Помни о микротанцорах

биотика, давным-давно, началась война между лекарствами и микробами.

Микробы совершенствовали способы защиты, а человек совершенствовал свои лекарства. Каждый год появлялись новые бактерии и каждый год появлялись новые разновидности антибиотиков. Те антибиотики, которые есть у нас, убивают бактерий четвертого десятилетия двадцать первого века. Только этих и никаких других. Но здесь, в этой глуши, могли сохраниться несовременные бактерии, двадцати или тридцатилетней давности. И против них наши лекарства бессильны.

– Как мы узнаем?

– Ну, как обычно. Скачки температуры, быстрый пульс, затрудненное дыхание, расстройства сознания. Но я думаю, что до этого не дойдет. А если и дойдет, мы успеем добраться до больницы. Не волнуйся, сегодня нам просто не повезло.

Настала ночь. Серега с Лориком резались в карты. Валин ушел к дочери и сидел с ней. Катя ему помогала. Гектор разжевал таблетку, заменяющую три часа сна. Таблетка имела приятный мятный вкус и от нее слегка немел язык. Он подождал, глядя на половинку луны в черном небе, подождал, пока веки перестанут опускаться. Когда луна перестала раздваиваться перед глазами, он закрыл двери фургона изнутри и включил вриск. Сразу задняя стена будто провалилась в кабинет шефа. Все как всегда: тот же стол, те же портреты вегетарианцев, та же рысь, спящая на столике. И необычно лишь открытое окно, сквозь которое доносится отчетливый треск цикад.

– Вам уже рассказали?

– Да. Но мне нужна ваша версия, – ответил шеф.

– Моя версия вам не понравится.

– Это бред. Мы деловые люди. Не надо меня злить. Отчего она побежала?

– Оттого, что клон заговорил.

– Что?

– Но я об этом пока никому не сказал.

– Правильно. Хотя это ничего не меняет. Даже если этот клон умет решать логарифмические уравнения двадцатого порядка. Это все равно ничего не меняет.

Кстати, что с ним?

– Но это невозможно, – сказал Гектор. – Клона мы вернули и привязали снаружи, на природе. Пусть порезвится, если это можно так назвать. Я проверял и до и после этого: клон не мог заговорить. У него пустой мозг.

– Ну и что с того, если он заговорил?

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Я думаю, – сказал Гектор, – что с клоном все в порядке. Его мозг все так же пуст. Просто муравейник заметил ребенка и генерировал иллюзию, толкающую вперед. Мира слышала слова клона, и клон якобы приказывал ей идти и не останавливаться. ТОЛЬКО эти слова. Ничего больше. И она побежала прямо вперед. На самом деле никаких слов не было. Ничего не было, кроме иллюзии, фантома или миража – называйте это как угодно. Муравейник пытался затащить ее к себе. Она упала и сломала ногу. Нам очень повезло, что она всего лишь сломала ногу. Если бы она побежала дальше, мы бы ее потеряли. Я знаю вашу теорию о том, что муравейник не тронет ребенка. Как видите, он тронул.

– Это только домыслы.

– У вас есть другие?

– Я подумаю.

– Здесь нечего думать. Никто из нас не сможет войти в муравейник.

Шеф молчал.

– Надо уходить, – сказал Гектор.

– Об этом