Письмо живым людям

— Здравствуй, — ответил Коль.

— Извини, если помешала, — проговорила она и запнулась. — Мне сказали, Гийом здесь… — неуверенно прибавила она.

Ах, Гийом… Конечно, не к нему.

— Был, — стараясь не поникнуть хотя бы с виду, ответил Коль. — Мы с ним удрали с дискуссии. Откровенно говоря, я устал там торчать и понимать с пятого на десятое.

У нее вдруг потеплели глаза, будто он сказал нечто очень ей приятное.

— Посиди со мной, — вырвалось у него. — Что-то мне не по себе. — Она тут же села напротив него, но он для верности дожал: — Гийом обещал вернуться, поговорив с планетологами…

А у нее вдруг задрожали губы. Словно он ни за что ни про что назвал ее шлюхой. Но она тут же храбро улыбнулась:

— Хорошо, буду ждать.

В голове идиотски вертелся стандартный до анекдотности зачин: девушка, мы с вами встречались. Девушка, я вас где-то видел. И вы самая красивая из всех, кого я здесь до сих пор видел…

Разговор с Гийомом давил.

— Первый раз тебя вижу. Жаль.

Она опять чему-то обрадовалась.

— Мелькала бы каждый день поблизости, хоть бы глаза порадовались…

— Почему?

— Ты очень красивая.

Действительно, красивая. Что-то итальянское, наверное. Только села отвратительно: ног не видно, стол.

— Ты итальянка?

— Иллирийка.

— Тоже здорово. Ядран…

— Любишь море?

— До озверения. Гийом звал сегодня, но как-то… Я — и все врачи. Наверное, со своей аппаратурой. Унизительно.

— Не надо так думать, Коль. Разве забота унизительна? Ты столько перенес…

— На ногах.

Она только через секунду поняла игру слов, засмеялась.

Как бы это пересесть, чтобы видеть ее всю.

— Хочешь, я возьму тебе соку? — спросил он.

— Нет, спасибо, Коль.

И стол, собака, просторный, коленками не стукнешься…

— Гийом не обещал вернуться, — вдруг сказал он. — Я соврал. Боялся, ты уйдешь.

Нет, что-то не так было между ним и ими. Ничего невозможно понять. Она расцвела, словно он сделал ей невероятный подарок.

— А я не ушла.

У Коля опять пересохло в горле.

— Как тебя зовут-то хоть?

— Светка.

— Светка… — со вкусом повторил он. — Ты извини, Светка, я сейчас действительно малость прибабахнутый. Пошутить толком не в состоянии. С Гийомом мы сейчас поговорили очень умно, очень серьезно и абсолютно непонятно.

— О чем? — тихо спросила она.

Он только рукой махнул.

— Я восхищаюсь тобой, Коль, — сказала она. — Нет, не тем, что ты такой пилот, что водил машины в самых бешеных атмосферах, что крейсер в одиночку дотянул до Земли, это все тоже прекрасно, но это ремесло, рефлексы… Я — ассистирующий психолог… знаю, что говорю, мы занимались психографированием экипажа по засечкам ежедневных осмотров и тестов, которые вы делали так пунктуально… Это же кошмар, на утлом звездолетике вы столкнулись с такими силами… А ты вернулся добрее, чем был.

Вот это поехали за орехами, подумал Коль. Добрее… Да я бы тебя прямо здесь изнасиловал! Если аритмия позволит… и конвергенция эта, как ее… Нет, не позволит. И уважение не позволит — к женственности твоей и к чистым глазам… На языке завертелось жалкое, козлоногое, голозадое: «Тогда сжалься, давай переспим!»

Она покраснела как маков цвет.

Учуяла что-то.

— Спасибо на добром слове, — сказал Коль мягко. — Знаешь, Светка, ты ужасно похожа на одну замечательную женщину, которую я очень любил. В той жизни. Просто вылитая.

Она вздрогнула крупно, трижды, словно кто-то невидимый отстегал ее кнутом. Но его уже понесло:

— Я улетел, а она осталась. Мы, наверное, еще до Тау не добрались, а она уже стала старушкой… а может, и умерла. Я ее до сих пор люблю… а ты просто вылитая. Я как ошалел, когда ты вошла. Поэтому извини, если я иногда… ну, смотрю слишком…

У нее, кажется, даже слезы навернулись. Ей нездоровится, может? Тьфу, какое теперь нездоровье. Неужели так сочувствует? Добрый знак…

В Кишиневе у Коля действительно была регулярная подружка, по выходным он мотался к ней с авиабазы. После второго аборта она что-то расклеилась, а тут как раз кликнули добровольцев для Аральской операции; Коль воспользовался случаем, подал заявление и, оказавшись героем, так и не вернулся. Получил два преданных письма уже в Звездном — и откуда узнала про Звездный? — но на оба не ответил, открылись другие горизонты… Да и совестно было перед нею.

