Сегодня-позавчера_4(СИ)

- Задержи дыхание, на спуск дави плавно, будто у тебя не палец, а лепесток ромашки. Не расстраивайся. Слишком далёкого немца выбрал. Ещё и бегущего. Надо стрелять не туда, где он сейчас, а туда, где он будет. И пули летят не прямо, а по дуге. Вблизи - не имеет значения. Но, вдаль - надо учитывать. Тренируйся.

Бегу дальше. Я - почти не стреляю. Пытаюсь заменить ротного - быть везде и сразу - патронов подкинуть, гранатами закидать прорвавшихся немцев, вынести раненого, подбодрить ещё живого.

Зимнее солнце покатилось на вечер. Мы - ещё живы. Дом ещё держим. Комдив обещал... много что обещал. Но, требовал - большего. Требовал дом удержать до утра. У меня - 17 штыков. Со мной и теми двумя, что ранены в ноги, но остались на месте. Их надолго не хватит - не сменят позицию - задавят. Маугли отправил исправить связь - телефон замолчал.

Отбиваем ещё атаку. Отбиваем гранатами. Половина здания - горит. Немцы притащили огнемёт, крики горящих заживо - мои горящие бойцы подорвали огнемётчика гранатами. Пылает, как пионерский костёр. Чему гореть в куче битого кирпича? Горит. И ещё как!

Немцы залегли в 20-40 метрах. Следующая атака - будет штурм этажей. Раненные забаррикадировались в подвале. Отвожу всех на цокольный этаж ещё не занявшегося огнём крыла. Ставлю растяжки.

Атака! Штурм! Гранатный бой в упор. Удары взрывной волны своих же гранат. Рукопашная. Рывком врываюсь в группу врагов, начинаю свой "танец клинка". Кручусь среди них, как будто танцую брейк-данс. Режу ноги, руки, тела. Кровь - во все стороны. Немцы - валятся.

Удар в поясницу, тоже - падаю. Ноги - отнялись. Выхватываю гранату, кидаю за спину. Ещё одну, последнюю. Туда же! Ползу. Взрыв, взрыв.

- Ура! - отовсюду выпрыгивают бойцы, бегут мимо меня, перепрыгивают через меня.

Меня подхватывают, оттаскивают.

- Что там? - спрашиваю. Теплится ещё надежда.

- Пуля там. Прямо пониже поясницы, - отвечает боец, что накладывает повязку, стянув с меня штаны.

- Обидно. В спину.

- Всяко бывает. Ноги отнялись?

- Да.

- Херово, Дед.

- Немцы! - крик от стен.

Скриплю зубами. Ног - не чувствую. Боли, правда - тоже. Бойцы - разбегаются. Ползу. Волоку свою винтовку.

Бешенная пальба, частые взрывы гранат, мат по-русски, по-немецки. Подползаю к стене. Переворачиваюсь лицом ко входу. Винтовку - на проём. На меня вылетает немец. Стреляю. Пуля ему вонзается в грудь. Но, он идёт. Стреляю и стреляю. Две пули в грудь, одна - в лицо. Падает. Летит граната. Падает к ногам. Изворачиваюсь, хватаю, откидываю. Взрывается прямо в проёме. Меня бьёт ударной волной, вырубает.

Очнулся, застонал. Ругаю себя последними словами. Вдруг - немцы.

Но - никого. Только трупы. Нет живых. Ни наших, ни немцев. На моём КП - только трупы.

Ползу. В левой - пистолет, правой волоку винтовку за ремень.

Телефон! Кручу ручку этого аналога динамомашины. Маугли! Ты - чудо! Есть контакт!

- Ольха! Ольха! Я - Точка! Я - Точка!

- Точка, я - Ольха! Что молчали?

- Ольха! Дай огня! Всем, что есть. Ориентир - 2, право - 400. Ориентир - 2, право - 400. Всем, что есть!

- Точка! Это ваши координаты! Ты кто, назовись?!

- Слушай сюда, Ольха, мать твою за ногу и об угол четыре раза пока не раздуплиться! Ольха! Дуб ты! Крыса тыловая! Говорит боец Кенобев. Нет тут больше никого. По этим координатам - наших - нет. Понимаешь? Нет больше живых! И я - помираю, сука! Некем держать дом! Тыловая ты гнида! Дай огня! Огня дай! Отомсти за нас! С землёй нас перемешай! Хорони ребят, Ольха! Ребят хорони! Нас - хорони! Мы все - умерли, но не сдали Точку! Не сдали! И не сдадим! Дай огня! Хорони нас! Не оставь на поругание!

Я ещё долго кричал в трубку, хотя связь - снова прервалась. Выстрел от входа - боль в левой кисти - пистолет и рука - вперемешку. Вижу - забегают немцы. Один, второй, третий. Смещаются приставными шагами, держат меня на прицеле. Отшвыриваю трубку, тянусь за винтовкой. С ухмылочкой, немец стреляет. Пуля ударяет в правое плечо. Рука - безвольно падает. Дёргаю искалеченной левой. Стреляет опять. В левое плечо. Рука падает.

