История о высоком напряжении

— Я отвечу вам завтра, — сказал он и направился к выходу. Торговец остался в центре. Слышно было, как он заботливо накрывает аппаратуру и нянчится со своим оборудованием.

Вечерний разговор

Мисько помогал монтерам устанавливать распределительные щиты. Он был универсальным работником, а рабочих рук постоянно не хватало. Правда, инженер обещал ему вознаграждение за сверхурочные часы, но Мисько делал бы все и так, потому что ему нравилось, когда Осецкий радовался. Тот собственноручно протирал фланелькой медные шины, дышал на стекла и охотно остался бы ночевать в щитовой, но Мисько велел ему оставить все чертежи и повез домой.

Инженер принял в автомобиле пирамидон от головной боли насухо, потому что нечем было запить, и вздохнул:

— Ну, этот тип, специалист по перу и пуху, и бесится, вы знаете? — начал Мисько. — Ходит по городу и плюется. Нажили вы себе врага первого класса.

— Да-да, — ответил задумчивый Осецкий, но где взять подшипники? Выточить их не сможем. В нашей токарной мастерской ничего не получится.

— Что снова случилось?

Мисько исподлобья посмотрел на своего шефа.

— Я хотел бы тот дизель, что стоит в третьем отделении, соединить с генератором. Это дало бы нам пять тысяч киловатт, неплохо для начала. Мазут мне обещал дать тот полковник, который здесь сегодня был.

— И как вы это сделаете?

Инженер машинально вытащил из кармана логарифмическую линейку.

— Сам еще не знаю. Стальной вал или еще что-то, потому что никакая трансмиссия тут ничего не сделает. Черт побери! Как всегда, того, что нужно, не достать.

— Только не отчаивайтесь. Уж что-нибудь придумаете.

— Разве что из отдельных кусков и с фланцами… может, орудийный ствол как-то сварить? Это небезопасно… И подпереть чем-то нужно, но как изготовить подшипник?

Автомобиль остановился, и к нему подскочил уже хорошо знакомый инженеру репортер.

— А, господин инженер! Прекрасно. Мне как раз заказали в редакции статью. Может быть, вы дадите интервью на тему «Фронт восстановления на воссоединенных землях». И о местном обществе. Проблемы сотрудничества с коренным населением.

— Оставь инженера в покое. Он сегодня и так наработался, — вставил Мисько свои три гроша, глядя в окно. — А о местном населении можно. Напиши, что шофер Михал Петрус впервые в жизни собственными глазами наблюдал чудо. Крутился тут один такой Герман Кнопфке, или как его там, и был немцем, уже манатки паковал, чтобы шпарить в фатерланд, а тут вдруг фокус-покус — и он превратился в фольксполяка.

— Вы не понимаете существа проблемы. Местное население, которое противостояло волне германизации, заслуживает поддержки сознательного общества.

— Чепуха! Он такой поляк, как я индус. Напиши, что тут много мародеров. Но самый большой негодяй тот поляк, что за взятку из немца поляка делает.

— Об этом не стоит писать. Господин инженер, не могли бы вы поделиться впечатлениями от работы с массами? Что вы думаете о соблюдении сроков запуска машин в действие? А молодежь, будущее народа?

— О молодежи могу сказать, — измученным голосом сказал Осецкий, доставая из автомобиля свернутые в трубку чертежи. — Напишите, будьте любезны, чтобы дети не бросали ветки и веревки на провода высокого напряжения, потому что может случиться большое несчастье.

— Но я о восстановлении.

— Если их убьет током, чего стоит все это восстановление?

— Да я же не об этом… Это неуместно, во вступительной статье нужно обозначить позитивные достижения и…

— Не делай из мамы панорамы, господин пресса. Позвони своему шефу, чтобы он выставил тебя за дверь и прислал к нам кого-нибудь поумнее, — быстро добавил шофер.

Репортер со злостью поправил кепочку и рысью побежал в направлении какого-то местного сановника.

Осецкий направился к дверям, но от голода или усталости у него закружилась голова. Мисько заметил это, а потому остановил уже начавшую двигаться машину, выскочил и поддержал инженера.

— А ведь вы за весь день ни крошки не съели, — заметил он толково и помог инженеру подняться наверх.