Что, Гийом? Это ей сейчас рассказать? Это?!

— У вас были дети? — едва не плача, спросила Светка.

— У нее — наверное, — печально улыбнулся Коль. — Хорошо бы, если так. А я не успел.

Свечерело. В буфете стало сумрачно, затекала снизу, от степи, синева.

— Полетишь со мной к морю? — спросил Коль тихо. — Соглашусь и на врачей, и на их инвентарь. Мужская компания просто поперек горла встала.

У Светки было лицо обиженного ребенка.

— Коль, — позвала она, уже словно превозмогая себя. — О чем вы говорили с Гийомом? Расскажи мне, пожалуйста.

— О хищных гейзерах, — нетерпеливо ответил он. — Полетишь?

И тут она вдруг встала. Так резко, что, толкнув висящий столик, чуть не опрокинула пустой Гийомов бокал.

— Я должна подумать, Коль, — проговорила она, и голос был совсем чужой, без малейшего намека на недавнее тепло. — До свидания. — И она почти бегом вылетела из буфета. Он наконец вновь увидел ее ноги, но от этого только сердце закрутило мясорубочным винтом. Кажется, она бежала вниз и по эскалатору.

Коль остался сидеть, ошалев. Как оплеванный.

Нет, что-то не так было между ним и ими всеми, что-то не так. Что-то не так.

…Утреннее солнце захлестывало комнату, как в первый день. Словно ничего не произошло. Всеволод вошел, широко улыбаясь, и сказал голосом командора:

— Я на зов явился! — Сменил тон: — Что случилось такое срочное?

Его улыбка умерла, а потом стекла с лица, как вода.

И это было все. Можно ни о чем не спрашивать.

— Да, Коль. Ты правильно понял.

Добрыня сгорбился и как-то сразу усох.

Даже удобно. Коль еще не успевал огранить вопрос словами, а Всеволод отвечал.

— Обычно пять — семь метров. Только гениально одаренные люди принимают на километры, изредка на десятки — но таких по пальцам перечесть.

— Садись, маршал, — сказал Коль вслух. — В ногах правды нет.

Всеволод послушно сел.

— На что же вы надеялись? — негромко спросил Коль.

— Решено было обеспечить постепенное вхождение… а пока ты не адаптируешься, не начнешь правильно относиться к миру в целом, потом не начнешь правильно относиться к тому, что тебя слышат… — всем выглядеть как ты. Но… — Он помолчал. Молчал и Коль. — Случайные проколы пошли сразу. А твое отношение к себе… к своим воспоминаниям и своим же собственным мыслям… такой разрыв…

— О чем ты?

— Подожди. — Всеволод, сам теряясь, с силой провел пальцами по вискам. — Дай собраться с мыслями. Так неожиданно…

— Значит, все это время я как голый ходил перед вами? Перед вами всеми?!

— Подожди, Коль. По порядку… — Чихал я на порядок! Да, скажи? Да?! — Да, — невнятно выговорил Всеволод. — Так… — Коль сцепил пальцы рук, глядя в пол. — Так.

Мертвым голосом, спрятав глаза, Всеволод начал по порядку:

— Вскоре после вашего отлета разразилась жуткая эпидемия. Занесли с Луны… Чудом удалось быстро найти методику лечения, иначе… ты рисковал застать пустую Землю. Методика была сложной, комплексной — химия, облучения… и плюс всем детям следующего поколения делали прививки, тоже комплексные. И вот такой побочный эффект. Дети этих детей оказались телепатами. Представляешь, сколько страшных коллизий возникало, когда они начали подрастать? Ведь родители даже не понимали сразу, это не замечалось несколько лет… а детишки с рождения с этим, иного не представляли. Самоубийства были, детоубийства были, потом планету разделили на зоны… Твое по сравнению с этим, прости, Коль, — тьфу! Ты пришел уже в стабильный мир! И мы все понимали, как тебе может оказаться… — Он помедлил, подбирая слово, видимо избегая сказать «тяжело». Сказал: — Неуютно. Но, представь, мы до сих пор не знаем, как этот эффект возник, чем он индуцирован. Не знаем, как его вызвать у взрослого человека… не знаем даже, возможно ли это в принципе! Сейчас эти работы очень активизированы из-за твоего появления, но… Может, черт возьми, напрочь уничтоженный вирус тоже как-то участвовал в прогрессе! И вот решили вводить тебя постепенно, чтобы избежать шока, чтобы ты как-то освоился вначале… Почувствовали, что тебя обидели наши простецкие рубахи при встрече, — нашлепали за ночь мундиров и в то же время постарались на этом примере объяснить тебе разницу между формальной субординацией и действительным уважением, как она сейчас понимается… И, знаешь, идея прижилась…