Во имя прогресса(Си)

Раненый курсант, зная, что Всадники народ совершенно непредсказуемый и дикий, тут же торопливо завопил:

— Нет-нет, это не я! Вадим где-то достал специальный сканер и подслушал твой разговор с его сестрой. Не знаю уж что ты ей наговорил, но он тут же попросил нас полететь с ним и разобраться с тобой раз и навсегда. Он зафиксировал частоту твоего коммуникатора и тот вывел нас прямо на тебя. — Немного успокоившись, курсант добавил — Всё вышло почти так, как он и хотел. Нас может быть и накажут за убийство твоего коня, оштрафуют там или вынесут порицание, но вот тебе теперь точно влепят лет двадцать пять за убийство пяти человек.

Иль выслушал курсанта и поинтересовался у брата:

— Стас, может быть добавить до кучи шестого и пусть будет тридцать? Только знаешь, я всё-таки думаю, что мне его всё-таки лучше сжечь. Вы бы смотались по быстрому за дровами? Пока полиция прилетит, этот подонок как раз хорошенько изжарится.

Раненный тотчас заверещал:

— Вы что, с ума сошли? Вы же не звери и не дикари!

Стас пристально посмотрел на него и спросил:

— Интересно, с каких это пор всякая курсантская сволота перестала нас считать дикарями? Насколько я это помню по своей службе в космофлоте, чтобы для вас, землян, Всадники Большой Степи не сделали, вы нас никогда за людей не считали. — После чего громко крикнул — Ладно, ребята, заштопайте эту гниду и дожидайтесь здесь прилёта полиции. Да, смотрите, чтобы они все улики тут собрали, а я отвезу Ильку в больницу. Ему сегодня точно придётся в камере ночевать, а нормальной медицинской помощи земляне ему точно не окажут. Да, и меч его боевой тоже нужно спасать, а он у него не то что наши железки, пролил вражью кровушку и сдаётся мне, что и наши мечи вскоре тоже зазвенят об армейскую сталь.

Илю подвели биомеха, он не смотря на ранение легко взлетел в седло и попрощавшись со станичниками, галопом помчался к станице, хотя и испытывал при этом просто дикую боль в сожженном бластером боку. Хорошо, что в станице имелся современный автоматизированный госпиталь. Врач станицы, старый индеец-сиу дед Вунко, осмотрев рану, сказал:

— Повезло тебе, казак. Можешь считать, что ты в рубашке родился. Бластер, судя по всему не был сфокусирован, да, и выстрел пришелся вбок, но часа три тебе в корыте придётся полежать, зато вылезешь из него, как новенький. Да, станичники, сдаётся мне, что неприятности у Иля только начинаются, если он снёс голову сынку генерала Ивлева. Очень уж он большая шишка в армии у землян, а стало быть постарается нажать на все рычаги. Поэтому, Иль, вставлю-ка я тебе несколько имплантантов в тело, по парочке биоклинков в каждую руку, да, средство связи в твою глупую голову. Ну, а тебе, Стас, придётся отправиться вслед за братом в город вместе с пластунами и находиться поблизости от той тюрьмы, в которую его засунут.

Стас оторопелым голосом воскликнул:

— Дед Вунко, так его же в полицейском участке должны будут содержать и я даже знаю в каком. В сорок девятом, в городе Кассини. Если кто из Всадников чего-нибудь натворит, то всех туда обычно отправляют, коли адвокат не договорится на счёт залога и парня не выпустят до суда.

Старый индеец усмехнулся и ответил:

— Стас, это тогда, когда речь идёт о всяких пустяках, а когда Всадник затронет какую-нибудь важную птицу из числа высокопоставленных шишек, то его первым делом отправляют в окружную тюрьму Беккереля и суют в пресс-хату. Это такая камера, в которой сидят такие отпетые негодяи, которых сами же уголовники на лоскуты порвут, стоит им только появиться в общей клетке. За то, что их содержат отдельно, они готовы над кем угодно и как угодно издеваться. Поэтому я и вставлю в руки твоего брата по паре биоклинков. Хотя они и очень прочные, ты сам знаешь, в хорошей драке всё, что угодно сломаться может. Я вот только одного не пойму, Иль, как ты умудрился вляпаться в такую историю? Просто какая-то повесть о Ромео и Джульетте.

Иль, который уже успел раздеться догола и был готов залезть в чрево наноробохирурга, со вздохом ответил:

— Всё так, дедушка Вунко, вот только Джульетта мне чайник повесила. Да, я об этом уже давно догадываться начал, ведь она же не просто так ко мне на день рождения не пришла. Похоже на то, что её родители тоже в какую-то пресс-хату сунули, а она не выдержала и сломалась. Ну, что же, значит не судьба, не станет она вольной Всадницей, дедушка Вунко.

