На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

Она вспомнила вечер стыковки, его любезность, предупредительность, силу. В тот вечер девушка вернулась домой с затуманенной головой и впервые спросила себя: не слишком ли далеко она зашла в игре, не влюбилась ли сама?

Полюбить планетянина! Конечно, прецеденты были, все знали историю матери Орены, но то был плохой пример. Ее отец не приспособился к жизни на корабле и в конце концов ушел, тайно, во время высадки на планете, где жили люди. Из-за своего происхождения Орена многое ощутила на себе; почти все галактиане принимали ее лишь наполовину. Анаэна возмутилась от мысли, что ее дети… потом покраснела: неужели она дошла до такого? Но здесь все обстояло по-другому. Тинкар был истинным мужчиной и не бросил бы ее в беде, будь он хоть сто раз планетянином!

Затем произошла эта дурацкая кража. Она без устали искала того идиота, который мог бы сотворить такое, но все ее поиски так ничего и не дали. Орена? Зачем ей идти на это? Ради ее партии авантистов? Тогда их вожди должны были быть в курсе случившегося, а если бы они завладели аппаратом, то не преминули бы воспользоваться преимуществом. Вероятно, на корабле действовала небольшая группа недовольных, занятых какой-то безобидной интригой. Текнор тоже продолжал поиски, но чертежи исчезли в буквальном смысле бесследно. Быть может, они были на «Франке», вместе с похитителями?

Тинкар нашел убежище у паломников. Вначале Анаэна надеялась, что он вернется. Он не вернулся. Она написала ему, но ответа так и не получила. Потом она узнала, что его часто видят в обществе Иолии, этой невзрачной девчонки, этой мышки в сером платье. Вот тогда-то Анаэна забеспокоилась. Связь Тинкара с Ореной или любой другой галактианкой ее особо не трогала; она знала своих соотечественников и понимала, насколько отличается от них: их любопытство по отношению к этому сильному и странному человеку быстро бы угасло. С Иолией все обстояло иначе. Анаэна считала ее блеклой и бесталанной, но не могла отрицать того, что эта девушка обладает терпением, нежностью, материнским инстинктом, качествами, которые могли легко покорить человека, заблудившегося в ином мире. Она попыталась встретиться с Тинкаром, но тот отказался ее принять. Зато сейчас он находился в ее полном распоряжении, но было уже слишком поздно. Если он дал слово Иолии, к ней, Анаэне, он уже не вернется. В этом она была почти уверена.

«Если мы выберемся отсюда, — подумала она, — и Тинкар женится на Иолии, я уйду в другой город. Мне будет слишком тяжело знать, что он рядом, через несколько переборок, но совершенно недостижим».

Она посмотрела на него, осунувшегося, в рваном комбинезоне, с пробивающейся бородой и спутанными волосами. Он вырисовывался на фоне розового неба, высокий и стройный. Ей вдруг захотелось броситься к нему, спрятаться на его груди, признаться в том, что она его любит, и что все остальное ничего для нее не значит.

— Когда снимаемся с места? — спросила она твердым и безразличным тоном.

— Немедленно.

Они быстро пересекли оставшуюся часть равнины и подошли к хаотическому лабиринту оврагов и каменных блоков у самого подножия потухшего вулкана. Тинкар удвоил бдительность: за любой скалой могла скрываться опасность. Но им встречались лишь мелкие безобидные животные, в основном травоядные. И однако же они едва не погибли.

Тинкар шел чуть сзади, вцепившись в одну из лямок рюкзака. Анаэна прибавила шагу и вдруг в изумлении застыла на месте. Перед ней лежало несколько квадратных метров голой земли, усеянной правильными конусами с полметра высотой. Конусы были того же светло-коричневого цвета, что и глина, на которой они стояли. Заканчивались эти сооружения совершенно правильными круглыми отверстиями. Анаэна постучала по одному из конусов ногой. Он был тверд как металл и издавал гулкий звук — под ним была пустота.

— Подожди, не трогай!

