Тайна Пито-Као

Тем временем Андрей пришел в себя. Он приподнялся на коленях и выглянул за борт: внизу мелькнула знакомая поверхность аэродрома и ровная, блестевшая в лучах яркого солнца лента бетонки.

Самолет приземлился. Дома! Но почему не слышно привычного посвистывания воздушных тормозов и самолет бежит так долго, дольше обычного? Лишь в самом конце бетонки самолет потерял инерцию и остановился. Винт сделал еще несколько оборотов и замер. Рязанов выключил мотор. Наступила глубокая, спокойная после воздушной битвы и пережитого тишина.

Андрей с трудом вылез из багажника на землю, на твердую, свою, родную землю, шатаясь, подошел к крылу, взобрался на него, цепляясь за уступы борта, и заглянул сквозь прозрачный плексигласовый фонарь в кабину. Рязанов сидел, опершись грудью на ручку управления и низко опустив голову. Раздирая пальцы до крови, Андрей торопливо отодвинул фонарь и наклонился к летчику.

— Товарищ командир!.. Леша! — громко окликнул он.

До Харькова оставалось несколько минут полета. Серафим, не прерывая рассказа командира, настроил автоматический радиокомпас на приводную радиостанцию Харьковского аэропорта. Стрелка радиокомпаса дрогнула и, описав полукруг, опустилась острием к полу кабины, показывая, что приводная радиостанция находится внизу, под ними. Позади Андрея громко заливался электрический звонок, а на приборной доске вспыхнула зеленая лампочка.

— Я «49–85», прошел дальнюю, — сказал Андрей по радио.

— «49–85», пробиваться по схеме вам разрешено, — ответили с земли.

Андрей отжал от себя штурвал и уменьшил наддув моторов. Самолет плавно опустил нос и стал как бы тонуть в облаках. Командир и второй пилот сняли темные очки. Если бы не приборы, можно было подумать, что машина висит неподвижно, а не снижается над аэродромом по большому прямоугольнику

На высоте трехсот метров началась резкая болтанка, и самолет сплошной пеленой окутал крупный и мокрый густой снег. Стекла помутнели по краям.

После четвертого разворота, на последней прямой, болтанка и обледенение достигли наибольшей силы. Теперь некогда стало разговаривать, пилоты в шуме и неистовстве снежной бури в облаках молча вели машину. Когда прошли ближнюю приводную и внизу всего в сорока — пятидесяти метрах показалась земля, Андрей крикнул Веневу:

— Сажай!

Петушок обрадовался, что командир доверил ему сложную посадку, и плотнее взялся за штурвал. Машина мягко коснулась бетона и побежала по земле.

— Ваша отличная посадка зафиксирована в пятнадцать часов ноль три минуты, — сообщили со старта. — Заруливайте к аэровокзалу.

— Понял вас, благодарю, — ответил Петушок и свернул влево, на рулежную дорожку.

— Вот так всегда и сажай! — сказал Андрей.

— Ну и дальше что, командир? — нетерпеливо спросил Петушок, пропуская мимо ушей заслуженную похвалу.

Дальше знаю только то, что Рязанов еще был ранен горел… Мы с ним не виделись года четыре.

— Летает до сих пор? — спросил Серафим.

— Нет. Он три года где-то учился. Был на Дальнем Востоке, а сейчас работает в Москве, в КГБ.

— Прохвостов ловит! Башковитый человек, — одобрил Петушок.

— Полагать надо! Бывший авиатор, фронтовик… Жаль только, что наши с ним пути разошлись!..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дела давно минувших дней.

1

Прошло два месяца. Десятки рейсов уже совершил в новом году экипаж Шелеста на трассах между Черным морем и Москвой, Бештау и Киевом, Ростовом-на-Дону и Уралом. Нередко им изрядно доставалось, но порой полет протекал так спокойно, что у них оставалось свободное время для веселых воспоминаний и разговоров о будущем. В такие минуты Петушок любил вспоминать свое новогоднее знакомство с Ниной Константиновной. Андрей слушал эти разговоры и лукаво улыбался.

— Повидать бы ее, а, командир? — вздыхал Петушок.

