Первый Линзмен-1: Трипланетие (Союз трех планет)

И в то время, пока шар пулей летел вниз, он исчезал! Это было новым изобретением — пластик, разрушавшийся током воздуха молекула за молекулой; и так быстро, что даже малая частичка не достигла земли.

Исчезли оболочка и пористое ложе. Фригес сбросил остатки своего кокона на высоте в тридцать тысяч футов; совершая сложные движения, он повернулся так, чтобы видеть землю, слабо различимую в первых серовато-розовых лучах рассвета. Он летел сейчас параллельно вытянувшейся внизу ленте шоссе, и он должен был приземлиться от него не дальше, чем в сотне ярдов.

С трудом он поборол желание раскрыть парашют — было еще слишком рано. Ему надо ждать, ждать до последней секунды, потому что купол парашюта слишком велик, а норхеймские радары буквально ползали по небесам своими лучами.

Наконец, снизившись, он потянул за кольцо. Зззи-и-и-и — бап! Парашют раскрылся; стропы резко натянулись — за несколько минут до того, как его ноги почувствовали удар о землю.

Это было близко — слишком близко — к смерти! Бледный и дрожащий, но невредимый, он скатал вздымающееся полотнище вместе со стропами в одни тюк. Разбил над ним маленькую ампулу и, как только капли жидкости коснулись плотной ткани, она начала растворяться. Ткань не горела, она просто исчезала. Меньше, чем за тридцать секунд от парашюта осталось несколько стальных заклепок и колец, которые разведчик спрятал под аккуратно вырезанным куском дерна.

Он по-прежнему действовал в соответствии с планом. Меньше, чем через три минуты, появятся сигналы, и он определит свое местоположение — если, конечно, норхеймцам не удалось уничтожить всю подпольную организацию атлантов. Он нажал кнопку на маленьком приборе, прикрепленном к запястью, потом опустил его. Линия на шкале вспыхнула зеленым, красным и исчезла.

— О, небо! — он резко выдохнул. Сигнал был мощным; значит, он находился на расстоянии не дальше мили от тайника. Отличный результат! Но красный сигнал советовал не приближаться к промежуточной базе. Киннекса — лучше бы это была Киннекса! — сама доберется к нему.

Как? Воздухом? По дороге? Через лес пешком? Он не мог этого узнать — о связи, даже направленным лучом, нечего было и думать. Фригес выбрался к шоссе и замер, скорчившись под деревом. И снова он ждал, изредка нажимая кнопку.

Длинная, распластанная по земле машина появилась из-за поворота, и разведчик поспешно натянул бинокуляры. Это была Киннекса — или ее двойник. Подумав, он снял очки и достал оружие — лучевой метатель и пневматический пистолет. Хотя это не пройдет… Она станет слишком подозрительной… как и положено в подобной ситуации. Ее машина наверняка вооружена, и хорошо… Если он сейчас появится с метателем в руках, она его просто поджарит… Может быть, и нет, но пробовать он не собирался.

Машина замедлила ход. Остановилась. Девушка вышла, осмотрела переднюю шину, затем перевела взгляд на дорогу — теперь она уставилась прямо на укрытие разведчика. В этот момент бинокуляры приблизили ее на расстояние вытянутой руки. Высокая стройная блондинка; слегка изогнутая левая бровь, упрямый подбородок… И глаза — карие, с золотистыми искрами; такие встречаются у некоторых атлантов. На верхней губе — небольшой шрам… Этим она была обязана Фригесу; Киннекса всегда соревновалась в игре «полицейский — бандит» с мальчишками намного старше и сильнее ее… Да, это была она! Вся наука Норхейма не могла бы так точно подделать ее лицо! Он знал эту девушку с тех пор, когда она не доставала до колен даже утке.

Киннекса вернулась в кабину, машина медленно поехала вперед. С голыми руками Фригес ступил на дорогу. Автомобиль замер.

— Повернись! Спиной ко мне! Руки назад! — резко приказала девушка.

Удивленный, он повернулся. Но когда почувствовал, как ее пальцы шарят в коротких волосах возле самой шеи, понял, что она ищет — почти неразличимый шрам в том месте, куда она его стукнула, когда ей было семь лет.

— О, Фри! Это ты! Действительно ты! Слава небесам! Я всегда стыдилась этого, но теперь…

Он повернулся и подхватил ее, когда она пошатнулась.

