Бумажные войны<br />Военная фантастика 1871-1941 (Фантастическая литература: Исследования и материал

Жюль Верн первым изобразил гениальных изобретателей, Немо и Робура, подобных Просперо. Его герои воплощали веру в науку и человека; музыкой к этой песне могла бы послужить строка Уолта Уитмена: «Никогда простой человек, его дух не был столь деятелен, столь богоподобен» (Годы современности, 1865). Такие же чувства некогда наполнили молодого Теннисона великими надеждами на будущее и вылились в «Локсли-холл», этот гимн прогрессу. Но сорок три года спустя, в «Локсли-холле через шестьдесят лет», Теннисона уже обуревали совсем другие мысли; он вопрошал себя, существует ли зло только на Земле или во всех обитаемых мирах:

В старости Жюль Верн, как и Теннисон, пересмотрел свои взгляды на дары науки. В романе Флаг родины (Face аu drapeau, 1895) изобретение сверхбомбы, или «фульгуратора», заставляет писателя взвесить научные достижения на весах добра и зла. Во Властелине мира (Maitre du monde, 1904) Верн зашел еще дальше — в романе вновь появляется Робур, но теперь этот извращенный Эдисон становится угрозой для человечества. Сходным образом, действие в Трубном гласе (The Crack of Doom, 1895) Роберта Кроми вращается вокруг зловещего гения, «безумного гения, который владеет новейшим и ужаснейшим взрывчатым средством». Изобретатель открыл, что «в одном гране материи содержится достаточно энергии, чтобы при эфиризации поднять на воздух сто тысяч тонн на протяжении почти двух миль» (36). Безумный ученый намеревается уничтожить весь мир; к счастью, в последнюю минуту его зловещие планы разрушает прототип Джеймса Бонда.

«Хорошие» ученые появлялись поодиночке или группами. Пример Фердинанда де Лессепса вдохновил французов на новые идеи расправы с традиционным врагом. В Смерти англичанам! (Mort aux Anglais!, 1892) Жоржа ле Фора славный французский патриот, наделенный гениальным умом, разрабатывает совершенный план уничтожения англичан: нужно повернуть течение Гольфстрима, и пускай они замерзнут! Еще более изобретательный вариант этой идеи представлен Альфонсом Алле в его подобающе названном Проекте враждебных действий против Англии (Projet d'attitude inamicale vis-à-vis de l'Angleterre, 1900), где предлагается заморозить Гольфстрим. После этого Ла-Манш покрывается десятифутовой коркой льда и французы, переправившись через пролив, маршируют к окончательной победе.

Иногда во благо отдельных государств или всего человечества действуют тайные международные организации наподобие убежденных анархистов из Ангела революции (The Angel of the Revolution) Джорджа Гриффита. Этот роман ужасов начал печататься с продолжениями в январе 1893 в новом британском таблоиде Pearson’s Weekly и состоял из 39 частей. В нем появляется большой арсенал сверхоружия эпохи, от пневматических пушек до скоростных воздушных кораблей. Добро торжествует победу над злом — франко-русские силы терпят поражение, возникает англосаксонская Федерация Мира. Радостные сценарии англосаксонского завоевания мира разрабатывались по обе стороны Атлантического океана. В своем произведении Кровь гуще воды (Blood is Thicker than Water, 1895) британский автор Д. Даньер рассуждает о том, что англичане и американцы весьма похожи, и двум странам суждено стать полицейскими планеты; они вмешаются в войну между Францией и Германией и в конце концов сольются в великом братском союзе:

Американская версия подобных всемирных амбиций изложена в книге Б. Р. Дэвенпорта Англосаксы, вперед! (Anglo-Saxons Onward! A Romance of the Future, 1898), где описан альянс американцев и англичан, направленный против России и Турции. Как заявляет президент Соединенных Штатов в Конгрессе, представляя Союзный договор.

Эти окончательные решения проблем войны и мира, вероятно, восходили к Эндрю Карнеги, который в своем трактате Воссоединение Англии и Америки (The Reunion of Britain and America, 1893) выдвинул идею Атлантического союза. Действительно, мысль о том, что будущее принадлежит англосаксам, была распространена на рубеже веков. Она стала центральным элементом Предвидений Г. Уэллса (1901) [21], где автор высказывает свою убежденность в том, что

В 1901 году, когда Уэллс опубликовал Предвидения, он не видел связи между военно-морским законом 1898 года, с которого началось строительство большого германского флота, и приближением великой европейской войны. Но первые сценарии возможной англо-германской конфронтации уже появились в книгах Т. У. Оффина Как немцы заняли Лондон (How the Germans took London, 1900) и Расплата с Англией (Die Abrechnung mit England, 1900) Карла Эйзенгарта. Немецкий писатель изображает будущую войну с Англией: «Весь флот долго ждал того Дня, когда можно будет наконец сразиться с проклятыми англичанами; ибо они навлекли на себя невыразимую ненависть и враждебность, подобно французам в 1813 году» [22]. Это послужило сигналом, и вскоре последовала громадная волна сочинений о грядущей войне между англичанами и немцами. Британские авторы описывали германское вторжение в Англию в таких произведениях, как Захватчики, Вторжение 1910 года, Враг среди нас, Смертельная ловушка; немецкие писатели излагали свои версии der nachste Krieg в книгах с говорящими названиями: Мировая война: Немецкие мечты, «Наступательное вторжение» в Англию, Германский флот в бою [23]. У всех этих футурологических сочинений имелись два общих мотива: их авторы ожидали войны между имперским Рейхом и Англией, а в своих описаниях битв и морских сражений совершенно не сумели предугадать ту нового рода войну, какая разразилась осенью 1914 года.

С. И. Рапопорт. Литература и милитаризм в Англии

Война не только вызвала на свет сотни новых книг, но напомнила и о старых, подчас настолько уже успевших улетучиться из памяти современников, что даже заглавия их кажутся нам новыми и чуждыми. Об одной из таких книг напомнил нам Бернард Шоу, бросивший в лицо Англии свой поразительный «Здравый смысл о войне». В этом памфлете, напечатанном как приложение к «The New Statesman», Бернард Шоу спрашивает, что такое этот милитаризм, против которого борется Англия? Милитаризм, — отвечает Шоу, — это вера в то, будто единственная настоящая сила, это — сила убивать и что провидение всегда на стороне больших батальонов. Сделав это определение, он старается доказать, что Англия тоже имела и имеет своих милитаристов и, между прочим, напоминает, что 44 или 45 лет тому назад в Англии появилась брошюра — «The Battle of Dorking» («Битва при Доркинге»), имевшая ту же цель и вызванная тем же настроением, как и сочинение генерала Фридриха фон Бернгарди.