Солдат Кристалла

– Это вряд ли, – признал техник. – Кажется, в литературе не описано случаев, когда более или менее стандартный человек мог летать – или даже отращивал крылья. Вот про шериксов говорится…

Джела поднял голову, не дождавшись окончания:

– Говорится что?

Техник опустил голову, и прилив крови окрасил его щеки в более темный коричневый цвет.

– Не могу сказать. Вас не утвердили в должности командира звена, и допуска к этой информации…

Джела с интересом смотрел, как техник смущенно замолкает, отворачивается и регулирует датчики, которые в этом не нуждались.

Тут до него дошло.

– Ясно, – сказал Джела. – Пока меня не просканируют вдоль и поперек, пока не сделают все анализы и не докажут, что я здоров телом и разумом, я на подозрении – как возможный шпион шериксов, клонированный на месте волшебным образом и выпущенный, чтобы подрывать ряды защитников.

Он глубоко вздохнул, понял, что все еще раздражен и что техник сам напрашивается:

– Спокойнее вам будет знать, что я был в числе универсалов, исследовавших, как определять шериксов и их творения под маской человека? То есть до того, как они отрастят крылья и…

– Отставить, солдат!

Это был новый голос – совершенно новый голос. Его обладательницу Джела никогда прежде не видел.

Ее мундир…

Джела медленно отодвинул клавиатуру, встал и отдал честь.

– Есть отставить, капитан третьего ранга. Она тихо фыркнула.

– Я слышу, солдат. Слышу.

Она указала пальцем на медтехника.

– А вы, техник, можете идти. Если что, ваши мониторы вас известят.

Техник моментально отдал честь и чуть не растянулся, спеша выйти из палаты.

Когда дверь за ним закрылась, капитан третьего ранга вздохнула – и не слишком тихо.

– Командирзвена.

Она произнесла этого словно, словно пробуя его на вкус, словно проверяя.

– Командирзвена. Действительно, это будет хорошо смотреться в вашем послужном списке, если этот список будут просматривать, но не слишком внимательно изучать. Я могу это утвердить. Могу.

Она подошла ближе к стене бокса, рассматривая Джелу, и ее интерес – может быть, даже озабоченность – были такими же явными, как презрительное равнодушие медтехника.

А Джела внимательно рассматривал ее – женщину почти одного с ним роста – так что ему почти не приходилось поднимать взгляд, чтобы посмотреть ей в глаза, – крепкого сложения и в отличной форме. Она была не селекционированным солдатом, а естественным человеком, и в темно-русых волосах виднелась седина.

Она заговорила так, словно не было этой паузы для взаимного изучения.

– Командир звена… Однако я не уверена, что это будет лучше для вас, как бы ни было полезно для армии.

Она пристально посмотрела сквозь стену надувного модуля, проверяя его реакцию.

– Никаких комментариев, солдат Джела?

– Я никогда не думал быть командиром звена, капитан. Это – неожиданная случайность…

Она рассмеялась.

– Да, наверное. Я смотрела ваш послужной список. Похоже, вам всегда удается подняться, несмотря на все ваши усилия!

Джела напрягся…

– Отставить, солдат. Спокойно. Поймите, что вы находитесь здесь под наблюдением. За вами следят камеры. Вас проверяют на самые разные инфекции. Не нужно дразнить техника – он слишком для этого ординарен.

Джела стоял в растерянности, понимая, что идет быстрая передача информации, и что идет она в обход иерархии подчинения.

– Сядьте, – сказала наконец капитан. – Пожалуйста, сядьте и делайте пока то, что можете. Когда обстоятельства позволят, мы поговорим.

Джела смотрел, как ее взгляд отмечал камеры, датчики, даже мониторы у него на ноге. Он сел медленнее, чем поднялся.

– Поговорим там, где нам обоим будет удобнее. Через несколько дней, когда вы полностью восстановитесь после вашего похода, командир звена.

Она отдала честь, словно эти два последних слова были одновременно приказом и решением, и вышла.

