Здесь живет Морок

— Опять проделки Морока? — язвительно процедил Никита.

Илья неопределенно пожал плечами и обратился к шевроннику, сопоставляя автоматически отснятые кадры останков инопланетянина с известными расами гуманоидов.

— Хм… — поджал он губы. — Действительно, что-то необычное… Данные о такой расе в картотеке Галактического Союза отсутствуют.

— Я же говорил, что реликт! — сокрушенно махнул рукой Никита. — Эх…

— И что бы ты с ним делал? — фыркнул Илья.

— Может, при нем были какие-то вещи… Представляешь, сколько мог бы стоить раритет неизвестной цивилизации двухмиллионнолетней давности!

— Так за чем дело стало? — саркастически скривился Илья. — Предметы неорганического состава вполне могли сохраниться. — Он указал на продольную горку праха, протянувшуюся от стены до стены. — Ищи.

Никита ошарашенно посмотрел на Илью, затем сбросил с плеч рюкзак, надел лепестковый респиратор, стерильные перчатки и, став на четвереньки, принялся просеивать между пальцами прах гуманоида настолько древней исчезнувшей цивилизации, что о ней не сохранилось никаких сведений.

Не перестаю удивляться, как быстро может меняться человек. Пять дней назад Никита брезговал обшаривать карманы стапульца, а сейчас дрожащими руками просеивал древний прах.

Наташа тяжело вздохнула, отошла в сторону и села на рюкзак. Илья подошел и сочувствующе положил ей руку на плечо. Он не спешил приводить свой план в исполнение, исподволь в глазах Наташи противопоставляя себя Никите.

Около получаса потребовалось Никите, чтобы от стены до стены тщательно просеять прах инопланетянина. Вначале он работал с лихорадочной поспешностью, подняв вокруг себя облако пыли, но по мере приближения к противоположной стене, остывал и последние горсти праха просеивал с полной безнадежностью. Но именно здесь ожидала удача. Пальцы наткнулись на что-то твердое, и Никита извлек из праха небольшой, с ладонь, тяжелый брусок. Поднятая пыль мешала рассмотреть находку, поэтому Никита вначале ощупал свободной рукой оставшуюся кучку праха, ничего не обнаружил и только тогда встал с четверенек.

— Личному составу смирно! — сорвав с лица респиратор, объявил он и продемонстрировал мутно-прозрачный зеленоватый брусок, испещренный мелкими бороздками. — Троекратное «ура!».

«Ура!» никто кричать не стал. Илья взял кристаллический брусок в руки, повертел перед глазами.

— Повезло, — сказал он, возвращая находку. — По всей видимости, это принадлежало имегоридянам, чья цивилизация исчезла полтора миллиона лет назад. Описания, как они выглядели, не сохранилось, и все, что до сих пор найдено из их наследия, — горсть мелких осколков подобного вещества.

— Ого! — У Никиты захватило дух. — Натали, мы богаты! Мы не просто богаты, мы сказочно богаты!!!

Наташу его воодушевление не впечатлило.

— Если выберемся отсюда… — тихо сказала она.

Ее замечание нисколько не отрезвило Никиту.

— Не дрейфь, Натали, куда мы денемся! — Он повернулся к Илье и осторожно поинтересовался: — Наша договоренность остается в силе?

— Да. Тебе — все материальные предметы, мне — технологии.

— Значит, эта штука целиком и полностью моя?

— Само собой. Если только бороздки не представляют собой письмена, в которых зашифрована какая-либо технология.

Никита машинально покивал, снял перчатки и, продолжая зачарованно разглядывать кристаллический брусок, провел по нему указательным пальцем. Откуда-то из глубины пещеры донесся заунывный, свербящий душу, низкий звук.

— Что это? — насторожилась Наташа.

— Морок, — хмыкнул Никита и, сильно нажав, снова провел пальцем по бороздкам на кристаллическом бруске.

Протяжный ноющий звук, казалось, зазвучал отовсюду, и был настолько низким, что волосы встали дыбом, а по коже побежали мурашки.

— Прекрати!!! — закричала Наташа, затыкая уши ладонями. Она наконец поняла, откуда идет звук.

— Быть может, это голос имегоридянина? — предположил Илья.

