Застывший Бог (СИ)

- Найти Бога. Или вернее – Богиню. Нашу Богиню. Ты ведь еще не забыл, – что для нас ваш Перун – “она”? Наша Великая Всематерь. Неужели ты думаешь, что мы могли пустить это на самотек? У Альды был информатор – твой дед. Нет, конечно их отношения не ограничивались только этим... Но он правда рассказывал ей о своих поисках. И нам незачем было конфликтовать с более сильным орденом варягов – в конце концов вы фактически делали то что нужно нам, собирались отыскать нашу богиню. И вот дед отправился вытаскивать богиню из небытия. И пропал. Даже ты, кто был рядом с ним, не мог сказать, что случилось. Все накрылось медным тазом. История окончилась – как камень брошенный в лесное озеро. И мы отошли в сторону, чтобы нас не задели круги, расходящиеся по воде.

- Отошли от меня.

- В тот момент ты только мог повесить на нас подозрения. Альда хотела уберечь нас. Меня. Я её личная воспитанница, считай... дочь. А потом вдруг выяснилось, что история не окончена. – Все ищут тебя. Причем не только родственные нам по вере варяги. Но и всякая богохульная мразь из ночных, и старых жрецов. Ты снова в большой игре. И речь идет о нашей Богине. И поэтому Альда послала меня сюда. Потому что нам надо знать, что происходит. Изменилась цена вопроса, Мишук.

- И подозрения вас больше не волнуют?

- Меня послали в твое распоряжение. Если все пойдет совсем плохо, – вальркъёссы от меня откажутся. Ты ведь теперь сам знаешь, как легко человек может попасть в изменники, а? Бросила дура-Русанка службу, и помчалась к другу юности своей, потому что запал ей мил-друг в самое девичье сердце. Такая вот, будет, официальная версия. Вполне звучит кстати, мы девушки, так легко теряем голову...

Я смотрел на неё и мне было погано на душе. Что-то наверно было у меня во взгляде, потому что она погасила улыбку.

- Я наверно и правда виновата перед тобой Мишук. Эти десять лет. Не думай, что я не хотела тебе написать. Но я не могла.

- Правда?

- Был приказ.

- Тетушки Альды?

- Да. Не думай что мне это было легко... Но я вальркъёсса. И моя старшая приказала. Ты должен понимать. Если бы твой дед Глеб дал тебе такой приказ – неужели ты бы не выполнил?

Я подумал, качнул головой.

- Я по приказу даже щенка не мог оставить... Никудышный из меня вышел варяг, Русанка. Наверно Альда воспитала тебя лучше, чем меня дед.

- Смотря какой мерой мерять, – пожала плечами она. – Ладно, Мишук. – Может хорошей подруги из меня и не вышло. Но я никогда не врала тебе. И сейчас я – даю мое слово – буду помогать тебе, пока то что ты делаешь, идет на благо Богине. Клянусь многогрудой Всематерью.

- Нет. – Покачал головой я. – Не хочу. Не нужна ты мне Русанка.

- Тот, кто может надежно прикрыть спину, не бывает лишним.

- Не в этом дело. Просто если с тобой что-нибудь случится, – значит я зря соблюдал просьбу тетушки Альды целых десять лет. Я не приму твою помощь. Из чистого эгоизма не приму.

- Из упрямства скорее. Только, если ты не забыл, упрямить и я умею. Я иду с тобой, Мишук. Как ты собираешься от меня избавится? Не убьешь же, раз о жизни моей печешься? В полицию на приставание заявишь? Нет, это дело решенное. Никуда ты от меня не денешься. Лучше расскажи толком, что с тобой случилось в последнее время.

Что тут можно было сказать...

- Я снова начал видеть ледяные сны, Русанка.

- Давно?

- Вчера. На тюремной койке в доме Хатту.

Клацнуло – дядька Горазд вогнал ребристый ствол пулемета на место, задвинул фиксатор, опустил основание приемника, воткнул внутрь ствольной коробки затворную раму... Мы втроем сидели за столом, и готовили “инструменты”. Дядька собирал свой допиленный “ПКМ”. А слева от меня Русанка словно любимого дитятю охаживала свою извлеченную из чемоданчика снайперскую винтовку. “ДТА Стелс Рикон”, – заморский, на редкость уродливый, но очень компактный и – как говорила Русанка – точный агрегат, под мощнейший патрон .338 Лапуа Магнум. При таком калибре врага не спасает ни дистанция, ни тяжелый бронежилет; если конечно оружие в руках умелого стрелка. А уж по этой части я в Русанке не сомневался.

