Нф-100: Хозяйки тумана (СИ)

- Думаю, ты сможешь. Ты ведь не такой, как остальные люди.

Он опустился на ложе рядом с Найгиль. Сфокусировал взгляд на языках пламени, лижущих угольки в очаге. "Моджаль, ты меня слышишь?" Старательно прислушался к тихому гулу в голове. "Моджаль?" Нет, пусто. Моргнул, покосился на сидящую рядом наставницу. Та терпеливо ждала. Его создательница, мудрая, всесильная, всезнающая, давшая людям бессмертие. Людям... "Ты ведь не такой, как остальные".

Он зажмурился, постарался забыть о физическом теле, вновь стать тем, кем был... была девочка Алина. Кем-то гораздо большим, чем Вик-Освободитель, могучий охотник, победитель хок. Большим, чем мудрая Найгиль и грозная Люсор. И шелуха взрослых лет слетела с неё.

- Моджаль! Ты меня слышишь, я знаю! Найгиль ищет тебя, ответь! - позвала Алина настойчиво.

И тут же услышала:

- Ты разрешаешь воспользоваться своим телом?

- Да.

Было жутковато ощущать, как мускулы, один за другим, перестают подчиняться, и продолжать слышать, как потрескивает огонь, чувствовать запахи дыма, дерева и выделанных кож, прикосновение мягкой шерсти покрывала, видеть Найгиль открывшимися помимо воли глазами. Жутковато, и вместе с тем - не страшно. Алина знала, что Моджаль полностью в её власти. Одно движение, одно желание, и бессмертная потеряет контроль над телом.

- Найгиль!

- Моджаль, это ты? Я так рада, что слышу тебя!

- Я стараюсь вести себя, как ты велела - не просыпаюсь.

- Я знаю, спасибо, любимая, - Найгиль осторожно взяла её за руку. Провела ноготком по запястью, по изгибу локтя, выше, к надплечью. - Ты не представляешь, как я соскучилась по тебе!

Алина ощущала каждое прикосновение и знала, как их воспринимает Моджаль. Она сжалась в комочек, старалась не помешать, не оборвать ниточку, натянувшуюся внутри их сейчас общего тела. Думать о другом, не следить за страстным шёпотом. Хорошо, что Моджаль опустила веки, можно постараться представить, что это не белые полупрозрачные руки Найгиль обнимают её, а...

Перед мысленным взором промелькнули лица парней из посёлка. Нет, ни один не годился. Ей нужен тот, с кем можно разделить свои мысли и чувства. Только такого человека не существует! Если он и появится когда-нибудь в этом мире, к тому времени косточки Алины успеют смешаться с землёй. Им не встретиться никогда. И это чужое тело в придачу!

Моджаль вдруг отстранилась.

- Прости, я не могу. Ничего не получается. Это не моё тело!

Найгиль замерла. Посидела секунду неподвижно, признала:

- Это ты прости. Я должна была сразу понять, что не получится.

Она попыталась встать, но подруга ухватила её за руку.

- Вытащи меня отсюда! Помоги снова стать собой!

- Но... - Найгиль растерялась. - Я не могу этого сделать.

- Не можешь?! Тогда не зови больше! Не заставляй опять почувствовать себя человеком, а не чьим-то жалким придатком! Скиной!

В голосе Моджаль было такое отчаяние и тоска, что Алина не выдержала. Резко оттолкнула её назад, в чёрное ничто. И сама нырнула следом, спеша укрыться за скорлупой другого, придуманного человека.

Хижина приняла свой обычный вид. Тихо потрескивало пламя, прятался полумрак по углам. И сгорбившись, закрыв руками лицо, сидела рядом Найгиль.

- Виктор, ты знаешь, что такое одиночество?

- А ты как думаешь?

Праздник Первого Дождя в посёлке отмечали весело. Плясали на площади, не обращая внимания на хлещущие с неба прохладные струи, шлёпали по лужам, по невесть откуда взявшимся ручейкам. Провожали зиму. А потом, когда женщины утащили малышню сушиться под тёплыми одеялами, мужчины собрались в Ратуше. Сидели вокруг очага, грелись пьянящим напитком из забродившего сока стеклянки. Из женщин здесь была одна Майя. К ней в посёлке сложилось особое отношение. Она жила в собственном доме, вдвоём с шестилетним, рождённым ещё в Озёрном, сыном. Её по привычке называли Старшей и, полушутя - Докторшей, за знание лесных трав и умение врачевать. Женщины, дети, даже охотники привыкли слушаться её беспрекословно, как когда-то слушались менторов, как слушались Вика. А ещё в свои двадцать три Майя по-прежнему была самой красивой женщиной посёлка.