Индеец, которому не смотря на его древние годы никак нельзя было дать больше пятидесяти лет на вид, покивал головой и сокрушенно промолвил, откидывая вверх серебристый, эластичный колпак хитроумного медицинского агрегата:

— Эх, Илька, хотя мы всё ещё Всадники, вольными нас уже трудно назвать. Мы для всех этих горожан что-то вроде канализации, через которую они сбрасывают свои нечистоты, а вы, дурни молодые, считаете за благо покувыркаться на травке с горожанками, да, потом подраться с их ревнивыми мужьями. Одни таким образом снимают стресс и повышают тонус, другие удовлетворяют свою похоть, а третьи, выплеснув на вас, дурней, свою ненависть, находят душевное равновесие. Ну, и что в итоге получается, Всадники? А то, что нас всех просто используют и правительство Земли даже и не думает расплатиться с нами по всем своим долгам, вас совершенно не беспокоит и вы, похоже, довольны. В общем не видать вам новой Большой Степи, как кроту рассвета потому, что все вы слепцы и глупцы.

Иль залез в корыто наноробохирурга и дед Вунко сделал для него любезность, оставил голову снаружи и даже поставил его в полулежачее положение, чем немедленно воспользовались его сёстры Люба и Надюха, которые тут же принялись кормить раненого брата. Хотя Иль и был ранен, ел он за двух здоровых и предпочёл бы ничего не рассказывать сёстрам, да, пришлось, так как через несколько минут в хирургический бокс вошел его отец. Не прекращая трескать всё то, чем его пичкали сёстры, Иль мрачным голосом рассказал о том, что с ним произошло. Люба и Надя тут же расплакались, им было жаль Воронка. Отец цыкнул на них, чтобы они перестали лить слёзы и сказал:

— Так, сын, тебя я ни в чём не виню. Убив Ворона, они на этом не остановились бы, ведь для них, офицериков этих, мы, вольные Всадники, словно шило в заднице. Вот увидишь, как только эти ублюдки выйдут из госпиталя, то сразу же в один голос все семеро запоют, что они, дескать, не знали, что под тобой живой конь, а не биомех, мол спутали. Да, это же нужно быть слепым, чтобы спутать биомеха с жеребцом. Ну, а на счёт того, что эти ублюдки через своё смертоубийство хотели тебя под статью подвести, ты сразу же забудь, на счету офицериков это уже где-то двадцать седьмой или двадцать восьмой случай, так что ни в коем случае не соглашайся признавать свою вину. Ты защищал свою жизнь, а всё, что тебе будут говорить ихние адвокаты, — брехня. Им верить, себя не уважать. Мы, конечно, постараемся нанять тебе хорошего адвоката, но им же, землянам, никому верить нельзя, они ведь завидуют нам, что мы такой вольной жизнью на этом жалком клочке Марса живём, а потому ненавидят, однако ж и без нас обойтись не могут. — Строго посмотрев на Любу и Надю, отец сурово сказал — Так, девицы, посмотрели на брата и брысь отсюда, мне ему пару напутственных слов сказать надо, прежде чем дед Вунко его с головой в своего доктора не засунет. Свидитесь ещё с ним дней через пять, правда в тюрьме. — Девушки со слезами на глазах расцеловали брата и вышли, после чего отец сказал ему со вздохом — Иль, мать тебе сейчас особую тюремную одежонку готовит со съедобной подкладкой, так ты того, ни в коем случае в тюрьме ничего не ешь и не пей. Сунешь руку под подкладку, отщипнёшь кусочек и жуй не спеша, а не то они тебе точно какой-нибудь гадости в еду или питьё подмешают и тогда ты в чём угодно сознаешься. Такое за ними водится. Ежели попытаются снять её с тебя, сразу же криком кричи, дерись, но не давайся им. Они не имеют права одевать тебя в тюремную робу до оглашения приговора суда. Господи, да, за что же тебе такое наказание выпало, Илька? Ведь ты же у меня не байстрюк какой-то, — оторви и выбрось, а справный казак, каким в старые времена на Земле-матушке любая станица только гордилась бы. Эх, видно, судьба наша, — Великая Кобылица, тебя испытать решила, посмотреть, на что ты годен, а потому, парень, не ломайся и запомни главную тюремную истину, сынок, — не верь, не бойся, не проси. Сколько бы человек перед тобой не встало, бейся с ними насмерть, но не проси пощады ни в коем случае и не верь никому. В тюрьмы сейчас невиновные не попадают, а за то, что человек защищая свою жизнь, отправил кого-то на пару деньков в госпиталь, его запросто упекут в тюрьму, а тех, кто нападал, ещё и оправдают. Как же, пострадавшие.