Плач Абалона (Онд - 1)

- Я уже говорил Каспару, что ходил здесь раньше. Думал, что сумею вступить в блаженство Аннуина и возродиться к новой жизни, чтобы сражаться за Великую Мать. Молился, чтобы мне сохранить память о своей цели, даже на руке ее выцарапал, надеясь, что отметины останутся. Вот, смотри.

Он закатал рукав и показал вырезанные прямо на коже бельбидийские буквы: "Защищать Троицу".

- Не получилось бы, - спокойно сказала жрица. - Рубеж могут пересечь только руны. Они ведь письме на богов, вещественные законы над ними не властны.

- Ну, не важно. Все равно я не смог войти в Аннуин, только на миг его увидел. Это ведь край блаженства, - мечтательно проговорил лучник. - Я не сумел шагнуть через границу, потому что не хотел отречься от прошлой жизни. Великая Мать меня не приняла бы.

- А как там, в Аннуине? - прошептала Брид.

- Трудно объяснить. Он будто весь укрыт легким кружащимся туманом, похож на лес, уходящий в озеро. Четкого берега я не различил, да и вообще, по чести сказать, ничего особенного не видел. Это была, словно в детстве мысль о возвращении домой, к матери. Я почти чуял запах свежего горячего хлеба и дыма от очага, едва не слышал ее ласковый голос. Я устал, боялся, а матушка будто вышла мне навстречу и стояла за самой границей, раскинув руки, чтобы меня обнять. Мне так хотелось домой, но я все равно не мог отказаться от прошлой жизни. Другие проходили мимо и скрывались в тумане, а меня бы там не приняли, пока я сам того не пожелал всем сердцем. Туман вокруг стал гуще, я не мог шагнуть вперед. Пришлось возвращаться. Лесничие отвели меня обратно, и никто тому не был рад.

- Нам надо в мир живых, - решительно сказала Брид. - Надо.

Быстрая река осталась далеко позади, когда они услышали ломящихся через лес животных. Путники втиснулись в заросли падуба. Земля под ногами дрожала. Мимо, сметая все на своем пути, неслось стадо кабанов числом в несколько дюжин. Наконец они убежали, зато Каспар услышал хриплое кряхтенье другого животного, куда больше. Не понимая, кто это может быть, он обернулся к Абеляру. Лучник беспокойно кусал губу, но заметив, что Каспар на него смотрит, весело улыбнулся.

- Нет нужды беспокоить Деву. Это просто лесной зверь.

Юноша кивнул. Меньше всего на свете ему хотелось тревожить Брид без нужды. Они зашагали дальше.

- А что, - спросил Каспар, соскучившийся по от крытому небу и горам, весь Ри-Эрриш покрыт лесом?

- Весь, но не везде растут деревья, - ответил Абеляр.

- Как это?

- Да ладно тебе. Неужели не понятно? - вякнул Папоротник, забегая сзади, чтобы пободать Каспара в спину.

- Не понятно.

- Лес это вся земля, где властен лесной закон, всем животным известно. Везде, где правят лесничие, там лес будь то пустошь, будь то болото или деревья. Хотя вообще-то деревьев больше.

- Верно. Например, как в Кабаньем Лове, - добавил Абеляр.

- Да ведь в Лове нет никаких особых законов, - сказал Каспар.

- Ну, в мое-то время во всем Лове охотиться имел право только сам барон. Простолюдины и взглянуть на дичь не могли. Лесные законы тогда были весьма суровы. Всякому, кто убивал оленя, отрубали руку, чтобы он никогда больше не натягивал лук. А если у человека, жившего в лесу, была собака, ей надлежало отрезать пальцы на задних лапах, чтобы она не могла быстро бегать.

- Ужас, какой, - воскликнул Каспар.

- А по-моему, никакого ужаса, - возразил Папоротник. - Будь моя воля, пусть бы все охотничьи псы сгнили в подземельях Абалона.

- Что за бессердечие, - упрекнула его Брид.

Лёсик гордо вскинул голову.

- Вы не понимаете, какие они страшные!

- Это не их вина. К тому же для собаки естественно охотиться. Она ведь хищник, - стал объяснять Каспар. Кто бы мог подумать, что рогатый лёсик окажется таким заядлым спорщиком!

- Не могу понять, почему это одни животные считают, что вправе поедать других, - провозгласил Папоротник. - Вот еще. То есть я хочу сказать надо, чтобы все питались травой и зелеными ветками. Вот я, например. Больше всего люблю, свежую буковую листву и кору рябины.

- Ну, подумай, что бы о тебе сказала рябина, - усмехнулся Абеляр. Нельзя ругать собак, раз сам пожираешь несчастные растения.

- Совсем же другое дело... - с обиженным видом протянул Папоротник. Кстати, нельзя ли побыстрее? Вы, небось, и оленей едите.

- Едим, - мягко сказала Брид. - И ты когда-нибудь будешь. Если мы вернемся в мир живых, ты ведь сделаешься человеком. А человеку нужно мясо.

- Не буду я.

- На равнинах это еще не так трудно, там довольно зерна, фруктов и сыра. А вот в высокогорье без мяса не проживешь, - объяснила ему Брид.

- Ну, значит, буду собак есть.

- Собак не едят! - испугался Абеляр.

- Почему же. Какая разница, Или ты хочешь сказать, что люди так низко ставят оленей, что предпочитают питаться ими вместо своих мерзких псов?

- Все не так просто, Папоротник, - произнесла девушка. - Дело в том, что с собаками человек дружит, а нельзя же съесть собственного друга, верно?

- Достал уже, - пробормотал Абеляр, милю за милей слушая, как крошка лёсик на все лады ругает предательский нрав людского рода.

- Ему нелегко, - вступилась за Папоротника Брид. - Он привык думать, как олень, а теперь вынужден смотреть на мир глазами человека.

- Знаешь, в любой толпе всегда найдется один, у кого все из рук валится. Скажем, вечно не понимает шуток или ждет кого-нибудь не в том месте, - сказал Каспар. - Может, такие люди в прошлой жизни были животными и не до конца переделались.

- Я об этом раньше не думала, - ответила Брид, переводя дыхание после особенно тяжелого участка пути, за росшего густыми кустами. - Да, пожалуй, вполне возможно.

- И с чего это Папоротнику вздумалось стать человеком? - пробормотал лучник. - Олень из него куда лучше.

- Он хотел убивать волков, - объяснил Каспар.

- Я тогда еще не знал, что люди ни на что не годятся, - мрачно объявил рогатый лесик. Он ничуть не устал.

- Ты сейчас так говоришь, - возразила Брид, - потому что еще не знаешь, что обретешь, став человеком.

Вот переродишься - все изменится. Никогда не задумывался, почему маленькие дети часто плачут? Потому что учиться быть человеком очень больно.

Папоротник одарил ее презрительным взглядом и умчался вперед.