Миры Альфреда Бестера. Том 4

— Ну, это уж глупо. Ты же знаешь, черт побери, что у нас в Новой Гавани только один канал.

— Тогда выключи телевизор.

— Не могу я выключать телевизор в баре. Он входит в программу развлечения посетителей. Этак я потеряю всех своих клиентов. Джил, ты показываешь им ужасные фильмы, как, например, прошлой ночью этот музыкальный про армию. Песни, танцы и поцелуи на башнях танков.

— Женщинам нравятся фильмы с военной начинкой.

— А коммерсы? Женщины всегда насмехаются над всеми этими подтяжками, волшебными сигаретами и…

— А, — сказал Джил, — отправь в студию письмо.

Я так и сделал и через неделю получил ответ:

«Дорогой мистер Майо! Мы рады узнать, что Вы регулярно смотрите передачи ВНХА, и благодарим Вас за интерес к нашей программе. Мы надеемся, что Вы будете продолжать наслаждаться нашими передачами. Искренне Ваш Джилберт О.Уоткинс, заведующий станцией». К письму были приложены два билета на выставку. Я показал письмо Джилу. Он только пожал плечами.

— Как видишь, ты столкнулся с трудностями, Джим, — сказал он. — Их не волнует, нравятся тебе передачи или нет. Они только хотят знать, смотришь ли ты их.

Должен сказать тебе, два следующих месяца были для меня адом. Я не мог выключать телевизор и не мог смотреть его, не стреляя из дробовика по дюжине раз за вечер. Я тратил все свои силы, удерживаясь, чтобы не нажать на спусковой крючок. Я весь изнервничался и понял, что должен что-нибудь с этим сделать, чтобы обрести равновесие. Тогда однажды ночью я принес ружье домой и застрелил Джила.

Весь следующий день я чувствовал себя гораздо лучше и, открывая бар в семь часов, бодро насвистывал. Я подмел помещение, протер стойку и затем включил телевизор, чтобы послушать новости и сводку погоды. Ты не поверишь, но телевизор был мертв. Не было изображения, не было даже звука. Мой последний телевизор был мертв. Теперь ты понимаешь, зачем я стремлюсь на юг (объяснил Майо) — я должен найти там местного телемастера.

Когда Майо кончил свой рассказ, наступила долгая пауза. Линда внимательно глядела на него, пытаясь скрыть огонек, который зажегся в ее глазах. Затем она спросила с задумчивой беззаботностью:

— Где он достал барометр?

— Кто? Что?

— Твой приятель Джил и его старый барометр. Где он достал его?

— Ну, не знаю. Старинные вещи были одним из его хобби.

— И он походил на часы?

— Совершенно верно.

— Французский?

— Не могу сказать.

— Бронзовый.

— Кажется, да. Как твои часы. Это ведь бронза?

— Да. Формой в виде солнца с лучами?

— Нет, как твои часы.

— Это солнце с лучами. И таких же размеров?

— Точно.

— Где он висел?

— Разве я тебе не сказал? В нашем доме.

— А где дом?

— На Главной улице.

— Какой номер?

— Тридцать пять. Слушай, зачем тебе все это?

— Просто так, Джим. Простое любопытство. Не обижайся. Пойду соберу вещи, оставшиеся с пикника.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Она покосилась на него.

— Нет. И не пытайся ехать один на машине. Механики встречаются еще реже, чем телемастера.

Он улыбнулся и исчез. После обеда открылась истинная причина его исчезновения, когда он принес пачку нотных листов, поставил их на пианино и подвел к пианино Линду. Она пришла в полный восторг.

— Джим, ты ангел! Где ты нашел их?

— В доме напротив. Четвертый этаж, вход со двора. Хозяина звать Горовиц. Там было также много записей. Могу сказать тебе, было довольно хлопотно шарить в полной темноте с одними спичками. Теперь смотри, видишь эти ноты? Это си, си средней октавы. Для этого здесь поставлен белый ключ. Давай-ка лучше сядем рядом. Подвинься…

Урок продолжался два часа в полной сосредоточенности и так измучил их обоих, что они разбрелись по своим комнатам, лишь пожелав друг другу спокойной ночи.

— Джим, — позвала из своей комнаты Линда.

— Да? — крикнул он.

— Хочешь взять себе одну из моих кукол?

