Дюна: Дом Коррино

Тем временем солдаты продолжали методично обыскивать лабораторные помещения в поисках предполагаемого незаконного хранилища меланжи. Недалеко от бронированного центрального помещения Короны они обнаружили двух ополоумевших от науки изобретателей: лысого ученого с покатыми плечами и погруженного в себя человека с сумасшедшими глазами, казалось, продолжавшего свои изыскания, не обращая внимания на происходящее.

Этот последний шагнул вперед, пытаясь прийти в себя и вразумить Гарона.

— Сэр, я работаю над одним жизненно важным проектом и должен вывезти отсюда все мои записи и хрупкие опытные образцы. Эту работу нельзя провести в другом месте, а ее результаты могут оказать влияние на судьбу империи.

— Я отказываю вам в этом.

Изобретатель беспомощно моргнул, словно до него не дошел смысл сказанного.

Стоявший рядом лысый ученый прищурил глаза.

— Позвольте сказать мне. — С этими словами он рукой указал на пирамиду запечатанных ящиков, возле которых столпились рабочие с антигравитационными подъемниками. Людям некуда было везти ящики. — Верховный башар, меня зовут Талис Балт. Мой коллега Халоа Рунд не преувеличивает важность нашей работы. Кстати, посмотрите на эти ящики. Вы не можете допустить, чтобы они были уничтожены.

— Это меланжа? — спросил Гарон. — Мне приказано вывезти отсюда всю пряность.

— Нет, сэр, это ришезианские зеркала, а они почти так же ценны, как и пряность.

Башар сжат губы. Мельчайшие осколки ришезианских зеркал использовали для зарядки сканирующих устройств.

Зеркал, находившихся здесь, хватило бы для накопления энергии маленького солнца.

— Талис Балт, я с сожалением хочу сообщить вам, что ваш директор стал жертвой нашей операции. Поэтому я назначаю вас директором Короны. — У Балта отвисла челюсть, когда до него дошел зловещий смысл слов верховного башара.

— Директор Киннис мертв? Гарон кивнул.

— Я разрешаю вам перенести все ришезианские зеркала отсюда на борт наших военных кораблей, насколько для них хватит места и насколько хватит отведенного времени, но взамен вы скажете мне, где находится незаконное хранилище контрабандной пряности.

Халоа Рунд казался просто уничтоженным.

— Что будет с моими исследованиями?

— Я не умею продавать уравнения.

Балт поежился, размышляя, стоит ему лгать или нет.

— Похоже, что ваши люди обыщут лаборатории и уничтожат все производственные помещения до того, как найдут пряность. Следовательно, лучше спасти то, что можно спасти, как ни прискорбно это звучит.

Балт сказал башару, где искать спрятанную меланжу.

— Я очень рад, что вы приняли единственно правильное решение и выдали нам местоположение меланжи, заодно признав сам факт существования незаконного хранилища. — Коснувшись верхней пуговицы мундира, башар подал своим людям условный сигнал. Спустя несколько секунд на Корону вошли нижние чины сардаукарской гвардии, неся на подвесках первые ядерные заряды. Башар снова повернулся к лысому ученому. — Можете перенести на борт моего корабля столько зеркал, сколько сможете, а я разрешаю вам взять себе половину этого количества.

Пораженный этим ответом, но сочтя более разумным не спорить, Балт принялся за работу. Гарон не без усмешки наблюдал, с каким старанием рабочие взялись за дело, начав перевозить ящики с хрупкими зеркалами. Ясно, что они не смогут спасти и одной десятой части своих сокровищ. Халоа Рунд бросился было назад в свою лабораторию, но сардаукарский башар оставил в силе свои инструкции и не разрешил загружать свои корабли бесполезными «опытными образцами».

Гарон направил своих людей в хранилище меланжи, где солдаты с голографическими проекторами сняли на пленку нелегальный склад, получив нужную улику, прежде чем начать вывозить из склада меланжу. Вдруг императору потребуются объективные доказательства. Шаддам не предусмотрел такую возможность, но башар хорошо понимал, что вещественное доказательство есть вещественное доказательство.

