Следы на воде (СИ)

       Мне тридцать два года, женщина громко высморкалась и промокнула глаза чистым уголком платка. И я не замужем. Вы понимаете, что такое быть не замужем в тридцать два года в этой чертовой стране.

       Многие женщины вообще не выхолят замуж, парировал Дэн, глянув на себя в зеркало: да, такой рожей только кошек пугать. Мужчины, видите ли, мрут, как мухи. Спиваются, меняют ориентацию. Так что проблема зависит лишь от того, как вы ее воспринимаете, может, и нет проблемы.

      Профессор и клиентка воззрились на Дэна с одинаковым выражением, только к красноречивому Соколовскому Что ж ты, тварина, себе позволяешь добавилось еще и гневное женское за мои-то бабки!

      Дэн присмотрелся: порча на женщине действительно была, но маленькая, хилая, еле шевелилась в теменной части ее светящегося тела. Так, сказал кто-то без затей: Дура ты, Манька, вот и все.

       Подумайте, мадам мадемуазель, нужно ли вам в принципе замуж?

      Или все дело в том, что соседки говорят? Тогда может ну их к черту с их разговорами

       Да! клиентка вскочила, брызжа слезами, как заправский клоун. Да, мне нужен муж! Я детей хочу! Счастья! и она снова повалилась на диван, зарыдав еще горше.

      Профессорово лицо стало некрасивого багрового цвета. Дэн подумал, что возможно того хватит удар пожилые люди весьма подвержены, знаете ли но жалости не ощутил. А безмужняя дама очень важная птица, вон как старичок разволновался.

       Я мужей в карманах не ношу, развел руками Дэн. Но помочь вам попробую.

      Профессор облегченно вздохнул.

      Дэн прошел по кабинету, сел рядом с клиенткой и, помедлив немного переступая что-то в себе взял ее за руку.

      Ему показалось, что он с головой провалился в теплую жижу с резким острым запахом таково было месиво человеческих эмоций и побуждений. Он плыл в них, оглохший и ослепший, пытаясь на ощупь найти в вонючем вареве смертности то, что делает ограниченность жизни этой женщины важной.

      Кажется, по его телу прошла долгая судорога. Кажется, он сдавленно зашипел, до крови прокусив губу. Зов пробуждался, чувствуя себя все вольготнее в этом человечьем болоте и говоря: не надо обманываться, на самом деле ты в точности такой же, вы одной крови, и в тебе творится то же самое.

      Тогда Дэн рванулся вверх.

      Клиентка не хотела его отпускать. Теплые густые токи ее страстей обернулись когтистыми зарослями, злыми и язвящими. Оставляя на колючках клочья шкуры, он дернулся вновь и почти освободился. Ветви зова оплетали его, Дэн барахтался и отбивался, хотя кто-то жарко шептал ему: успокойся расслабься останься

      Он не помнил, как оторвался от женщины. На мгновение пришла тихая, блаженная тьма если это и была смерть, то Дэн не испугался, а даже обрадовался. Потом нахлынул свет и звуки; Дэн увидел, что лежит на диванчике, а Андрей меряет ему давление. Клиентка сидела за столом в компании профессора и с неописуемо блаженной физиономией попивала кофе из тончайшей фарфоровой чашечки.

       Укольчик? предложил Андрей, отстегнув манжету. Чуть повышенное

       Пошел бы ты, - Дэн скривился и попробовал сесть, но голова моментально поплыла, и он лег снова, чувствуя себя изнасилованным этой толстухой. Сигарету бы лучше

      Профессор самолично поднес ему Данхилл и щелкнул зажигалкой. Дэн закурил и отвернулся. Странно, что зов сейчас молчит, и его просто подташнивает, а в ушах звенит.

       Это просто экстаз, профессор! щебетала тем временем клиентка. Боли прошли совершенно мне словно снова двадцать, и она захохотала так же громко, как недавно рыдала. Просто восторг, ваш коллега творит чудеса, чу-де-са!

      Дэн лежал бревном, чувствуя, как покалывает ладони. Ей-то экстаз, а он будто всю ночь вагоны разгружал.

       Мужчина у вас будет, произнес он, через неделю. Только ради Света не давите на него, не ревнуйте и не пытайтесь привязать.

      Страсть. Животная чувственность, словно у низших из отступников вот ее сверхценность. Ее позывы лежали на Дэне пятнами горячей слизи.