Он ошибался. Это была музыкальная игрушка, наподобие губной гармошки. Точнее, тактильной гармошки.

— Оригинальный эффект. Похоже на инфразвук, — продолжал Илья. — Такой компактный излучатель мне неизвестен. Дай-ка, посмотрю.

А вот в этом случае он оказался прав. Принцип извлечения инфразвука из кристалла был настолько простым и оригинальным, что до него, исключая имегоридян, никто не додумался.

— Успеешь насмотреться, — помрачнев, буркнул Никита и спрятал брусок в карман. Он прекрасно понял, к чему клонит Илья.

Илья сдержался, чтобы не рассмеяться, и наконец-то начал свою игру. Случай представился, он и не упустил его.

— Наш устный договор по-прежнему в силе? — спросил он.

Никита отвернулся и сделал вид, что копается в рюкзаке.

— Повторяю вопрос, — повысил голос Илья, — наш договор в силе?

— Да! — раздраженно огрызнулся Никита. — Успеешь насмотреться! Может, это никакой не голос, и никакой новой технологии в извлечении звука нет! Выведи нас, Сусанин, отсюда, тогда и будем разбираться!

Илья помедлил с ответом, и я опять увидел, что он борется с усмешкой.

— Вывести отсюда, говоришь? — справившись с собой, натянуто переспросил он. Актером он был не ахти каким, но раздражение в голосе получилось натуральным. — Тогда чего ты сидишь, делаешь вид, что копаешься в рюкзаке? Идем.

— Ребята, — попросила Наташа, — может, на сегодня хватит ходить? Давайте на ночь устраиваться.

— Ты хочешь спать в этой пыли? — кивнул Илья на медленно оседающее облако праха имегоридянина. — Не стоит, право слово. Прах мертвых похуже сернистых испарений.

Илья вскинул на плечи рюкзак и зашагал вперед. Однако уже через полкилометра, когда мы снова оказались в прямом отрезке туннеля возле очередного дубликата надписи на стене, Илья остановился и сбросил с себя рюкзак.

— На сегодня все! — объявил он. Как я понял, он специально остановился на ночлег у надписи, нагнетая напряженность.

Ужинали молча. Наташа настолько уставала, что в последние дни практически не разговаривала. Илья делал вид, что дуется на Никиту, а Никита не заводил разговор, опасаясь, что Илья снова потребует показать найденный раритет. Я же молчал по привычке. Я вообще не проронил ни слова с тех пор, когда вошли в пещеру. Наташа и Илья, если изредка и обращались ко мне, то опосредованно, будто меня рядом не было, а Никите, который крыл в глаза отборным матом, я не отвечал. Отвечать на оскорбления — выше моего достоинства. Молчание иногда ранит сильнее, чем укол шпаги во время дуэли.

Первой уснула Наташа, так и не доев ужин. Она и не почувствовала, как Никита закатывал ее в кокон квазипены. Вид у нее был настолько изможденным, что спала она с приоткрытым ртом, и слюна сбегала из уголка рта. В руке она продолжала сжимать пакет с недоеденным пищевым брикетом, и это невольно вызывало аналогию с трупом первого стапульца. Илья покосился на брикет, но не стал вслух проводить сравнений. Укутался квазипеной, повернулся на бок и мгновенно уснул. Нервы у него были не просто железные — стальные. Никита долго ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть, ощупывая в кармане древнюю музыкальную игрушку. А когда все-таки заснул, спал беспокойно, то и дело хватаясь во сне за карман.

Утром все были в подавленном состоянии. Изнуряющие длительные переходы в темноте по однообразному пустынному туннелю делали свое дело.

— Провизии осталось на три дня, — тихо сказала Наташа, раздавая пищевые брикеты.

Ей никто не ответил, и все молча принялись завтракать. Наташа глубоко вздохнула и посмотрела на надпись на стене.

— У меня такое ощущение, будто я родилась в пещере и только то и делала, что ходила по ее коридорам, — сказала она. — А все, что было до этого, — туманный сон.

Ей снова никто не ответил. Илья сидел на полу, привалившись спиной к стене, и неторопливо ел, извлекая завтрак из брикета походной ложкой. Никита сидел на рюкзаке и тупо жевал пищевой брикет, не замечая, что ест вместе с оберткой.