Смерть по имени сон (Планета пиратов - 2)

Лунзи поняла намек на конфиденциальность предполагаемого разговора и извинилась.

- Я только поищу дамскую комнату, - пояснила она Коромелю, ставя свой бокал на поднос проходящего мимо официанта.

Узнав дорогу у одной из дам Парчандри, она вошла в дом. Йенойс почтил присутствие Лунзи всего лишь безразличным "добрый вечер", и это чуть-чуть успокоило ее. Возможно, она все приняла на свой счет только потому, что была слишком хорошо осведомлена после того несчастного вечера с Илоком. Так или иначе, она порадовалась, что избавлена от внимания Парчандри. После приема у рикси у Лунзи не осталось сомнений в справедливости шедшей о нем молвы, но реальность оказалась еще хуже, чем она могла себе вообразить. Причем даже половина того, что она слышала, давала основание приписать ему крайне изощренную порочность.

Лунзи оказалась в парадном зале резиденции с высокими потолками, оформленном в изящном старинном стиле. Дамская комната для гуманоидов находилась в конце облицованного розовым мрамором коридора, справа от двойной спиральной лестницы с обшитыми золотом опорами, которая вела на верхние три этажа. К залу примыкало еще несколько затемненных коридоров.

- Вот это красота! Да, они знают толк в жизни, - пробормотала Лунзи. Голос ее неожиданно громко прозвучал в огромном пустом зале. Светильники горели вполнакала, но ей этого было достаточно, чтобы разглядеть в дальнем конце коридора женщину, вышедшую из боковой двери. - Ага. Вот это где.

Лунзи перед зеркалом подправила макияж, привела в порядок складки на юбке и села на кушетку под освещавшими комнату бра. Она была в дамской комнате совершенно одна и могла торчать тут сколь угодно долго. Какая досада, что она не успела свести знакомство ни с одним из присутствующих на вечере дипломатов. Она понадеялась, что переговоры Коромеля с сетти уже близятся к концу.

Ну не может же она весь вечер отсиживаться в туалете. Пора бы уже и выйти. Вздохнув, она открыла дверь, собираясь вернуться в общество. По ту сторону двери стояла Квинада, перегораживая выход своей громоздкой фигурой. Вздрогнув от неожиданности, Лунзи отодвинулась, уступая той дорогу, чтобы самой поскорее выбраться наружу. Но женщина-"тяжеловес" заполняла собой весь дверной проем и едва не сшибла Лунзи с ног, когда та попятилась и отступила влево, намереваясь выйти, как только проход освободится. Квинада, явно препятствуя замыслу Лунзи, могучей рукой ухватила ее выше локтя и затолкнула обратно в комнату.

- Сюда! - приказала она, оттесняя Лунзи в угол, где та только что сидела. - Тебя-то я и поджидаю.

- Меня? - недоуменно спросила Лунзи, изображая вежливое удивление. Внутренне мобилизовавшись, она присматривалась, где бы прошмыгнуть мимо массивного туловища "тяжеловески". - Зачем?

Квинада зловеще смотрела на нее из-под тяжелых надбровных дуг.

- Мой хозяин хочет тебя ликвидировать. Я должна следовать его приказаниям. Мне, по правде говоря, не очень-то охота, но я служу ему.

Лунзи начало трясти. Значит, интуиция не подвела ее. Йенойс ее подозревает. Но приказать убить всего лишь на том основании, что она узнала слово?

С тупым выражением на Лице "тяжеловеска" прижала ее к стене. Надави Квинада чуть сильнее, она могла раздавить Лунзи.

Преодолев ужас, Лунзи посмотрела махине в глаза.

- Вы же не хотите убить меня? - просто спросила она, надеясь, что это не похоже на мольбу о пощаде. Это могло бы только пробудить садистские наклонности в "тяжеловесной" душе. Квинада казалась типичной представительницей тех, кто получает наслаждение, причиняя боль. А Лунзи нужно было лишь чуть больше времени, чтобы призвать на помощь самодисциплину. Она уже допустила тактическую ошибку, позволив себе оказаться в крайне невыгодном положении. Должно быть, Квинада и ее хозяин рассчитывали на сопротивление с ее стороны. Квинада видела, как она выходила из ФОП-комплекса. Знают ли они, что Лунзи - мастер медитации?

- Нет, я тебя убивать не хочу, - проворковала Квинада едва ли не весело, и в ее словах угадывался скрытый смысл, встревоживший Лунзи значительно сильнее, чем прямая угроза. - И не хотела бы, когда бы не была должна. А если бы ты не была моим врагом, я и вовсе не собралась бы убивать тебя.

- Я не враг тебе, - успокаивающе ответила Лунзи.

- Не враг, говоришь? Ты надо мной смеешься.

- Я всегда стремилась к тому, чтобы у нас сложились дружеские отношения, - заверила ее Лунзи. Внимательный, оценивающий взгляд Квинады отнюдь не вызывал у нее дружеского расположения.

- Что-то не верится. В этом городе все дипломаты улыбаются в знак уважения к "тяжеловесам". Только улыбки их - поддельные.

- Ну я же не дипломат. Когда я улыбаюсь, это от чистого сердца. Заниматься дипломатией - не в моих интересах. - Лунзи постаралась оценить свой шанс выболтать себе выход из этого столь опасного затруднительного положения. Если она прибегнет к внушению, но оставит врага в живых, секрет ее будет раскрыт. И следующее покушение на ее жизнь произойдет уже не один на один. Если же она воспользуется своими навыками для убийства, ее способности опять же обнаружатся, когда медэкспертиза покажет, что смертельные удары были нанесены маленькими женскими ручками. А потом она предстанет перед судом мастеров.

- Это хорошо, - ухмыльнулась Квинада, прищуривая загоревшиеся глаза под козырьками надбровий и придвигаясь к ней почти вплотную. Лунзи кожей ощущала жар тела огромной женщины. - Это мне нравится. Я хочу, чтобы мы подружились. Мой работодатель не любит тебя, но если мы друзья, не могу же я поступить с тобой как с врагом, верно? Это платье так прелестно. Обратной стороной толстого пальца Квинада погладила материю, прикрывавшую плечо Лунзи. - Я видела тебя, когда ты покупала его. Оно очень идет тебе, выявляет твою прелесть. Меня влечет к тебе. Мы не должны оставаться на этом глупом вечере. Уйдем отсюда прямо сейчас. Быть может, нам удастся разделить тепло.

Поначалу Лунзи была перепугана, теперь же ей нестерпимо захотелось расхохотаться. "Тяжеловеска" предлагала пощадить ее жизнь в обмен на благосклонность! Эта ситуация была бы чертовски забавной, не будь она смертельно опасной. Она всласть насмеется, вспоминая об этом, если ухитрится остаться в живых.