— Нет. Огромное спасибо, Линда, но мужчин не интересуют куклы.

— Я так и думала. Завтра я сделаю то, что интересует мужчин.

На следующее утро Майо проснулся от стука в дверь. Он приподнялся в постели и попытался открыть глаза.

— Да! Кто там? — крикнул он.

— Это я, Линда. Можно войти?

Он поспешно осмотрелся. Комната прибрана, ковер чист. Драгоценное вышитое покрывало аккуратно сложено на туалетном столике.

— О'кей, входи.

Линда вошла в хрустящем, накрахмаленном платье. Она села на край четырехспальной кровати и дружески хлопнула Майо по плечу.

— Доброе утро, — сказала она. — Послушай, я оставлю тебя на несколько часов одного. Мне нужно кое-куда съездить. Завтрак на столе, а к ленчу, я думаю, вернусь. Олл райт?

— Конечно.

— Ты не будешь скучать?

— Куда ты собралась?

— Расскажу, когда вернусь. — Она протянула руку и взъерошила ему волосы. — Будь хорошим мальчиком и не проказь. О, еще одно. Не входи в мою спальню.

— Почему?

— Просто не входи.

Она улыбнулась и ушла. Через несколько секунд Майо услышал, как завелся мотор и «джип» уехал. Одевшись, он сразу прошел в спальню Линды и огляделся. Комната была, как всегда, прибрана, кровать застелена, а куклы любовно рассажены на покрывале. Потом он увидел это.

— Ну-у… — выдохнул он.

Это была модель клипера с полной оснасткой. Мачты и перекладины были не повреждены, но корпус шелушился, а от парусов остались одни обрывки. Он стоял перед шкафом Линды, а рядом с ним была ее корзинка для шитья. Линда уже нарезала свежее белое полотно для парусов. Майо опустился на колени перед моделью и нежно коснулся ее.

— Я выкрашу ее в черный цвет с золотой ватерлинией, — пробормотал он.

— И назову ее «Линда Н.»

Он был так глубоко тронут, что едва прикоснулся к завтраку. Он умылся, оделся, взял дробовик, горсть патронов и пошел прогуляться по парку. Он направился на юг, миновал игровые поля, гниющую карусель, заросший каток и, наконец, вышел из парка и пошел по Седьмой Авеню.

Потом он свернул на восток по Пятидесятой стрит и потратил много времени, пытаясь прочитать лохмотья афиш, рекламирующих последнее представление мюзик-холла в радиогородке. Затем он снова повернул на юг.

Он остановился от внезапного лязга стали, точно гигантские мечи столкнулись в титаническом поединке. Маленький табун низкорослых лошадей, испугавшись лязга, рванул по другой стороне улицы. Их неподкованные копыта глухо простучали по тротуару. Лязг прекратился.

— Так вот где слышал эти звуки голубой дзей, — пробормотал Майо. — Но что здесь за чертовщина?

Он свернул на восток посмотреть, что там такое, но забыл об этом, когда вышел к алмазному центру. Он был ослеплен сияющими в витринах голубовато-белыми камнями. Дверь ювелирного торгового центра была распахнута и Майо на цыпочках вошел внутрь. Когда он вышел, в руке у него была нить настоящего жемчуга, обошедшаяся ему в сумму, равную годовой ренте за бар.

Он прошел по Мэдисон Авеню и оказался перед магазином «Эберкромби и Фитч». Он долго слонялся по нему, пока не попал, наконец, к оружейному прилавку. Там он потерял чувство времени, а когда пришел в себя, то увидел, что идет по Пятой Авеню в направлении парка. В руке у него была итальянская автоматическая винтовка, на сердце лежала вина, а на прилавке осталась расписка:

Было уже около трех, когда он вернулся в лодочный домик. Он вошел, стараясь выглядеть непринужденно, надеясь, что винтовка экстра-класса, которую он нес, останется незамеченной. Линда сидела за пианино спиной к нему.

— Эй, — смущенно сказал Майо, — извини, что опоздал. Я… я принес тебе подарок. Это настоящий. — Он вытащил из кармана жемчуг и протянул ей. И тут увидел, что она плачет. — Эй, что случилось?

Она не ответила.

— Ты испугалась, что я сбежал от тебя? Могу только сказать… ну, что все мои вещи здесь. И машина тоже. Ты только погляди…