Эволюционирующая бездна

— Да ладно тебе, Эрл, — усмехнулась женщина. — На Кастон–стрит есть мотель «Сайдстар», моя дорогая. Это в четырех кварталах отсюда. — Она ласково улыбнулась Араминте и показала направление. — Он довольно дешевый, но достаточно чистый. Тебе там будет удобно.

— Отлично, спасибо вам.

— У тебя есть деньги?

— Да, спасибо. — Араминта коротко кивнула и повернулась в указанном направлении. Но, пройдя пару шагов, остановилась. — Э… А что это за место?

— Майлдип Уотер, — сухо ответил мужчина. — Мы живем на экваториальном континенте Чобамбы, одного из Внешних миров, если ты не знаешь.

— Верно.

Она опять улыбнулась, давая понять, что название просто выскользнуло из ее памяти.

— По правде говоря, это единственное поселение на всем континенте, от берега до берега занятом пустыней. Вам повезло, что вы его нашли.

Его иронию не мог скрыть даже незнакомый акцент.

— Да, конечно.

Женщина легонько толкнула его в плечо, призывая успокоиться. Араминта снова улыбнулась и поспешила уйти. Уже добравшись до Кастон–стрит, она еще чувствовала их внимание, причем мысли мужчины выражали не только легкое удивление, но и оттенок раздражения.

«Все не так плохо, — сказала себе Араминта. — Они ведь могли заподозрить меня в чем–то или даже узнать».

В энциклопедическом файле говорилось, что Чобамба была заселена всего двести пятьдесят лет назад. Араминта решила, что мотель «Стар-сайд» стал одним из первых заведений на планете. Его домики разительно отличались от обшитых деревом городских зданий. Они были выращены из сухого коралла, что давно омертвел и под нещадными лучами солнца уже начал разрушаться. Она узнала простейшую разновидность бледно–сиреневого коралла, которую в Лэнгхэме фермеры использовали для сооружения амбаров, потому и смогла определить, что этим домикам уже намного больше ста лет.

Мотель просторно раскинулся вокруг плавательного бассейна. Бетонные площадки возле строений, предназначенные для капсул гостей, давно потрескались под натиском семян и корней неприятных на вид шарообразных красноватых грибков. Сегодня на всей территории стояла всего одна капсула.

По пути к зданию администрации Араминта увидела, как поливочные трубки разбрызгивают на газонах слабые фонтанчики воды. Судя по всему, в регулярном поливе нуждалась и вся растительность на стене кратера.

Хозяин мотеля возился в задней комнате своей конторы, пытаясь отремонтировать древний кондиционер. Он вышел навстречу Араминте, вытер руки о несвежий белый халат и представился Рагнаром. Его внимательный взгляд быстро прошелся по ее одежде.

— Давненько к нам оттуда никто не приходил, — произнес он, подчеркивая слово «приходил».

В речи Рагнара слышался тот же самый акцент, что и у пожилой четы.

— Так я не первая? — настороженно спросила Араминта.

— Нет, мэм. Тропа сильфенов заканчивается где–то за стеной кратера. В последние годы я встретил несколько таких же, как вы, путешественников.

— Конечно.

Она улыбнулась и немного расслабилась. Рагнар перегнулся через стойку и понизил голос:

— А вы долго там пробыли?

— Еще не знаю.

— Ну, ладно. Но для возвращения вы выбрали не самое лучшее время. Для Великого Содружества настали неспокойные дни, могу вас заверить. — Он прищурился, заметив равнодушное выражение ее лица. — Вы ведь знаете, что такое Содружество?

— Знаю, — хмуро ответила она.

— Хорошо. Я спросил на всякий случай. Эти тропы непредсказуемы. Один раз ко мне попали путники из эры, предшествующей эпохе червоточин. Боже, как они изумились.

Араминта не стала высказывать свои сомнения насчет того, насколько это правдоподобно. Она показала хозяину свою кэш–монету.

— Могу я получить комнату?

— Нет проблем. Как долго вы намерены у нас погостить?

— Неделю.

Она передала ему плату. Рагнар снова окинул скептическим взглядом ее одежду и вернул кэш–монету.

— Я дам вам двенадцатый номер, там очень тихо. Туалетные принадлежности во всех наших номерах предоставляются бесплатно.

— Отлично.

Он усмехнулся.

— Я пришлю вам дополнительный набор.