Взвыл волком от бессилия. Один из немцев присаживается около меня на корточки, достаёт мой нож, разглядывает. Хмыкает. Плюю ему в лицо. Бьёт меня кулаком в нос. Хруст. Нос - опять - набок. Рот сразу полон крови. Боль, на фоне остальной боли - незаметна.

Немец ставит мне колено на грудь, что-то с ухмылкой говорит своим. Ухмыляются. Один из них заходит мне за голову, садиться и зажимает голову, другой - держит ноги. Они же не знают, что ноги мои - что сардельки.

Немец пальцами открывает мне веки и начинает медленно-медленно приближать острие ножа к глазу:

- Нет! Нет! Суки! Что ты делаешь, падла! Тварь! Скотина! А-А-А!

Больно. Очень больно. Но, больше - накатывает отчаяние и убивает - бессилие. Я - как жертвенный ягнёнок! Мне глаза выкалывают, а я - только орать могу.

Темнота. Меня - ослепили. Кричу от всей своей боли и отчаяния.

Через свой же крик слышу вой снарядов и тяжелые взрывы. Мир заходил ходуном. А потом - померк.

По ту сторону света

Я - живой. Опять живой. И опять - котлета. Лежу - бревном. Руки и ноги - перебиты. Глаз - нет. В том смысле, что - вообще. Вытекли! А-А-А! Су-у-у-ки-и-и-и!

Лицо и то - обгорело. Опять обгорело. До костей, местами. Про волосы - и не говорю.

Боль! Пылающая боль! Вся моя жизнь - боль!

Зачем я выжил? Кричу об этом. Прошу - добить.

Но, поздно. Я - в госпитале. Вытащил меня - Маугли. Говорят, что Маугли. После мощного артиллерийского налёта - дом сложился. Все перекрытия - рухнули. Остались только стены. Как я выжил? Как меня нашёл искалеченный войной мальчик? Как вытащил кусок мяса, которым я стал? Как дотащил? Маленький мальчишка, с начала бомбёжки Сталинграда - голодающий? Не реально. Или - его тоже Пяткин "модернизировал"? Я схожу с ума!

Зачем? Зачем? Зачем я выжил? Слепой, с перебитым спинным мозгом, с искалеченными руками? Дармоедствовать? Объедать здоровых бойцов?

Кричу. От боли - не кричу. Кричу от обиды. Нет, не на такой финал я рассчитывал. Хотел умереть в бою! Как и подобает мужчине, как и положено защитнику воюющей страны, как и положено воину народа, сражающегося за право на жизнь. Стоя, с оружием в руках!

Не хочу я жить растением! Зачем такая жизнь?

Предчувствие меня обмануло. Кинуло. Оно меня обнадёжило - всё, Витя, настал твой последний и решительный! Увидишь ты дом родной, увидишь ты родных! И что? Сгнивай теперь куском тухлого мяса! В этом проклятущем прошлом!

Как я мог поверить своим предчувствиям? Как мог так себя обнадёжить? Ведь уже не раз они меня подводили! И не два раза подводили! Подводили много раз: Маугли, в тот раз - не учуял. Чутьё не предупредило о том, что пулемётчик немцев будет стрелять прямо сквозь межкомнатные стены, которые для пулемёта - что картон? Почему предчувствие опасности не сработало? В него, в "датчик опасности" - в крестец, пулю и получил. Да так, что пуля прошла меж позвоночных дисков и перебила спиной мозг. И - застряла там, не в силах пробить кости позвоночника. Не пошла дальше, что убило бы меня, к моему счастью. Кирпичи - пробила, а в изменённых костях - застряла.

Как я мог забыть, что Пославший меня сюда не даст мне смерти? Но, не избавит меня от страданий. Цель - не достигнута. И как её теперь достичь парализованному слепому инвалиду? Глаз - нет. Ног - нет. Правая, может, и оживёт, а левой - нет.

Доктор говорит, что пули и осколки - вынули. Частично - зашили. Частично - оставили открытые раны. Или дренаж вывели. Чтобы не гнило изнутри, а - выходил гной наружу. Я - не особо вникал. Кисть - оставили. Понадеявшись на силу и молодость организма. Обычно при таких ранах - конечность отсекают по сустав. Кисть могли и отхреначить. Запросто. Но, оставили. Косточки, а их в кисти много, - оказались целы, хотя вся плоть на кисти была изорвана пулей и осколками рукояти пистолета. Если приживётся - будет кисть. Видимость кисти. Работать не будет - порвано всё. Мышцы, связки, нервы - всё в клочья. Не приживётся - отрежут. Поток раненных бойцов стал спадать, вот и решили - не спешить.