Грэйв

Сфотографировав готовые к продаже авто во всех ракурсах, Макс загнал их на ближайшую охраняемую автостоянку, где собирался демонстрировать будущим покупателям и уже было совсем собрался ехать домой, но вспомнил о завтрашнем визите в гараж сегодняшнего проницательного хозяина битого авто. Вернувшись в гараж и оглядев территорию, Макс счел её весьма подозрительной. Слегка примятая трава, пыльная колея в ней от ворот к гаражу, потрескавшаяся бетонная дорожка от калитки к дому. На процветающий частный автосервис, куда приезжает куча машин, мало похоже. Максимум — на только что открытую автомастерскую, где и клиентов то еще не было. Пришлось давать задание Грэйву по благоустройству этой территории. Разбитый бетон дорожек был заменен свеженьким ровным асфальтом, траву во дворе сменила новомодная плитка автогазона. В дальнем углу площадки возле забора появилась живописная куча автометаллолома — натюрморт из смятых разноцветных кусков кузовов, крыльев, дверей, старых деталей подвески, небольшой контейнер с битыми автостеклами, небольшая гора автопокрышек, на подставке стоит большая бочка с отработанным маслом. Рядом с ремонтным гаражем появились еще два совмещенных бокса, собранных из профнастила — один оборудованный под покрасочную камеру, второй под мойку. Хорошо бы еще для полноты картины успеть привезти парочку разбитых авто, «ждущих ремонта».

Удовлетворенный «деловым» видом своего автосервиса, Макс поехал домой, выкладывать в интернет объявления о продаже автомобилей. Порадовался новенькому асфальту возле дома и тут же огорчился. Мест для парковки было так же мало, как и вчера вечером. Приглядевшись, Макс понял, в чем дело. Многие из знакомых соседей, тех, кто оставлял машины на платной автостоянке, сегодня оставили своих железных коней возле дома. Мало того, встречались знакомые машины из соседних дворов. Да, свято место пусто не бывает, придется расстараться с благоустройством территории и для соседей. Слава Богу, опыт уже есть, а «левая» дорожная техника, которую сегодня многие увидели, еще не разобрана на атомы. Макс сел за карту и быстренько набросал новый проект. Он жил в этом доме давно и знал все окрестности, знал, как предпочитают ходить местные жители, поэтому, на его взгляд, получившийся проект для соседских дворов был не менее удобным, чем для его собственного. Запустив операцию «Туман-2», Макс совсем счастливый, лег спать.

Три следующие недели прошли в бегах. Макс продал семь «отремонтированных» машин и решил притормозить, чтобы не примелькаться, как рыжие кудри Балаганова. Большой удачей стал проницательный хозяин той машины, которую Макс не купил, а просто починил за деньги. Ремонтом он был очень доволен, хотя тот обошелся ему в три четверти от рыночной цены небитой машины того же года выпуска. Клепачевский тогда облазил машину вдоль и поперек, особенно вокруг частей кузова с заводскими идентификационными номерами, пытаясь обнаружить следы сварки, чуть ли не в лупу все вокруг разглядывал. Искал и следы другой краски. Ничего не нашел, и, хотя некоторые сомнения в криминальном характере ремонта у него остались, было видно, что он почти поверил в чудо-мастера, могущего быстро достать все нужные детали. Расплатившись, Клепачевский исчез на пару дней, а потом позвонил и предложил встретиться. Рассказал, что привлек настоящих экспертов с их рентгенами и пробирками, но и они не обнаружили ожидаемого криминала. Он гонял машину в два дорогих автосервиса на диагностику, и там не нашли ничего, к чему можно было бы придраться, даже за дополнительное вознаграждение. Все уверяли, что машина никогда не бывала в крупной аварии. В общем, сказал Клепачевский Максу, ты хороший мастер, очень недорогой и очень быстрый. После этого Клепачевский предложил Максу подгонять клиентов за скромные 15 процентов комиссионных. Макс внутренне возликовал, но для конспирации стал торговаться. Мол в ремонте самое дорогое — запчасти, за которыми порой надо гонять в соседние города, если хочешь делать машину быстро. Другое дело — если надо просто устранить вмятины или царапины. В общем, Макс называет цену ремонта, а тот пусть сам накручивает на эту цену свои комиссионные. Ориентировочная цена ремонта — примерно 70 % от цены авторизованного автосервиса. Или 60 % от разницы между среднерыночной ценой убитой и целой машины. Определять конечную цену своей работы будет Макс, а Клепачевский поставит свою накрутку и должен взять на себя все переговоры с клиентом и сам доставлять его машину к Максу и сам забирать отремонтированную. За мелочевку дешевле 500 долларов Макс не берется, ну разве что срочно выправить любую вмятину, если родная краска с неё не отслоилась, или устранить течь масла через сальники и прокладки. Похоже, что условия Макса весьма понравились Клепачевскому, в его глазах загорелся огонек и Макс предположил, что тот особо рад тому, что клиент не будет знаком с Максом. Ну не хотелось хитрому Клепачевскому раскрывать клиентам свои «рыбные» места и реальные цены ремонта в них. Сам же Макс был рад, что максимально остается в тени на период первоначального накопления капитала.