Двенадцатый номер представлял собой комнату размерами три на пять метров, дверь в задней стене вела в ванную комнату с душем и туалетом. Спорового душа, как с разочарованием отметила Араминта, здесь не было. Она села на край двуспальной кровати и посмотрела на свои ноги: резкая боль не утихала. Ей пришлось потратить немало времени, чтобы снять туфли. А потом осторожно скатать и окровавленные носки. Она невольно поморщилась при виде лопнувших волдырей и кровоточащих ссадин. Кроме того, мускулы время от времени сводило судорогой.

Араминта со слезами на глазах смотрела на свои ступни. Она знала, что надо что–то сделать, хотя бы помыть их. Но она так устала, что никаких сил не осталось. Она натянула на плечи тонкое покрывало и провалилась в сон.

Врачи неотложной помощи продолжали работать в парке Бодант еще через десять часов после массовых беспорядков, или боя, или перестрелки — события называли по–разному. Многие горожане считали их массовым убийством. После предъявленного делегацией Сената обвинения и прозрачного намека на военный трибунал Содружества, где он станет главным обвиняемым, Пелим просто вышвырнул делегатов из своего штаба. Но во время неубедительных объяснений перед прессой, через пять часов после того как агенты прекратили стрелять друг в друга, Пелим все же снял ограничение на полеты капсул неотложной помощи. Тем не менее он не позволил отключить купол силового поля, чтобы перевезти раненых в другие города. Больницам Колвин–сити, и без того переполненным после столкновений горожан с военной полицией, пришлось справляться самостоятельно.

Определить количество пострадавших было довольно трудно, но журналисты, посетившие место схватки, говорили о ста пятидесяти случаях утраты тел. Число пострадавших с травмами разной степени тяжести явно перевалило за полторы тысячи, а может, и две.

Оскар лично добавил двоих к общему числу убитых. Сопутствующий ущерб он даже не пытался подсчитать, но тот явно был немалым: ни один из участников битвы даже не пытался сдерживаться. Отчасти Оскар тихо ужасался собственной жестокости, с которой защищал Араминту от окружающих ее агентов. Он позволил боевым программам определять степень противодействия. Да еще его собственные инстинкты внесли свой вклад, подсказывая возможные ошибки противников и способы их использования. А его биононики — продукты самых современных технологий — форматировали энергетические потоки в соответствии с лучшими военными программами, составленными Рыцарями–Хранителями. И хорошо, что уже после нескольких мгновений боя подоспели Томансио и Бекия, поддержав его своей мощью. Но эти первые, самые важные секунды он продержался сам; он чувствовал себя примерно так, как в добрые старые времена над Ханко, когда совершал невероятно опасные маневры вокруг звезды, потому что это было необходимо.

А на следующее утро в его душе возникло ощущение вины. Может, следовало бы действовать осторожнее, учитывать, что вокруг ни в чем не повинные люди. Но разум подсказывал, что важнее всего была защита Араминты. В тот момент решалась судьба Содружества, зависящая от того, какая фракция сумеет заполучить Второго Сновидца. Видимо, поэтому он и дрался так яростно: он знал, что должен одержать верх. Об альтернативном варианте он предпочитал даже не думать, не то что его допускать.

После схватки Томансио и Бекия стали относиться к нему с большим уважением, чего прежде он не замечал. Вот только жаль, что он заслужил его таким способом.

Позаимствованная ими капсула покинула базу эллезелинских сил, расположенную в доках, и поднялась над Кэрнсом, направляясь к длинному однопролетному мосту.

— Кто–то наверняка ее схватил, — сказала Бекия, повторяя фразу, словно заклинание.

Остаток ночи после перестрелки в парке Бодант они провели в поисках, стараясь помочь Лиатрису обнаружить неуловимую Вторую Сновидицу. Ее исчезновение отчасти было на их совести: Лиатрис отключил все камеры наблюдения в радиусе пяти километров от парка. В тот момент, когда их главная задача состояла в том, чтобы помочь Араминте скрыться от остальных агентов, это было оправданно, но больше всего их удивило ее полное исчезновение. Поиски не дали ни малейшего намека на то, куда она могла отправиться после встречи с Оскаром. В ситуации был и положительный момент: ни одной из фракций (а на планете, по утверждениям Лиатриса, действовало еще пять групп) тоже не удалось ее схватить.