— Как-нибудь повидаем, — неопределенно отвечал Андрей. А в один из мартовских дней они в самом деле встретили Нину в Москве, в поезде метро в час пик. В вагоне Петушок очутился возле старика с длинной седой бородой, сидевшего у двери. Чтобы не обеспокоить его, Петушок уперся руками в никелированные поручни и подался назад.

— Куда лезешь? — строго прикрикнули сзади. — Слепой, что ли?

Петушок взял немного левее, но чья-то рука пребольно ударила его в плечо:

— Стойте на месте!

— Сердитые нынче стали москвичи, — философски заметил старик. — И все оттого, что быстро очень живут!

— Не так уж и сердитые, — миролюбиво возразил сосед Петушка, высокий худой мужчина с фотоаппаратом через плечо. — Просто нервные…

Между ними завязался разговор. Кто-то, пробираясь к выходу, придавил Петушку ногу острым каблуком.

— Ну, знаете ли, — не выдержал юноша, пытаясь обернуться, — это форменное… — Тут глаза его округлились и лицо стало радостным: — Нина Константиновна?!

— Так это я на вашей ноге стою?

— Стойте, пожалуйста! Разве я говорю, что мне это не нравится?..

— Добрые люди и в тесноте встречаются, — сказал старик. На станции «Арбат», когда выходили из вагона, Петушок цепко держал Нину за руку, чтобы она не затерялась в толпе.

— Здравствуйте, Нина Константиновна! — подошел Шелест.

— Ах, это вы, Андрей Иванович! Здравствуйте. Мы так вовремя встретились… Вы рейсом в Москве?

— Да, но пробудем здесь дня два, — пояснил Петушок. — Меняется расписание, мы передали свой самолет другому экипажу и временно остались безлошадными.

— Как хорошо! Сегодняшний вечер вы непременно проведете у нас!

— По какому случаю? — спросил Андрей.

— Так просто…

— Не хитрите. Я же вижу, что не «так просто». Говорите начистоту.

— У нас… — девушка замялась.

— Свадьба? — сделал страшные глаза Петушок.

— Что вы! — испугалась девушка. — Просто сегодня мой день рождения.

— И вы называете это «так просто»?! — пожурил Андрей.

— В таком случае мы будем обязательно! — воскликнул Петушок. — Поедем, командир?

— Конечно. Теперь, если Нина Константиновна и отменит свое приглашение, — засмеялся Андрей, — мы все равно приедем в ней!

На Арбате они расстались. Друзья задумались. К ним подошел милиционер и козырнул:

— Вам куда пройти или проехать?

— Нам нужно купить подарки молодой, красивой женщине.

— Рад помочь: от вас налево магазин ювелирторга «Самоцветы».

В магазине у них разбежались глаза — так много заманчивых вещей лежало под зеркальными стеклами прилавков Петушок остановился возле изящных шкатулок палешан и задумчиво осмотрел их. Сделав знак продавщице, тихо попросил.. — Заверните, пожалуйста, вот эту.

— Что ты выбрал? — полюбопытствовал Андрей.

— Отойди. — Петушок загородил собой прилавок. — Девушка, пожалуйста, не показывайте ему!

— Хорошо, хорошо, — засмеялась продавщица.

— А я ума не приложу, что взять, — с досадой сказал Андрей.

Он долго осматривал часы, кольца, браслеты, не внимая ничьим советам, и искал чего-то еще.

«Придется идти в другой магазин», — решил он, но тут его взгляд упал на тонкую статуэтку чугунного литья, изображавшую девушку-купальщицу с длинными волосами и лицом, вскинутым кверху. Андрей оживился:

— О, это из Касли!

— Да, это работа каслинских мастеров, — подтвердила продавщица.

— Неудобно девушке преподносить нагую купальщицу — отсоветовал Петушок.

— Пожалуй, ты прав, — ответил Андрей. — А еще что-нибудь каслинское есть?

— Сколько угодно. На верхней полке…

— В самом деле, слона-то я и не приметил. Вот это мне нравится… Заверните Ивана царевича на Сером волке!

Петушок и продавщица странно переглянулись, в голубых глазах юноши мелькнула растерянность, девушка же едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— Возьмите чек и уплатите в кассу, — сказала она, опуская глаза.

На улице Андрей заметил, что Петушок чем-то расстроен и спросил:

— Ты что это, Петушок?

— Так…