У Макса после обретения Грэйва постепенно вырисовались далеко идущие планы сделаться крупным легальным капиталистом. Для этого для сначала надо было создать свою фирму, приобрести крупный участок земли, построить там здания, а на все это нужны были деньги, причем, желательно чистые. Чтобы налоговые органы ни сами, ни с помощью конкурентов не могли подкопаться и разрушить дело ценой в миллионы из-за первоначальных нарушений в пару десятков тысяч. И хотя Макс теперь мог построить любой завод за сутки, придется создавать видимость реальных сроков строительства. Вот так же и разбитая машина, на восстановление которой потребуется менее получаса, должна возвращаться клиенту только через неделю. Ну не может же отечественный автомеханик, пусть даже и с бриллиантовыми руками, зарабатывать больше, чем по 500 долларов в день, точно так же как невозможно открутить прикипевшую гайку за две секунды, даже применяя фирменный гайковерт. Ну не может свежая краска высохнуть за полчаса. Значит, Максу нужны работники, создающие видимость процесса откручивания гаек, нужны помещения, создающие видимость параллельной работы с десятком машин, пока другие свежеокрашенные сушатся.

6 участок

За следующие 2 недели Макс только и успел, что зарегистрировать фирму. Хорошо еще, что занимался этим он не сам, а юридическая контора и поэтому Максу всего несколько раз пришлось лично посещать госучреждения, дабы поставить свою подпись на документах. Сегодня позвонили риэлторы, присмотревшие недорогой, всего по 2 доллара за квадратный метр участок размером около четырех гектар и всего в паре десятков километров от границы города. Всего 80 тысяч вечнозеленых. Макс, пересевший на одну из своих дорогих машин, помчался с риэлтором, молодым парнем лет двадцати, смотреть землю. Доехать до самого участка не удалось, пятикилометрового отрезка местной дороги, ответвлявшейся от магистрального шоссе и носившей на карте высокое звание «асфальтированная», в действительности практически не существовало. После преодоления этого участка дороги, целиком состоявшего из грязевых луж, из которых местами торчали островки старого асфальта машину пришлось оставить, потому что эта дорога упиралась в мост через реку по которому и пешком-то было страшно пройти, не то что проехать. Еще через два километра, пройденные пешком, Макс окончательно понял, почему за эти четыре гектара просят всего 80 тысяч долларов. Мало того, что дороги нет, моста через тридцатиметровую реку нет, так и участок совершенно бросовый. Большую его площадь занимали развалившиеся строения бывшего колхоза — коровники, элеватор, остатки теплиц. Картину дополняли поросшие бурьяном кучи строительного мусора, очевидно привезенные сюда еще тогда, когда мост был в состоянии выдержать самосвал. Невдалеке виднелась деревня, по виду тоже брошенная, о чем красноречиво говорили столбы электропередач без проводов, срезанных собирателями цветных металлов и небольшие деревца, растущие прямо на покрытых гнилой дранкой крышах домов с пустыми глазницами окон. Да, не участок, а натуральная свалка. Недаром он так дешево стоит, тут только на рекультивации разоришься. Да еще и моста нет. И не только моста, самой дороги считай, нет тоже. Ценность здесь представляет только земля у самой реки с довольно редкими кучами вываленного из самосвалов мусора, да и то, никому она не нужна рядом с такой стихийной свалкой и без дороги. Нет, два доллара за квадратный метр это просто грабеж. Макс взглянул на карту. Участок находился на местности, огражденной с одной стороны излучиной реки, а с другой болотистым редколесьем. Очевидно, в период половодья болото целиком оказывалось под водой. Наверное, когда-то во времена царя Гороха здесь был остров размером в пару квадратных километров, но со временем одна из проток заилилась и заросла. Загрустивший при виде участка риэлтор пояснил, что вся земля принадлежит загнивающему бывшему колхозу, после переименования в акционерную агрофирму потихоньку распродававшему свое имущество. На вопрос Макса, сколько реально может стоить весь участок от реки до болота, и еще на 50 метров вглубь болота риэлтор оживился, достал ноутбук, вывел карту и, шевеля губами и вытирая пот, принялся за вычисления.