Предупреждение запоздало. Девушка уже ударила посильнее и пробила тонкую оболочку. Из-под нее с яростным гудением вырвалось насекомое и быстро поднялось вверх. Из других конусов выплеснулись потоки живых существ, слишком быстрых для того, чтобы их можно было разглядеть. Девушка бросилась к Тинкару и вдруг почувствовала в левом плече ужасное жжение; ударив по плечу рукой, она раздавила ужалившее ее насекомое. Тинкар подскочил к ней, вскинул фульгуратор, включил его на самый широкий угол поражения и принялся поливать потоком лучей окружающее пространство. В едва видимом при ярком свете дня излучении заплясали красные звездочки.

— Быстро покажи плечо!

Он бесцеремонно разорвал тонкую ткань, и Анаэна инстинктивно прижала лоскуты к груди. На нежной коже расплывалось воспаленное пятно, в центре которого прямо на глазах набухала красная точка. Он выхватил из рюкзака нейтрализующую яд ампулу и впрыснул лекарство.

— Надеюсь, это подействует. Ты была неосторожна!

— Тинкар!

Он обернулся. Небо казалось черным от насекомых, которые все вылетали и вылетали из огромного многометрового конуса рядом с одной из скал. Он сунул ей в руку второй фульгуратор.

— Твой фронт справа, я прикрываю слева!

В течение нескольких минут, показавшихся им вечностью, они сражались с бесчисленным множеством опасных крылатых противников. Тинкара ужалили один раз, Анаэну — еще дважды. Атака прекратилась только тогда, когда погибло последнее из насекомых.

Тинкар снова достал аптечку: у них осталось всего две ампулы с противоядием. Он вколол обе девушке, потом отвернулся и притворился, что делает укол себе.

— Какой дьявол тебя толкнул? Вас там что, на «Тильзине», ничему не учат? На Земле есть схожие существа, осы, их укусы убивают человека так же верно, как и пуля! Ты разве не знала, что нельзя трогать то, что тебе неизвестно?

Тело девушки пронизывали приступы глухой боли, и она подумала: «Нашел время читать нравоучения!»

— Вперед! Пошли, пока можем двигаться! — скомандовал землянин. — Кто знает, может, нас хватит всего на несколько минут!

И все же он остановился, подобрал с земли одно не очень обгоревшее насекомое и рассмотрел его: сантиметра четыре длиной, четыре прозрачных крыла, восемь лапок, на конце острого брюшка — колючее жало.

— До этого мы не видели ничего, что походило бы на насекомого, — попыталась оправдаться Анаэна.

— Как и ничего похожего на змей! Но на неизвестной планете может произойти что угодно.

Он тут же прикусил губу: его тело внезапно пронзила ужасная боль.

— Пошли!

Они двинулись к приближающемуся склону. Анаэна удивилась тому, что она стала слишком часто обгонять Тинкара — тот шел, согнувшись вдвое. «Но ведь его ужалили всего раз», — подумала она и присмотрелась к нему повнимательнее — лицо побагровело, по лбу струится пот.

— Что с тобой?

— Ничего! Вперед!

Тело превратилось в сплошной комок боли, и силуэт девушки двигался перед Тинкаром в красном тумане. Ноги его ослабели, и он переставлял их лишь за счет чудовищных усилий воли. Земли под подошвами он почти не чувствовал. Голова гудела и кружилась, и он подумал, что жить ему осталось не долго.

Он остановился и рухнул на землю. Анаэна вскрикнула и попыталась его приподнять.

— Тинкар!

— Думаю, мне конец, — с трудом вымолвил он. — Возьми рюкзак, поднимись на вулкан и разожги сигнальный костер. Быть может, они тебя отыщут…

— Я тебя не брошу!

— Может, мне еще полегчает. Я тебя догоню. Оставь мне красный фульгуратор.

Зарядов в фульгураторе почти не оставалось.

— Тинкар, это я виновата!

— Пустяки, — тихо сказал он. — Опасности профессии…

Голова его упала на грудь, и он перестал шевелиться. Несколько мгновений Анаэна пребывала в нерешительности, раздираемая тревогой и угрызениями совести. Она убила его по собственной неосторожности! Девушка ринулась к рюкзаку, выхватила аптечку, открыла ее и побледнела. Отсек с сыворотками-противоядиями был пуст, а до этого он содержал всего три ампулы.

— Он отдал мне все три!

Она в слезах склонилась над Тинкаром. Он дышал тяжело, с трудом хватая воздух открытым ртом. Что делать? Что делать? Она вновь порылась в аптечке… Ага! Стимулол!