Пока Зум Гарон наблюдал за операцией конфискации пряности, команда сардаукаров начала закладывать в центральную часть искусственного спутника первые ядерные боеголовки. Гарон посмотрел на хронометр. До конца операции оставалось меньше часа.

Талис Балт носился взад и вперед, едва не падая от усталости. Его лысина блестела от пота. Он и его команда уже загрузили на флагманский корабль удивительно большое количество ящиков с драгоценными зеркалами.

Халоа Рунд сидел в грузовом доке Короны и плакал навзрыд, как ребенок, возле наспех упакованных ящиков с опытными образцами, вскрытых лучами лазерных ружей. Когда ученый начал настаивать на необходимости погрузки ящиков на флагманский корабль, двое солдат открыли огонь, уничтожив генератор невидимого поля, упакованный в злосчастные ящики.

Время неумолимо шло, и верховный башар приказал всем покинуть обреченный искусственный спутник. Талис Балт встал на причальном доке, ожидая разрешения покинуть станцию.

Гарон спокойно объяснил лысому изобретателю, что тому придется остаться на Короне.

— Прошу простить меня, но я не имею права разрешить гражданскому пассажиру ступить на борт имперского военного корабля. Вам придется искать свой способ покинуть искусственную луну.

Оставалось слишком мало времени, чтобы могли помочь связи семьи Рунда с графом Ильбаном Ришезом. Атомные же заряды в центре станций выключить было уже нельзя.

За десять минут до назначенного времени все имперские боевые корабли и суда поддержки покинули причальные доки Короны, оставив их открытыми для пустоты космического пространства. Стоя на борту флагмана, Гарон смотрел, как его подчиненные с военной точностью выполняют данный им приказ.

Количество захваченной на Короне меланжи оказалось не столь велико, как о том доложил императору неизвестный аноним, но, кроме меланжи, на борту находились почти такие же ценные зеркала. Сардаукары немедленно отдадут конфискованную пряность представителям Гильдии, ожидающим на борту лайнера. Это, конечно, бессовестная, но весьма эффективная взятка.

С поверхности планеты премьер-министр Эйн Калимар смотрел в небо, глядя на искусственную луну, такую большую, что по сравнению с ней имперские корабли казались крошечными точками. Желудок свернулся в тугой узел, сердце трепетало от злости на несправедливость действий Шаддама.

Как мог император узнать о пряности, спрятанной на Короне? После того как барон Харконнен безропотно внес платеж, он, Калимар, принял все меры, чтобы доставить пряность на Корону в обстановке полной секретности, исключавшей всякую утечку информации. Ясно, что информация не могла исходить от барона, ибо тогда ему самому задали бы очень неудобные вопросы…

Когда на Короне взорвались ядерные боеголовки, все небо планеты осветилось ярким обжигающим светом. Однако вместо того, чтобы постепенно потускнеть и угаснуть, огненный шар продолжал светиться, становясь все ярче и ярче, так как Цепная реакция заставила заработать оставшиеся на Короне ришезианские зеркала, осколки которых, образовав тучу мощных кристаллических линз, дождем обрушились на атмосферу планеты, как фрагменты сверхновой звезды.

Жители целых континентов, как завороженные, смотрели на этот огненный шторм, брызги которого разлетались в верхних слоях атмосферы. Бесценные зеркала падали, как мельчайшие астероиды, с визгом вонзаясь в ее плотные слои и сгорая с выделением яркого иссушающего света.

Калимар едва сдерживал крик бессильной ярости, но не мог оторвать взгляд от страшного, но завораживающего зрелища. Ужасный свет становился все ярче и ярче. Многие ришезианцы, охваченные магнетическим ужасом, смотрели на происходящее, отказываясь поверить собственным глазам.

В течение последующих нескольких дней, по мере прогрессирования ожога сетчатки, ослепла приблизительно четверть населения Ришеза.

~ ~ ~