Время Бригадиров

Правильно. Не ошибся. Рожи самые, что ни на есть, неаппетитные. Глаза диковатые - настоящие лесные, с желтыми прожилками, лица в укусах, одного уха нет - ошметки висят, словно жевал кто-то, но не понравилось и сплюнул, другое целое. Причем, если у одного левое ухо вдрызг, то у второго - правое. То же самое и с бельмом, да опухолью под глазом. Руки корявые, словно в кислоте побывали - по одной у каждого, а вторая нормальная. По пол человека - это первые. И Бригадир подумал - вот ведь как, бывает, складывается интересно. Отрежь у двух лишнее, трепанное и дурное, ополовинь, потом сложи их вместе - приличный человек получится. К косметологу бы их…

Вторую пару - большого и маленького, уже не разглядывал, хоть и не под обед, но тут и голоса настолько противные, того гляди, вытошнит. Тут на ветвь с шумом приземлился и пятый - падальщик, с обрывком цепочки на лапе. Должно быть, из этой же компании - прикормленный.

– Так что не поделили? - спросил первая половинка.

– Мы поделим! - заявил вторая.

– Этот бугай пытался этого не бугая разорвать на части, а этот маленький пытался этому бугаю размочалить бока, - опять наябедничал третий - маленький.

– Ой, как плохо! - удивленно протянул четвертый - большой.

В другое время Бригадир за бугая бы обиделся. Против старикашки-вывертка он, может, и вправду смотрелся бугаем, а вот против ихнего четвертого (большого), совсем наоборот. Но сейчас обижаться, когда не только чужие, но и собственный ствол в брюхо смотрит, очень не экономично.

– Поможем? - спросил первая половинка.

– Поможем! - согласился вторая. - А как?

– Не бугайчика четырьмя березками на части, а бугайчика подвесить и дубьем по бокам до мочалки - все по честному будет! - это маленький свое мнение сунул.

– Ой, как плохо! - восторженно сказал четвертый-большой.

Падальщик крякнул от удовольствия. Взъерошился и открыл вторую дневную пару глаз - должно быть, процесс обещался быть длинным и увлекательным.

Большой шагнул, скользнул по-армейски и приложил вывертка прикладом во всю височную. Бригадир сразу понял - хана! - с подобного удара и сам бы не выздоровел. Когда обмяк старикашка в руках, выпустил - таким не прикроешься. Как на спине не устраивай и беги, а пули нащупают.

Не решился даже из любопытства выяснить: люди ли, нелюди в людской обувке творят, замешивают вокруг его невезения собственные хитрости. Нагнали те, кто прицепился, упал им на хвост еще у самой машины. Либо менты наняли диких следопытов, за того своего, что Кося-Дергач четвертого дня тому, на трассе завалил. Либо хозяева тропинки, либо, действительно, просто случай такой - дурной. Судьба догнала. Мало ли что может случиться вдали от дороги. Потому, когда вязали руки спереди, уперев родным стволом в бок, только тосковал - до чего же безнадежный расклад вырисовывался.

– Зовите остальных! - сказал маленький.

Половинки послушно скользнули - тихо, бесшумно, как ходят лесные, и Бригадир понял - кто тут главный. И еще то, что времени осталась жизни самая чуточка. Дальше пойдет развлекалка, в которой ему главная роль, и никаких шансов. Сам сколько раз участвовал, а всегда кончалось одинаково…

Жизнь, по большому счету, игра картежная. Каждый ходит с того, что сбросить норовит, а прикупить покрепче пытается. И расклад на столе каждый раз разный, да и игроки меняются. Иногда за одну партию целой чередой проходят - не привыкнуть. Первое правило, не свети козыря. Даже мелкого. А козырь у Бригадира особый, сразу и не достанешь.

– Отлить бы!

– Труси в портки!

– Показать хочу!

– Экая невидаль, у самих имеется. Потом отрежем - посмотрим.

– Тогда так и помрете, а не узнаете, какие фокусы я с ним умею вытворять, какие узлы вязать, не каждому дано.

– А, ну-ка, пускай свяжет.

– У-ту! И с этого-то отростка и узел?

– Смотри. А если так? - сказал Бригадир и показал "как" - направил на того, что с родным ружьем.

Конечно, не надеялся, что именно так получилось, как у вывертка, да и не получилось. Сначала показалось, что вовсе ничего не вышло. Но Большому, должно быть, не понравились глаза Бригадира, шагнул к нему и, вдруг, стал укорачиваться, оперся прикладом, удивленно посмотрел на ноги, которых не было, и заорал.

