос Даниил, подойдите к радиорубке, вас вызывает помощник капитана! Подсобный рабочий Даниил, у радиорубки вас ждет помощник капитана!

Сначала они не придали объявлению никакого значения, но уже через несколько шагов Ленивец осторожно тронул плечо спутника:

— Слушай, вельо, а ведь помощник называл Даниилом этого негра там, в каюте?

— Какого?

— Того, с кем я подрался.

— И что?

— «И что»! Не соображаешь? Зачем им вызывать матроса, когда он рядом с помощником капитана? Здесь что-то не то.

— Глупости! — отрезал Живчик. — Пока мы чинили твои штаны, негр мог куда угодно податься! Вот его и вызывают.

Живчик раздраженно толкнул дверь бара. В этот ранний час заведение Миму пустовало. Сама хозяйка, стоя на рабочем месте, разливала в четыре рюмки коньяк. Лицо ее было бледным, губы сжаты.

Скорбная складка у переносицы придавала ей выражение мученической решительности.

Напротив барменши на высоких вертящихся табуретах сидело четверо. Помощник капитана, Сэм Смит, подсобный рабочий Даниил, и Альдо Усис с забинтованной головой. Все четверо сосредоточенно смотрели на плотно сжатый рот доньи Мимуазы.

Первым гангстеров заметил перевязанный Альдо Усис.

— Они! — Техник-электрик заорал так зычно, что бутылка коньяка в руках Миму дрогнула и опрокинула рюмку.

— Действительно они, — пробормотал помощник капитана.

Сэм Смит выхватил пистолет. Никто бы не подумал, что этот джентльмен умеет так ловко обращаться с оружием. Негр Даниил широко открыл заплаканные глаза.

Живчик и Ленивец, сдавив друг друга в дверях, выскочили из бара.

Погоня! Погоня! Настоящая большая погоня на «Святой Марии».

— Держи! Держи их! — истошно вопил жаждущий крови Альдо Усис, перепрыгивая через канаты и тумбы.

— Это уж слишком, это уж из рук вон, — приговаривал, посапывая, помощник капитана. К тому времени, когда гангстеры и преследовавший их техник-электрик исчезли, помощник только-только оторвался от круглого сиденья у стойки доньи Миму.

Сэм Смит презрительно ухмыльнулся, спрятал пистолет куда-то под мышку и остался неподвижен.

— Нехорошо, донья Мимуаза, — сказал негр Даниил. Глаза его снова увлажнились.

Ленивец и Живчик бежали по узким переходам, скатывались вниз в темные провалы салонов, взмывали вверх, на чистые просторы палуб и чувствовали себя настоящими стопроцентными зайцами. Где-то сзади, по следу, шла тощая и злая гончая. Ее лай временами оглушал их, временами пропадал, но все время они ощущали у себя на затылке горячее собачье дыхание.

«Ох плохо быть шестидесятилетним зайцем!» — держась за сердце, думал Живчик.

«Ох, плохо быть стокилограммовым зайцем!» — стонал Ленивец, удерживая разворачивающийся пояс.

«Дурак наш шеф, что послал нас на это дело!» — таково было единодушное мнение гангстеров.

На тесной лесенке дорогу бежавшему впереди Ленивцу загородил человек, похожий на боцмана. Ленивец точно не знал, но полагал, что только у боцмана могут быть усы такой внушающей уважение пышности.

— Вы куда? — грозно спросил усач.

— Вы не видели здесь двух? Один высокий, другой пониже? Не пробегали? — задыхаясь, спросил Ленивец, кулаком вытирая пот.

— Нет, а что?

— Мы их ищем, — выдохнул Ленивец, отодвинул боцмана в сторону и прошел вперед, обнаружив за собой запыхавшегося Живчика. Гангстеры бросились дальше.

— А вот теперь вижу! — заорал боцман и включился в погоню.

Да, стая гончих росла, а дичь оставалась той же! Зайцы слышали лай с нескольких сторон. Некоторые зарвавшиеся гончие неожиданно возникали впереди беглецов. Тогда Ленивец грозно вытягивал свой огромный кулак, и преследователи куда-то исчезали.

И тем не менее кольцо сужалось. Уже передали по радио, что их разыскивают, уже каждый встречный мог проявить себя как гончая, кончались силы, дыхание, жизнь.

В этот трагический момент они взлетели на солнечную палубу, где доктор Трири произносил свои удивительные речи.

О чудо! Здесь было полно народу. Дамы и пожилые джентльмены сидели на скамьях, стульях, шезлонгах. Остальные толпились как попало, в проходах между скамьями, многие разместились на огромных, похожих на сундуки, ящиках со спасательными поясами, некоторые по-восточному расположились прямо на полу, согнув ноги калачиком.

Впереди, на авансцене, шел жаркий, словесный бой между доктором Трири и каким-то светлым пареньком в гавайке навыпуск и с упрямым волевым подбородком. Слушатели то и дело разражались криком, они смеялись и хлопали.

— Осторожно, все ноги оттоптал, бегемот! — шипели потревоженные Ленивцем слушатели.

— Ничего, ничего, мозолям нужен массаж, — торопливо утешал толстяк.

Они считали, что устроились надежно. Со всех сторон их окружали взволнованные, что-то выкрикивающие люди. Проповедь доктора Трири могла затянуться на несколько часов. Будущее, казалось, было обеспечено. Правда, сидя на палубе, они не могли внимательно следить за ходом дискуссии, но это их почему-то не огорчало. Ленивец завистливо изучал покрой брюк стоящего впереди мужчины. Живчик тяжело вздыхал — здесь внизу воздуха было немного.

— Это как в хороший футбольный день в Рио, правда? — оптимистично заметил Ленивец, просовывая голову меж чьих-то колен. Загнанный Живчик только кивнул.

«Хорошо тебе, поросенку, а вот побыл бы на моем месте... Не то бы заговорил! Матч ему припомнился, свинья этакая! Тут никак отдышаться не можешь, а он со своим футболом...»

Единственно, что огорчало Ленивца, так это некоторая текучесть толпы. Люди впереди то и дело двигались, открывал для постороннего обозрения двух грешников. И хотя спины и бока беглецов были надежно закрыты толпой, Ленивец ощущал беспокойство.

Самые светлые минуты обладают неприятной особенностью прерываться болезненно резко и печально. В жизни дичи этот момент связан со звуком выстрела. И если даже нет прямого попадания, все равно страх охватывает тело жертвы и понуждает ноги к движению, направленному в сторону, противоположную опасности.

Толпа, загораживавшая Ленивца и Живчика от вдохновенного лица доктора Трири, потеснилась, и гангстеры увидели на авансцене уже примелькавшуюся им фигуру Альдо Усиса в сопровождении сержанта судовой полиции. Обуреваемый жаждой мести, электромеханик оттеснил доктора Трири и его оппонента в сторону и занял центральное положение возле микрофона.

— Леди и джентльмены! Спокойствие и внимание! — сказал Усис. — Среди вас скрываются два бандита, неоднократно совершавших покушения на персонал экипажа «Святой Марии». Внимание и спокойствие! Один из них толстый, второй — маленький. Спокойствие и внимание! Никто не должен уходить, пока...