Такие разные миры. Сборник

Их окружили охранники. Кемаль повернулся, как бы смиряясь, и вдруг рванул прочь. Стражи не успели оглянуться, как он миновал их в два прыжка и опрометью помчался к шаттлу.

План сложился мгновенно. Кемаль пошел на риск, хотя сомневался, что Зак решится на неприкрытое убийство. Только бы добраться до шаттла, а с управлением он справится. Он запомнил все повороты. Возвратиться по ним не составит большого труда.

Он слышал, как позади кричит Зак, раздавая приказы. Охранники очнулись и начали действовать – слишком поздно. Он уже у люка…

Затем его окутал душераздирающий вой Д-луча. Зак наконец собрался с силами.

Кемаль попытался проникнуть в шлюз, но звуковой дезинтегратор погрузил его в поле парализующего шума. Он опрокинулся навзничь и лишился чувств.

Кемаль понял, что жив, по пульсирующей боли во всем теле. Болела каждая клетка от макушки до пят. Он был жив, и в этом, конечно, имелись плюсы. Правда, пока не очень много.

– Полегчало, мальчишечка?

Кемаль обнаружил, что он не один. В камере с ним находился белобородый детина, закутанный в бурый плащ грубой шерсти – диковинный в мире облегающей функциональной одежды. Мужчина выглядел неестественно. Чуть за пятьдесят, хотя судить было трудно, так как большая часть лица скрывалась под белыми лохмами.

– Где я? – спросил Кемаль.

– Добро пожаловать в центральную тюрьму Витесса, – сказал бородач. – Поганое место, но можешь называть его домом. Так оно обычно и бывает какое-то время.

Кемаль взъерошил волосы. Голова болела так сильно, что он с трудом понимал слова. Казалось, что в скальп ему вшили сетку, которая неуклонно сжималась. Он был уверен, что мозги вот-вот польются из носа тонкой серой струйкой.

– От головной боли у вас, насколько я понимаю, ничего нет, – обратился он к бородачу.

– Угостили дезинтегрирующим лучом? – усмехнулся тот. – Давай поглядим, что тут можно сделать.

Шурша одеянием и распространяя запах пота, бородач подошел, крепко схватил его за голову одной рукой и сильными пальцами начал ощупывать шею.

– Эй, больно! – сказал Кемаль, не столько жалуясь, сколько объясняя.

Даже причиненная пальцами боль была меньше той, что разрывала череп.

– Хотел бы я, – изрек бородач, – чтоб мать-природа задала единую карту точкам внутричерепного давления. Ну-ка, а здесь… Нет, здесь!

Пальцы бородача напряглись. Кемаль узрел белую вспышку, и вдруг головная боль прошла, оставив по себе лишь тупое нытье уведомительного толка.

Кемаль встал и сделал несколько пробных шагов.

– Потрясающе! – признал он. – Как вы это сделали?

– Старый прием из забытых земных лечебных методик. Но он помогает. Теперь мы можем познакомиться, как положено. Меня зовут Эгон, к твоим услугам. Старший музыкант.

– Я Кемаль Гавилан.

Эгон вскинул пушистые белые брови.

– Гавилан – имя, которое открывает двери.

– Тюремную в моем случае, – сказал Кемаль.

– Хорошо, что ты шутишь, – откликнулся Эгон. – Дай-ка сообразить – который ты Гавилан? Я часто выступал перед царственными особами, но тебя не припоминаю.

– Я только что прибыл на Меркурий. Я сын Оссипа, бывшего Короля-Солнце – брата нынешнего, Гордона.

– И как ты угодил в такую беду?

– Не знаю, – сказал Кемаль. – Дядя поручил мне подписать договор с Каллагом. В Витессе какие-то люди похитили меня и притащили сюда.

Камера была маленькая – трехметровый куб без окон. В углу стоял накрытый унитаз. Полоски на потолке излучали бледный бестеневой свет.

– Чем же ты обидел жителей Витесса?

– Ничем, насколько я знаю. Я и не был нигде, чтобы кого-то обидеть, – ответил Кемаль в смутном недоумении.

– Плохо дело, – заметил Эгон. – Если ты оскорбил какого-то чиновника, то есть надежда извиниться и выйти на волю. Но если сидишь по неуточненному обвинению… Впрочем, возможно, что все не так уж и страшно. Ты Гавилан, а значит, им наверняка от тебя что-то нужно.