Бригадир ухватил ружье за ствол и сделал единственное, что можно сделать со связанными впереди руками, махнул им, пытаясь достать прикладом маленького. Вроде даже достал, зацепил вскользь, но понял, что не сильно, потянулся добавить, но ногу зажало словно в капкане. Большой вцепился рукой - мертво, и второй рукой тянулся. Маленький упал на вывертка и, вдруг, рассыпался костями.

На поляну вынесло две знакомые "половинки" и еще каких-то совсем не знакомых. Разбираться, понимать что-то уже было некогда, да и невозможно.

Бригадир первый раз видел, как отваливается на ходу буквально все, и дальше бежит один скелет. Показалось, что некоторые кости, прежде чем начать рассыпаться, успевали удивиться себе.

Бригадир стоял соляным столбом, разинув рот. Большой вцепившись в его ноги, словно они могли заменить ему его потерянные, высунул голову промеж их и походил на тот же столб, только вросший в землю наискосок.

Выверток крутился юлой, поочередно сцепляя то пальцы рук, то отдельно ног, то ногу к руке, то наоборот руку к ноге. Вскакивал и снова падал, сцепляя по две мудры одновременно. Кости рассыпались по поляне, катились черепа.

В другое время Бригадир обязательно бы восхитился умению вывертка, да и слаженности действий незнакомой ему бригады. В какой-то момент вывертка закрыло телами, и новые стали падать сверху, но из копошащейся кучи высунулись знакомые ладошки - одна ткнула пальцем в сторону Бригадира, словно подсказывая, вторая пальцем укоризненно погрозила, потом ладошки хлопнули, потерли одна другую, и стала складываться очередная мудра…

Бригадир, как стоял, так и сел на Большого. Не глядя, скользнул руками по стволу, до цевья и по цевью, пропустил его между ладоней, потом, перебирая пальцами добрался до дуги, защищающей курок, взвел большими пальцами, наклонил ружье вперед и выстрелил. Мудра исчезла в куче, а верхнее тело снесло зарядом.

И снова высунулся пальчик - погрозить. Пропал. Куча судорожно шевельнулась, поменяла свою форму, и оттуда выкатился череп.

Бригадир посмотрел в глаза Большого. Иногда не надо ничего говорить - показал глазами на патрон болтающийся на шейном шнуре. Ружье перезарядили в четыре руки. Вернее в три, поскольку свои связанные Бригадир сейчас считал за одну неуклюжую. Но и в лучшие свои годы вряд ли удалось быстрее.

Ухватился понадежней, встал, соображая, что приклад будет лучше упереть в живот. Куча рассыпалась, людишки стали расползаться в стороны, словно зная, что ружье теперь заряжено страшным - древней бронзовой нательной иконкой, порубленной на куски. Выверток выпрямился посреди всех, со страшной разбитым лицом, выдавленным, висящим на нитке глазом. Горя ненавистью вторым, стал замудривать расползающихся.

Бригадиру показалось, что успеет выстрелить.

Но Большой, не выдержав всех страстей, так и не выпустив из рук своих лап ноги Бригадира, неимоверно быстро пополз, переставляя их впереди себя. Бригадир упал спиной на Большого и, то ли сам нажал на курки, то ли само оно стрельнуло, вышибая дух отдачей из груди, но заряд ушел вверх, и следующее, что увидел Бригадир, это облако перьев, опускающееся вниз, да вбитую в ветвь цепочку, с болтающейся в ней лапкой падальщика.

И увидел, что выверток смотрит на него, хоть и целым глазом, но не хорошо, и пальчиком грозит укоризненно, и вот уже ручонки складываются одна к одной…

Дальше Бригадир себя уже не помнил, и на страшном суде не смог бы и порассказать, что дальше было. Вроде бы Большой все также переставлял его ноги, уползая от всех ужасов, а он, Бригадир, сидел на этом обрубке, отпихиваясь позади себя ружьем, словно это весло. Потом еще раз увидел вывертка, понял, что мудра уже сложилась и целит в спину, уронил ружье, хватанул Большого за волосы, перебросил себя вперед и побежал. В какой-то момент посмотрел на ноги, а там уже не руки, а кости Большого намертво вцепилась в щеколотки и было не стряхнуть, так и бежал задергивая вверх ноги, словно с длинными шпорами…