Капитан третьего ранга больше не появлялась в изоляторе Джелы – в изоляторе, который он начал считать тюремной камерой после того, как на корабле за его стенами начался отсчет третьего дня. А к концу шестого корабельного дня он уже был уверен, что это так и есть, пусть даже названо иначе.

Он достаточно побывал на гауптвахтах, чтобы заметить сходство: его регулярно проверял тюремщик, он делал зарядку, когда приказывали, он ел то, что приносили, и спал, когда выключали свет.

Конечно, у него был переносной компьютер, и его изредка навещали, хотя в заключении иногда у него бывало больше посетителей, чем здесь. И еще: как правило, в его тюремной камере не было такого предмета роскоши, как собственное зеленое растение.

Оказалось, что «инопланетное растение» подвергалось такому же тщательному исследованию, как и он сам. Более того, оказалось, что многие из датчиков, закрепленных на нем, были продублированы на дереве.

А больше всего досаждало, что дерево можно было видеть – он даже получил приказ наблюдать за ним и докладывать обо всем необычном, – но нельзя было трогать, говорить с ним или успокаивать в этой обстановке, наверняка новой и пугающей.

Вскоре после визита капитана третьего ранга вместо единственного медтехника с его странными предостережениями – или угрозами – появились сменяющие друг друга забавные надзиратели.

Забавным было то, что каждый действовал по какому-то печатному руководству. Они не отдавали честь, не общались с ним, только руководили упражнениями и обследованиями. Одеты они были во врачебные халаты без эмблем, имен, званий или номеров.

Чего на них не было – это масок, и видны были эти дурацкие татуировки, которые входили в моду, так что в конце концов каждый из них поддавался идентификации. С тем же успехом они могли громко называть свое имя, звание, ясли и генетические группы…

Потому что оказалось, что все его новые смотрители относятся к ускоренным, искусственно выращенным, селекционированным так называемым Х-Артикулам, которые могут работать усерднее и дольше, потребляя меньше пищи, чем даже эффективные М. Кроме того, они получали одинаковую подготовку, одинаковые инструкции и одинаковую жизнь. Они разговаривали друг с другом на урезанном и упрощенном искусственном диалекте и, казалось, считали всех солдат, кроме новейших вариаций искусственно выведенных, существами низшего по сравнению с ними класса непосвященных.

Несмотря на это презрение и склонность к контактам только с себе подобными, конструкторам пока не удалось добиться желанной взаимозаменяемости, которая превратила бы эти артикулы – X и Y – в некоего супербойца, каким его представил себе какой-то комитет бюрократов: физически безупречного, идентичного остальным, а самое главное – послушного приказам. Как он слышал, именно это стало главным недостатком серии М: ее представители оказались слишком независимыми, слишком разными и чересчур склонными полагаться на свое суждение. И Джела мог бы добавить, что слишком часто они оказывались правы.

Итак, он обнаружил, что находится под опекой гордой, но все же ущербной серии X. Как-то ночью он с раздражением проснулся, когда один из его охранников попытался войти в комнату, не потревожив его. Они же одной крови, черт подери! Неужели он сам мог бы счесть их настолько небрежными… Ну, вообще-то да. Мог бы.

– Вы, птенцы Веретена, совершенно не дорожите сном ваших братьев, да? – произнес он в считавшейся темной ночи лазарета.

Его наградой стала не слишком неожиданная вспышка света: женщина с вытатуированным на правой щеке красным копьем, пересекающим синий клинок, отреагировала, увы, совершенно предсказуемо.

– Командир звена! – выдохнула она.

Он застал ее врасплох. А захоти он, то мог бы столь же просто ее убить. Он разорвал бы прозрачные стены и сомкнул пальцы на ее горле прежде, чем она успела бы понять, что он не спит.

– Командир звена, – снова повторила она, справившись со спазмом в горле, но не успев успокоиться. – Мониторы время от времени надо проверять вручную, и калибровка…