Аренда

Светловолосый румяный гигант покачал головой.

— Да уж, выкрутился, — несколько сдавленно произнёс он. — Не позавидуешь.

— Как знать, как знать…

Гигант нахмурился.

— Думаешь, и там не пропадёт?

— Этот? Никогда!

— Ну так дать нашим радиограмму, чтоб задержали…

— Если он на наших выйдет. А ну как на американцев?.. Или того хуже: прибьётся к Аль-Каиде, прохвост, примет быстренько ислам — ищи его тогда, свищи…

Тут они вспомнили о мирных дачниках и вновь стали улыбчивы и благодушны. Похоже, на нас напустили двух самых обаятельных генералов. Настолько обаятельных, что полковник Водолага предпочёл сгинуть в кубе, лишь бы избежать с ними встречи… После пережитого я был ещё маловменяем, так что роль радушных хозяев взяли на себя Маша с Макаркой — усадили дорогих гостей: одного на Водолагину табуретку, а для другого принесли добавочный стул и застелили пропылившееся сиденье обрывком всё той же простынки. За это время я успел прийти в себя настолько, что был уже способен различать мелкие подробности. Румяный светловолосый гигант оказался генерал-майором, а добродушный бульдог — генерал-полковником.

— Должен сразу принести извинения за действия бывшего нашего сотрудника, — с прискорбием сообщил генерал-майор. — В семье, как говорится, не без урода. Однако нам бы не хотелось, чтобы у вас остались превратные впечатления о современной российской армии. Да, коррупция свирепствует, но мы с ней боремся. Боремся, как видите, беспощадно…

— Да что он натворил-то? — не выдержала Машка.

— Собирался натворить, — уточнил генерал-майор. Скорбь ему давалась плохо — мордень не та: мускулистая, широкая, накачанная оптимистическими улыбками. — Хотя, вы правы, кое-что успел… Позвольте!

Протянул ручищу через стол, ухватил проект договора.

— Взгляни-ка, — сказал он, пододвигая прочтённый лист собрату по лампасам.

— Что ж, грамотно, — оценил тот, тоже ознакомившись с текстом. — Значит, спрашиваете, что он натворил… Чуть было не вовлёк вас в аферу, связанную с продажей оружия за рубеж. Как вам, наверное, уже известно, в кубе базируется ограниченный контингент российских войск, численность которого мы намерены неукоснительно наращивать…

— Зачем? — вырвалось у меня.

— В армии служили?

— Так точно…

— В каких частях?

— Стройбат…

— Тогда понятно. Речь, товарищ солдат, идёт ни много ни мало о наших геополитических интересах… — генерал (слуга царю, отец солдатам) сделал паузу и одарил нас начальственным взором. — Ещё вопросы? Нету? Прекрасно… Первые подразделения туда уже отправлены.

— Каким образом?

— Этого вам знать не положено.

Но я уже и сам сообразил. Чего там соображать-то! Видел, как это происходит, причём дважды. Делов-то: отдаётся приказ атаковать населённый пункт, захваченный террористами, часть идёт в наступление — и… Да-да, вот именно! А тех, которые собирались палить в воздух и поэтому никуда не исчезли, можно смело отдавать под трибунал как дезертиров.

«А как же они обратно вернутся?» — чуть было не ляпнул я, но вовремя прикусил язык.

Всё-таки полковник Водолага с его инквизиторской внешностью и щучьим взглядом внушал меньший трепет, чем эти двое. При всей своей антипатичности он, по крайней мере, выглядел простым смертным, хотя и наделённым значительными полномочиями. Теперь же к нам на веранду снизошли два божества, привыкшие оперировать массами: дивизиями, армиями, фронтами… Великая честь, когда такие склоняются над тобой, микробиком, и, напрягши зрение, различают тебя на общем фоне как личность.

Особенно меня пугал светловолосый гигант. Было в нём что-то от огромного румяного ребёночка, обожающего играть в оловянных солдатиков — вроде нас с Макаркой. А тут вдруг целый ящик цацек! Метр на метр и ещё раз на метр.

— Так вот, полковник Водолага и иже с ним, — с державной неспешностью продолжал бульдогоподобный, — собирался передать контроль над кубом той самой фирме, с которой вы чуть было не подписали договор и которая уже условилась с несколькими африканскими государствами о поставке им бронетехники. Предполагалось, что куб непрозрачен, а стало быть, поди пойми, сколько на самом деле танков туда отправлено… Теперь представляете, какой вы неприятности избежали?