      Ему захотелось помыться. Встать под душ и жесткой мочалкой соскрести с тела эту дрянь.

      Окурок в пальцах прогорел до фильтра. Дэн посмотрел на него с жалостью: пропала впустую хорошая сигарета, нароняв на паркет серые хлопья пепла.

       Дэн.

      В его ладонь легло что-то жесткое, бумажное. Деньги. Много денег.

       Знаешь, кто это был? старческий голос прошелестел над ухом струйкой песка. Родная сестра губернатора. Ты очень хорошо поработал

      Значит сестра губернатора. Получается, нелюбимая, если до сих пор без мужа. А у профессора была очень болезненная язва, но помощи Дэна он избегал, понимая, что тот просто убьет его изнутри и постарается сделать это наиболее мучительным способом.

      В коридоре радостно забулькал звонок. Преодолевая головокружение, Дэн поднялся и поплелся к вешалке. Взять пальто и домой. Андрей шел рядом, бережно поддерживая его под руку. Какие церемонии

       Машина тебя ждет, услужливо сказал Андрей. Дэн отмахнулся.

       На трамвае поеду.

      Когда дверь кафедры захлопнулась за ним, он испытал мгновенное облегчение. Студенты шли по своим делам, болтая и хохоча, обтекая неинтересного им человека так обтекает торчащую корягу вода в реке. Дэн поднес руку к глазам, потер веки что ж, во всяком случае сегодня все прошло быстро, а омерзительный вкус во рту и тошноту можно списать по графе Неизбежные потери.

      В институтском буфете он разменял одну из полученных купюр: купил блок крепких сигарет, чтоб не думать об их наличии в квартире хотя бы неделю, вот ведь интересно: на каждой стенке красуется объявление о запрете курения в вузе, и прямо под ними торгуют пятнадцатью видами кислородных палочек. Коммерция, чтоб ее.

      И тут Дэна толкнуло. Легко и мягко, в затылок; он вздрогнул и едва не выронил сигареты. Взрыв доброго лучистого тепла, искрящаяся солнечная волна, накрывающая с головой и хочется петь, кричать, плакать от счастья, хочется отдаться ей и скользить по течению: пусть несет, куда вздумается, и уже не больно и не мерзко, а хорошо и спокойно, и тело брызжет новыми силами, словно переполнено соком свободы и радости.

      Кажется, ангелы зовут это Благодатью.

      Дэн обернулся. Не бывает же чуда просто так. Высь не знала о нем, и к сожалению, это все не для него просто задело краем дождя, пролитого для других. Откуда же

      Институтский буфет был всего лишь грязной забегаловкой с липкой клеенкой на столах, мокрой солью в чашках, гадкой пищей и клубами сигаретного дыма под потолком возле пыльных плафонов. Но Благодати безразлично место, она обращает внимание исключительно на человека.

      Когда же Дэн увидел этого человека, то ощутил мгновенный острый холод: снова. Это началось снова.

      Девушка сидела в углу за стаканом чая и куском пирога, штудировала формулы в толстой тетради в черной обложке. Не студентка: пока школьница. Дэн знал, что многие школы, не имеющие собственных компьютерных классов, заключают с политехом договор на проведение уроков информатики. Он смотрел: провинциально круглощекое лицо, огненно-рыжие волосы, балахон с жуткой рожей, красивые узкие кисти рук, тертые джинсы, видавшие виды башмаки

      Она была Благодатью. Носителем и генератором.

      Доброе горячее солнце в зените.

      И радости она не чувствовала. Дэн видел, что ей очень-очень больно, тоскливо и страшно. Он кожей ощущал ее обреченность: придется переступить смириться, раз уже ничего нельзя поделать.

      Это было естественно и потому жутко.

      Дэну вдруг страстно, до зуда в мышцах захотелось подойти к ней. Постоять рядом. Коснуться бледной руки с серыми дорожками вен. Но он не пошевелился и не только оттого, что увидел ангела.

      Ангел вынырнул из коридора межмирья, высокий, величественный и строгий, занимавший не последнее место в иерархии Выси. Весь его вид так и говорил: попробуй только сунься. Он что-то произнес; девушка вздохнула и встала. Увидев, как изменилось ее лицо, Дэн едва не вскрикнул.