– Не сомневаюсь, – согласился Кемаль. – Но вас-то за что посадили?

Эгон осклабился, показав пеньки зубов в окружении бакенбардов на широком лице.

– Всего лишь за расхождение во мнениях.

– Насчет чего же, позвольте спросить?

Старик был первым местным жителем, который ничего не хотел от Кемаля, и тому это пришлось по душе.

– Я пришел собрать музыкальный налог, и мы поспорили о проценте. Это кончилось перебранкой, а перебранка привела меня сюда.

– Надолго?

– Пока к ним не вернется рассудок. Витесские чиновники выставились болванами. Я думаю, что меня вскоре освободят.

– Похоже, вы очень уверены в себе, – позавидовал Кемаль.

Эгон ухмыльнулся, вновь обнажив кривые желтые зубы.

– Когда арестовывают музыканта, весь шоу-бизнес замирает и ждет, пока его не выпустят. Такому городу, как Витесс, без развлечений никак нельзя. Пара дней моего отсутствия – и начнутся беспорядки. Без услуг гильдии музыкантов не проживут даже Танцоры.

– Между прочим, здесь я оказался не без помощи Танцорши, – сообщил Кемаль.

– Ну а куда же еще она должна была тебя доставить? Ясно, что не в Каллаг.

– Почему бы и нет?

– Из-за трений с тамошними Танцорами, естественно. Но я вижу, что ты не разбираешься в местной политике.

– Я только-только прилетел с Марса.

– Да, зеленоват. Твой дядя не просветил тебя? – улыбнулся Эгон и подмигнул. – Не сомневаюсь, что у него были на то причины.

– Вы скажете, о чем он умолчал? Зачем меня похитили витессцы? И при чем тут Танцоры?

Эгон встал и набросил плащ на плечо. В манере опытного оратора он продекламировал:

– Для понимания местной политики ты должен узнать о Маккавейских пещерах. Другой такой области на Меркурии нет. Пещеры уходят в меркурианские недра. Они были лучшим местом на планете для постройки города.

Изначально тендер выиграла одна группа. Иллиадские Устроители доставили первых колонистов, основали политическую систему и получили подряд на строительство города. Им предоставили территориальные права на Маккавейские пещеры. Работа закипела. Но довольно скоро возникла проблема.

Через считаные недели после заключения контрактов и начала работ в борьбу за политическое влияние включились две группировки. В основополагающей хартии учли все, за исключением четкого механизма улаживания междоусобных конфликтов.

Когда мнения разделились почти поровну, Иллиада раскололась надвое. Стороны договорились о разделе имущества и развитии северной и южной частей пещерного лабиринта. Так возникли Каллаг и Витесс.

О пещерах было известно не много, и поначалу не удавалось понять, какая часть лучше. Но вскоре стало очевидно, что Каллагу досталась территория побогаче. Еще в первые годы там нашли немалые залежи полезных ископаемых. Воодушевленные этим богатством, в Каллаг стягивались переселенцы с других планет, чтобы работать в горнодобывающей промышленности, обзаводиться семьями и умножать население. Витесс сильно отставал и рисковал подпасть под политическое влияние соседа. Но сохранялось известное равновесие… вплоть до недавних пор, когда проблемой сделался статус Танцоров.

– Но какое отношение это имеет ко мне? – спросил Кемаль.

– Зачем тебя послали в Каллаг?

– Подписать договор между Каллагом и Меркурием-Прайм.

– Вот и ответ. Король-Солнце наконец договорился с Каллагом о Танцорах и передает Каллагу их политические полномочия, которых тот давно требовал. Витесс, желая предотвратить это, поддержал Танцоров и похитил с их помощью тебя.

– То, что я сижу в витесской камере, не остановит самого Гордона или кого-то из его сыновей от подписания договора.

– Да неужели? – усомнился Эгон. – Вижу, дядя не разъяснил тебе твою роль в происходящем.

– Какая у меня может быть роль? Я только что с Марса.

Эгон склонил голову набок, напряг слух. Услышал и Кемаль: шаги в коридоре.

– Думаю, тебе ответит кто-нибудь более сведущий, чем я, – сказал бородач.

Дверь отворилась, и вошел охранник. Его оттолкнула Дьюэрни, нетерпеливо переминавшаяся позади.