Первый весенний день заканчивался. Виктор уже начал прощаться с мужчинами, собираться домой, когда Майка поднялась следом:

- Вик, я с тобой. Нужно поговорить.

Лицо её раскраснелось то ли от близости очага, то ли от выпитого жуса. А может быть, от волнения? Последнюю декаду она, против обычного, избегала Виктора, старалась на глаза ему не попадаться.

Дождь прекратился, оставив лужи и жидкую грязь под ногами. Разгорячённая Майка не замечала сырости и вечерней прохлады. Сбивчиво затараторила, едва дверь Ратуши захлопнулась, разом приглушив весёлые голоса мужчин:

- Я должна сказать... одиннадцать дней назад я приходила к тебе вечером. Дверь была не заперта, я не удержалась, извини... Я всё видела.

По телу Виктора пробежала дрожь.

- Что ты видела?

- С тобой была та хока, твоя наставница. Теперь я понимаю, почему ты отказываешься брать себе девушек. Ты давно живёшь с ней как с женой, а? Ещё до того, как первый раз пришёл в Озёрный? Я понимаю, в лесу не было живых, потому ты и привык - с ней. А я надеялась...

Виктор молчал. Не знал, как объяснить, что она не права. Или не надо ничего объяснять? Пусть поверит в сказку. Потому что правду он ей сказать не сможет.

Майка неожиданно всхлипнула, упрямо тряхнула головой.

- Вик, я согласилась стать женой Эда. И когда закончатся дожди, мы уйдём из посёлка. Я, Эд, его жены с детьми, и ещё шесть семей.

- Уйдёте?! Куда?

- На юг, к большой реке, которую мы с тобой видели, когда прошлым летом составляли карту. Эду нравится рыбачить больше, чем охотиться, а я умею плести сети, научу остальных женщин. Мы построим лодки и будем плыть по реке, пока не найдём хорошее, богатое съедобной рыбой место. Не бойся, мы не пропадём!

- Не пропадёте... Ты уходишь из-за меня?

- Из-за тебя... и из-за неё. Ты ведь сам говорил, что люди должны научиться жить без помощи менторов. Почему же ты продолжаешь встречаться с ней? Ты её любишь, а? Женщины для тебя недостаточно хороши?

Они стояли на пороге его хижины. Виктор открыл дверь, шагнул внутрь, оглянулся. Майя оставалась снаружи, напряжённо смотрела на него. Она ждала, её решение не было окончательным. Если он пригласит сейчас войти, если заставить себя не думать, не помнить, позволит своему мужскому телу жить собственной жизнью... Алина исчезнет навсегда.

Он улыбнулся, кивнул.

- Да, ты правильно решила. Тебе лучше уйти.

Провожать уходящих собрался весь посёлок. Мужчины шутили, подтрунивая друг над другом, женщины всхлипывали украдкой. Эд, встречаясь с Виктором взглядом, виновато отводил глаза. Лишь в самом конце, когда вереница переселенцев во главе с Майей сдвинулась с места и потянулась на юг, он решился подойти.

- Виктор, ты не сердишься на меня?

- Нет, ты поступаешь правильно, люди должны заселить этот мир. Я знаю, ты будешь хорошим Старостой. Только не потеряйтесь! Нужно поддерживать связь между посёлками. Может быть, ваши парни захотят взять в жёны наших девушек, или наоборот. Нужно встречаться, устраивать общие праздники. Хотя бы раз в год.

- Конечно, Вик! - Эд облегчённо улыбнулся. - Я побежал, Майка так быстро ходит! Придержу её немного, а то младшие скоро выбьются из сил.

- Счастливо!

Несколько дней в посёлке было непривычно тихо и малолюдно, хоть население сократилось едва на четверть. А потом жизнь пошла дальше привычной, натоптанной дорогой. И Виктор ещё сильнее ощутил одиночество.

На смену весне пришло лето, затем осень. Не утерпев, он полетел на флайере вдоль реки, до самого устья. Проверил, что за место облюбовало себе новое племя. Люди Эда успели построить домики на берегу окружённого с трёх сторон холмами озерца, кажущегося бирюзовым в лучах утреннего солнца. Далеко на юг от запретных владений бессмертных.