Мы собирались. Все это напоминало бы сцену из какого-то дешёвого боевика, если бы на наших физиономиях было бы чуть больше воинственного пафоса. Но вся правда в том, что у привычных людей лица в этот момент примерно как у домохозяйки готовящей салат, – спокойная привычная уверенность давно знакомого дела, и ничего больше.

У меня, впрочем, внутри сидело малое недовольство, которое, как я надеялся, не проявлялось на лице. Ведь мои товарищи возились с давно привычными им инструментами. А все мое добро сгинуло у проходимцев из дома Хатту, что вогнали мне в пятую точку электро-пулю... Моя любимая винтовка “М-91″ покинула меня, так же как и верный потертый “Хеклер”. У дядьки в закромах, не сказать что было совсем уж бедно по оружейной части. Но вот как раз аналогов моих любимчиков не случилось. Посему пришлось думать чем из имеющегося в наличии восполнить мою оружейную недостачу.

У дядьки в стойлах стояли несколько примерных аналогов моей пропавшей сербской красавицы – российские винтовки “СВД” и румынские “ПСЛ”, под тот же патрон. Но по сравнению с моим пропавшим аккуратненьким доработанным под меня укоротом эти винтари были длинными неразворотистыми дрынами, а мне предстояло побегать в городе... К тому же, теперь у меня в союзниках был настоящий снайпер, намного превосходящий меня по квалификации. Поэтому я радикально сменил приоритет и решил подыскать что-то компактное, но вместе с тем мощное для уличных баталий.

На одной из стоек склада наряду с прочим стреляющим добром, у дядьки обнаружился короткоствольный автомат. Это был забавный гибрид: – старый польский “Оникс” калибра 5,45, с многопозиционным прикладом и верхней планкой от “Мини-Берилла” более поздней модификации. На рельсе сверху был установлен коллиматор, на цевье – дополнительная рукоять удержания. Планка-предохранитель на левой стороне была заменена нештатной, – с дополнительной жестяной оттопыркой, которая позволяла оперировать предохранителем не снимая руки с рукояти управления огнем. Переводчик огня был выведен слева под большой палец, отдельным рычагом. В общем, это был толковый аппарат – у поляков всегда бьыла хорошая оружейная школа... Кажется, дядька отдал мне этот аппарат со скрипом, похоже это была вещь не на продажу. Но вида он старался не подавать. К автомату в запасе у нашлись злые патроны, как он шутил, – с казацкой каленой пулькой, сиречь бронебойные 7Н22… Значит, несмотря на короткий ствол, я мог огорчить любого вражину, даже в среднестатистическом армейском бронежилете.

Хеклеров у дядьки в запасе не нашлось. И я, перебрав несколько разных пистолетов, взял “ФНП-9″ – Невзрачного строгих обводов бельгийца с пластиковой рамой, шестнадцатизарядным магазином, и УСМ двойного действия. Никаких внешних предохранителей, – только рычаг безопасного спуска курка. Внешне пистолет выглядел добротной рабочей машинкой. Единственное что меня немного смущало, – это как раз рычаг спуска курка сделанный из какой-то штампованный сопли; выглядел он как-то хлипковато, не для русской молодецкой руки...

Выбрав автомат и пистолет, я вспомнил, что в прошлый раз это не сильно помогло, и все мое оружие у меня легко отобрали. Это навело меня на мысль, что неплохо бы иметь еще что-то, про запас, и я спросил дядьку, – нет ли у него в заначке еще какого пистолета, но махонького, чтоб авось не нашли. Этого у него оказалось небогато, но пошерудив по полкам и ящикам он добыл мне трех кандидатов: крохотный, аккуратненький как игрушечка “Браунинг Бейби”, небольшой револьвер “Маузер” с ручным предохранителем курка, и зализаннный с плавными обводами малец надпись на боку которого гласила то ли “Робо” то ли “Робау”, – я не знал читать это по-английски или по-немецки, но из-за готического шрифта склонялся к немецкому... Браунинг вызывал своим видом умиление, но размер дырочки дула у него был такой малюсенький, что из него наверно можно было застрелить только клопа, и то не насмерть. Это было несерьезно. Револьверы я вообще никогда не любил, а револьвер с предохранителем выглядел просто извращением для домохозяек, поэтому я и его отринул. И остановился как раз на Робо-Робау, – он был не намного больше браунинга, но имел вполне взрослый калибр 9х19 миллиметров. Шесть патронов в магазине, седьмой в стволе, – это было уже вдумчиво. Никаких внешних предохранителей, – только самовзводный УСМ, в котором длинных ход спуска был единственной преградой выстрелу. Я сныкал мальца под одежду, и поуствовал себя спокойнее. Но дядька Горазд несколько испортил мне настроение, заметив, что где отобрали один, отберут и два. Да уж...