— Ну, садись… Веди машину… Не так быстро! — предупредила она, когда шины взвизгнули, — ограничение скорости здесь около семидесяти, а нам не стоит попадаться.

— Успокойся. Но в чем дело, Кинни? Где Коланидес? Или, точнее, что с ним?

— Мертв. И я думаю, что все остальные — тоже. Они положили его под психоскоп и вывернули наизнанку.

— А блокировка?

— Не устояла. Пока он валялся под психоскопом, с него снимали кожу… Но никто ничего не знал обо мне, и наши отчеты не удалось расшифровать — иначе бы нашли и убили меня. Но все это не имеет значения, Фри… главное — мы опоздали на неделю.

— В каком смысле? Ну, быстрей! Говори! — его голос звучал грубо, но рука, покоившаяся на ее руке, была сама нежность.

— Я говорю так быстро, как могу. Я получила последние сведения позавчера. Их ракеты так же велики и стремительны, как наши — или даже еще мощнее. И они полетят к Атлантиде сегодня… ровно в семь часов.

— Сегодня! Проклятье! — у Фригеса начало мутиться в голове.

— Да, — подтвердила Киннекса низким, лишенным выражения голосом. — И я ничего не могла сделать. Если бы я сумела добраться до какого-нибудь из наших тайников с мощным передатчиком, меня немедленно бы схватили. Я думала и думала, и пришла к мысли, что есть только один план, который мог бы нас спасти, но в одиночку он неосуществим. Разве что вдвоем…

— Продолжай. Я сделаю все, что надо. Ну, Кинни! Никто никогда не мог бы обвинить тебя в отсутствии мозгов, а сейчас вся страна лежит в твоей ладошке!

— Украсть корабль. Зависнуть над базой ровно в семь. Когда сдвинут люк — мчаться вперед на полной скорости и дать сигнал Артоменесу… если у нас будет время до того, как они заглушат нашу волну… Потом… потом встретить их ракету в лоб — в их же собственном канале запуска.

План был нелегким и, безусловно, самоубийственным, но в этот момент не приходилось считаться с жизнью. К тому же, оба разведчика отличались настолько высоким профессионализмом, что ни один из них не видел ничего особенного в подобном безумии.

— Неплохо, — заметил Фригес, — если нет ничего лучшего. Трудность лишь в том, что ты не знаешь, как похитить корабль, верно?

— Вот именно. Я не могу таскать оружие на виду. А в это время года ни одна женщина в Норхейме не оденет пальто или плащ. Посмотри на мое платье… Ну, куда я могу его спрятать?

Фригес оценивающе осмотрел ее, и девушка покраснела.

— Действительно, прятать некуда, — отметил он. — Вообще-то, я предпочел бы один из наших кораблей. Ты думаешь, мы сумеем вдвоем справиться с этой операцией?

— Шансов мало. По крайней мере, один из пилотов будет находиться в корабле. Даже если мы перебьем всех снаружи, он улетит прежде, чем мы взломаем дверцу кабины.

— Вероятно… Но продолжай! Ты уверена, что все именно так, как ты сказала?

— Именно так, — безрадостно усмехнулась она. — И я сама жива только потому, что обо мне не знали… — Киннекса порывисто вздохнула. — Впрочем, я не настаиваю на своем плане, если ты можешь предложить что-нибудь получше. У меня есть паспорта и документы на все случаи жизни. Ты можешь стать кем угодно — от трубочиста до банкира из Екопта. И я тоже… У меня для нас обоих найдутся документы мужа и жены.

— Милая девочка! — он опустил голову и задумался на несколько минут. — Я не вижу другого выхода. Наше связное судно подойдет не раньше, чем через неделю — и, судя по твоим словам, может не прийти вообще. Но тебе стоит остаться. Я тебя где-нибудь высажу и…

— Нет, — она прервала Фригеса спокойно, но решительно. — Что бы ты предпочел: взорваться, или попасть им в лапы? Вначале — психосканирование… затем с тебя сдерут кожу, посыплют солью… и, если выживешь, четвертуют…

— Итак, мы идем вместе, — решил он. — Муж и жена. Туристы, молодожены из близлежащего городка. Прекрасно подойдет для нашей цели. Найдутся ли такие документы?

— Запросто, — она открыла шкафчик и достала пачку бумаг. — Вот, смотри… Надо будет уничтожить все остальные… И еще тебе придется натянуть одежду, подходящую к твоему фото.