В квартире он тут же принялся хозяйничать. Поставил кипятиться воду на чай, нарезал хлеба и даже открыл банку с фасолью от ЮНРРА^[9], которую инженер давно считал безвозвратно утерянной. Сдобрив аппетитное блюдо топленым салом, Мисько вернулся в комнату. Инженер сидел на стуле и мурлыкал.

«Как бы парень не свихнулся от этой работы», — мелькнуло в голове у Мисько.

— Ну, господин инженер, перекусите?

— Что? А, хорошо, спасибо.

И опять начал мурлыкать.

— Что вы так мурлычете? — спросил обеспокоенный Мисько.

— Подшипники скольжения ни к чему, — ответил Осецкий, всматриваясь стеклянным взором в потолок. Вдруг подскочил и божественно улыбнулся.

— Только Митчелл. Да-да! Подушки Митчелла.

— Что?

Осецкий заметил испуганную мину шофера и вдруг рассмеялся.

— Вы подумали, что я спятил? Нет, вы знаете, этот вал ведь нужно подвесить, потому что при такой длине он не может обойтись без поддержки. Вот именно это я сейчас и обмыслил. Все сделаем своими силами, в мастерских. Вы что-то говорили о фасоли, мне сдается?

После ужина они закурили. Шофер внимательно осмотрел интерьер комнаты. Его внимание привлекли стопки книг на стульях и у стены.

— Добыча? — спросил он с пониманием, поднимая лежавшую на полу большую немецкую техническую книгу.

Инженер немного смутился.

— Столько везде лежало, а я очень люблю книги…

— Да, их полно валяется по углам. Все только ценности высматривают да сервизы на двадцать особ. Книги — хорошая вещь, — добавил он, подумав, и отложил толстый том.

На столе лежал конверт. Инженер заметил его, разорвал и прочитал письмо, написанное на превосходной тисненой бумаге.

Мисько чуть приподнял брови. Осецкий усмехнулся.

— Мой хозяин, немец, которому принадлежит дом, собирается уезжать и просит меня присмотреть за мебелью.

— Мерзавцы! Думают, что вернутся. Ох, немцы, немцы, — сентиментально изрек Мисько, — когда пришли, сразу бефель^[10] на стенку, что можно, чего нельзя, сразу номерок, табличка, бумажки.

Он налил себе водки, выпил и меланхолично произнес:

— Даже на тот свет поставили указатели. В крематории, и там были. Брата у меня убили, мать их так.

А через минуту продолжил:

— Говорят, что в Швеции хоть бриллианты на улице рассыпь — никто не возьмет. Такая честность. Но наш народ тоже неплохой. Не люблю, когда кто-то чужих хвалит. У каждого свои тараканы в голове.

— А русских любите? — спросил Осецкий, которого выпитая водка разморила, погрузив в теплое блаженство.

— Русских я знаю. Когда шли на Львов, я как раз был в командировке. Мои фрицы сразу драпанули, потому что машина сломалась. Дифференциал полетел, отремонтировать нельзя было. Я пошел пешком и оказался на какой-то станции. Люди говорят, что это уже Советы. Я жду на станции, может, какой поезд до Львова? А на мне такой немецкий, клеенчатый плащ. Вдруг кто-то кричит сзади: «Стой!» Гляжу, а это чубарик^[11]. ПТИ на меня наставил и спрашивает, откуда я. «Да откуда я могу быть, — говорю, — из Львова». А он: «Львов немецкий, а ты тут, — значит, ты шпион. Надо расстрелять». Вижу, что я попал. «Товарищ, — говорю, — да я сюда попал случайно, не хотел, я думал, может, поезд какой будет или что». А он мне: «Шпион!» — «Да я вас искал, — говорю, — а вы меня хотите укокошить?» И так мы переговариваемся: я ему «товарищ», а он мне — «шпион». Наконец я разозлился и говорю: «Что ты меня обижаешь, что я германский шпион, да чтоб этих германцев черти взяли!» А он смотрит на меня, смотрит и говорит: «А чаю хочешь?» — и сразу, как смена пришла, пошли мы к нему на чай, ну и водка была, понятно.

Закончив свой рассказ, Мисько помыл посуду и заметил, что пора уже спать.

— Пригодилась бы вам женщина в доме, — сказал он, проводя пальцем по столу, на котором осталась светлая, очищенная от пыли полоса.