Мы слушали его, словно погружённые в транс. Тем временем участок за окном помаленьку заполнялся служивыми. Через открытые ворота заносили какую-то машинерию, а вокруг куба ходил посолонь батюшка в рясе и с кропилом. Кропить сам объект ему, надо полагать, не дозволялось — травку вокруг кропил.

— Ну-с… — подбил итог генерал-полковник. — Думаю, ситуация вам в общих чертах ясна. Об этом… — Он взял со стола документ полковника Водолага и, тряхнув, спрятал в свою папочку. — Об этом забудьте. А это подпишите…

И на обитый клеёнкой стол легла бумага, склонясь над которой, мы обнаружили, что от первой она мало чем отличается: фирма обозначена другая, а в остальном почти то же самое.

— Товарищ генерал!

В дверном проёме возник некто в камуфле. К моменту его появления мы уже успели дать подписки о неразглашении и невыезде, а Макарка приложил вдобавок руку к договору. Над посёлком тарахтело вертолёта четыре, за двухметровой металлической оградой что-то опять полязгивало и погромыхивало. На месте куба шевелилась толпа из военных и штатских. Батюшка стоял в сторонке, вытряхивая из кадила дымящиеся остатки ладана.

— Объективы прибыли! — доложил камуфлированный.

— Американские?!

— Никак нет. Пока только наши.

Генералитет мигом снялся из-за стола и в полном составе покинул хибарку. Мы остались на веранде втроём, причём долго не решались поднять глаза друг на друга. Чувствовали себя будто выпотрошенные. Всё-таки государство — великая гипнотическая сила, особенно если в лампасах и при поддержке авиации. Прав был, прав канувший в неизвестность полковник Водолага: главное в таких обстоятельствах — особо не торгуясь, уйти в сторонку. Как можно быстрее и тише. А то ведь, не дай бог, затопчут нечаянно…

Помню, поймало меня однажды на проспекте кабельное телевидение. Взяли в объектив, сунули микрофон, спрашивают:

— Как вы относитесь к законопроекту, чтобы у всех россиян снять отпечатки пальцев?

— Да на здоровье! — говорю.

Сильно удивились.

— И вас это не возмущает?

— Ребята! — говорю. — Пацаны! Ну что ж вы такие наивные-то? Если вдруг государству понадобится меня прихлопнуть, оно это сделает в любом случае: хоть с отпечатками пальцев, хоть без отпечатков… Живите не дёргайтесь!

Вот и теперь тоже. Дал ты подписку о неразглашении, не дал… приложил руку к договору, не приложил…

— Макарк… — обессиленно позвал я. — Может, звякнешь этим своим… Вдруг они и нас с Машей под крылышко возьмут… Я про гарантию безопасности…

— Ну тебя-то они уже взяли… — подала голос Машка.

— Ага, взяли… Этак они, выходит, всех взяли…

— А чего тебе ещё надо?

Я задумался. А и впрямь всеобщая гарантия безопасности получается, раз оружия не применишь… То есть и уличный грабитель, и нанятый кем-то киллер, и снайпер-маньяк при первой попытке смертоубийства будут депортированы в куб. Иными словами, в общество себе подобных. Да, но что считать оружием? Ближнего при желании и заточенным карандашом прикончишь, и дамской шпилькой… И чем это вам кулак не орудие убийства?

Голова у меня шла кругом.

— Там коньяк остался ещё? — сипло спросил я.

— Да есть немного…

Я поднялся, разбросал остаток зелья по рюмкам. Не дожидаясь остальных, выпил и не почувствовал вкуса.

Умница Машка! Действительно, думаю хрен знает о чём… Потому нас, мужиков, всю дорогу и обувают… Выбираться отсюда надо, вот что! И чем скорее, тем лучше…

Выглянул в дверной проём, но с этой точки всё заслоняла толпа. Не решаясь покинуть веранду (на ней я почему-то чувствовал себя в большей безопасности), переместился к дальнему краю окна и выглянул вновь. Наша белая «ауди» по-прежнему стояла под полупрозрачным навесом из синего поликарбоната. Вроде бы целая и невредимая.