Время Черной Луны

; с этой точки зрения я себя вполне устраивал таким, какой я есть.

"Я все понял, Сю. Пожелай мне удачи".

"Удача - понятие субъективное. Все случится так, как случится".

- Хорошо, Сю. Тогда желаю удачи тебе. - Эти слова я произнес вслух и повернулся к глядящей на меня с любопытством Илонгли. Бесполезно. Он не может ничего посоветовать.

- Зато я могу посоветовать, - сказала девушка. - И уже посоветовала. Так что хватит здесь бездельничать - будем пробираться к лабиринту, за Огненный Пояс.

- О! - оживился парнишка. - Что за лабиринт? Как в "Нашествии чудовищ"? Я три раза смотрел - клевый видик! А что такое "Огненный Пояс"?

- Смотри по сторонам, Виталя, и поменьше болтай, - оборвала его Илонгли, тоже, видимо, решившая, что нехорошо будет бросать подростка на произвол судьбы. - Прислушивайся.

- Ха! - сказал Виталя. - Кино.

- Чувствую, нам туда. - Девушка уверенно показала в ту сторону, откуда мы с ней недавно пришли. - Идти друг за другом, интервал десять шагов.

- Нормально! - Виталя восхищенно мотнул головой. - Как галактическая проводница.

Илонгли строго посмотрела на него и двинулась вперед. Я пошел следом, а подросток, отсчитавший десять моих шагов (все-таки научился чему-то в школе), замкнул наш маленький отряд.

12.

Я шел в кильватерной колонне, продираясь сквозь густой подлесок, и думал о том, до чего все-таки доводят городское существование и, главное, прожитые годы, подобные кольцам в детской пирамидке: одно на другое, все меньше и тоньше, и все меньше свободного места остается на палочке-стержне. Еще пять, шесть, пусть даже двадцать колец - и ребенок достроит свою пирамидку, и забросит ее под стол, к поломанным автомобильчикам и безруким куколкам-голышам, и уйдет во двор играть в другие игры. Интересно, кто этот ребенок, есть ли он вообще, и какие другие игры он задумал, и долго ли будет играть, и сколько их еще у него осталось?..

До чего все-таки доводит городское существование и прожитые годы! Ведь помнились походы в пионерском лагере (были когда-то такие очень неплохие лагеря) - рюкзак с буханками черного вкуснейшего хлеба и банками с еще более вкусным сгущенным молоком и тушенкой за плечами, лесные овраги и речные долины, и пыльные дороги, усеянные сосновыми шишками, и через речку вброд, и по пригоркам вскачь, и по тропинке вприпрыжку, да еще успеваешь сбить ногой огромный пятнистый мухомор, сорвать сыроежку и запустить ею в ствол сосны, с глупым восторгом наблюдая, как от удара разлетается в клочья бледно-розовая шляпка; а еще успеваешь подобрать ветку и метнуть ее, как копье, в гущу малинника, и обстрелять шишками друзей-пацанов, и сунуть ящерицу за шиворот задаваке Маринке Трусовой, и улыбнуться обожающей тебя, непробиваемого вратаря сборной лагеря по футболу, Люсе Орловой, которая будет потом писать тебе письма, и... И все делается словно само собой, безо всяких усилий, как полеты во сне, и не сбивается с ритма сердце, и годы не виснут на плечах десятком рюкзаков, набитых камнями и чугунными