Во имя прогресса(Си)

Репортёр вдруг улыбнулся и воскликнул:

— Ну, и чёрт с ней, с вечной жизнью! Зато старый Билл Уайтсмит станет тем, кем он давно уже мечтает стать — вольным Всадником, скачущим по прерии вслед за Великой Кобылицей.

Глава третья

От сумы и от тюрьмы не зарекаются даже Всадники

Вся Седьмая улица, на которой в Кассини располагался сорок девятый отдельный полицейский участок, была запружена народом. Настроения людей разделились примерно пополам и в то время, как одни громко и слаженно требовали: — «Вздёрнуть чудовище!», вторые ещё громче орали: — «Вас самих нужно повесить! Опустите Всадника Иля!» В общем было весело, тем более, что посреди улицы с двух сторон от полицейского участка шла всеобщая месиловка. Обе непримиримые группы кассинийцев, выстроившись друг напротив друга вдоль разделительной полосы, охаживали друг друга почём зря всяческим дрекольем. Врагам Иля приходилось всё же малость похуже, так как на его стороне было очень много женщин, вооруженных тяжелыми, череполомными сковородками из чистейшего чугуна и все они, сковородки, были уже изрядно окровавлены. Как только кто-нибудь пытался выхватить сковородку из рук её разъярённой владелицы или того хуже, заехать ей чем-нибудь в ухо, супруг оной тут же пускал в ход бластер гражданской модели.

Поэтому ряды врагов Всадника Иля довольно быстро редели, но им на смену тут же с истошными криками шли в бой следующие и на головах некоторых героев были предусмотрительно надеты защитные шлемы, но сколько ударов тяжелой чугунной сковородкой выдержит даже самый прочный шлем? Дамочки, которым Всадники вернули вкус к жизни, были неутомимы и случалось так, что шлем вроде был ещё цел, зато его носитель, получив по балде с десяток, другой раз, падал мордой в гранитную брусчатку, уже забрызганную кровью и усыпанную выбитыми зубами, среди которых попадались даже коренные. Пилот флайера, в котором Всадник Иль летел в полицейский участок, чтобы сдаться там властям, пролетел вдоль всей улицы раз восемь, дабы доставить молодому казаку удовольствие и самое главное наглядно доказать ему, что далеко не все земляне скоты и сволочи. Особенно Иля порадовал большой транспарант, вывешенный на стене, на котором он увидел огромную фотографию одной из его подружек и надпись: — «Иль, я тебя люблю!» Билл Уайтсмит сразу же воскликнул весёлым голосом:

— Всадник Иль, я не стану спрашивать у тебя имя этой леди, но она отважная женщина, раз решила выступить в твою защиту таким экстравагантным образом! Разве не так?

Иль пожал плечами и ответил смущённым голосом:

— Билл, я наверное высказал много обидных слов в адрес землян. Ребята, простите меня, я был сегодня не в духе. Честное слово, никто из нас не имеет ничего против вас. Лично мне всегда доставляло удовольствие выступать перед вами. Билл, наверное нам пора заходить на посадку. Чем скорее я окажусь внутри, тем быстрее закончится драка на улице.

Пилот флайера обернулся и громко крикнул:

— Не волнуйся, парень, марсиане на тебя не в обиде!

Репортёр кивнул головой и сказал пилоту, чтобы тот заходил на посадку. Вскоре выяснилось, что самое интересное происходило как раз напротив входа в полицейский участок. Седьмая улица была довольно широкой, метров пятьдесят не считая тротуаров, а потому на ней смогли построиться в каре под тысячу человек репортёров со всей Солнечной системы и у полиции не имелось никакой возможности предотвратить эту незапланированную и никем не санкционированную пресс-конференцию, так как репортёров охраняли целых три шеренги мощных охранников в довольно серьёзных на вид боескафандрах, да, и вооружены они были бластерами ружейного типа. Поэтому толпа противников Всадника Иля старалась к ним не приближаться. Не делали этого и сердитые дамочки, поскольку их интересовал не сам Иль, как таковой, а те, кто хотел его вздёрнуть на виселице. Но всё это было ещё полбеды. Самое страшное происходило выше.

В довольно приземистом, но большом пятнадцатиэтажном здании сорок девятого участка на шести верхних этажах находился ИВС, в котором маялись Всадники, арестованные кто за что и вот они-то как раз и решили, что им нужно непременно поддержать Иля. Их преступления были ничтожны по сравнению с тем, что сделал он, а потому даже за стихийный бунт им могли добавить максимум сорок пять суток ареста. Ну, а поскольку в каждой камере имелся телевизор, то все они скорее всего уже видели интервью Иля, а потому взбунтовались не на шутку и теперь с верхних этажей вниз постоянно доносился ритмичный, громкий шум ударов чем-то тяжелым в стальные двери камер и дружные, громкие крики заключённых:

— Ну-ка, дружно, раз-два, ну-ка, взялись, три-четыре!

Это заключённые высаживали двери таранами, сооруженными из стальных коек. Полицейские, стоявшие на ступенях участка, болезненно вздрагивали при каждом таком ударе. Зато всё это было на руку военной полиции, представители которой уже злорадно хихикали. Опасный смутьян был, можно сказать, у них уже в руках и скоро они позабавятся над ним, объяснят ему всю тяжесть его преступления. Флайер между тем плавно опустился посреди улицы. Первым из него с облегчением выскочил капитан полиции, затем вышел телеоператор с миниатюрной камерой, порхающей в воздухе, и только потом Иль и Билл Уайтсмит, после чего флайер немедленно взмыл в воздух и Всадник оказался посреди большого ринга под прицелом множества телеобъективов. Все репортёры уже сидели в креслах. Подали три кресла и тем, кто прилетел на редакционном флайере «Марс Таймс» и как только Иль сел в кресло, его немедленно спросили:

— Всадник Иль, почему ваши руки не в наручниках?

Иль усмехнулся и ответил с грубоватой прямотой:

— Потому что тот коп, который должен был доставить меня в участок, зассал ко мне подходить. Я же Всадник из дикой степи, а потому непременно варвар.

— У него имелись для этого причины? — Тут же последовал следующий вопрос.

Иль улыбнулся и ответил, поднимая руки:

— Ровным счётом никаких. Мой атаман сказал мне, чтобы я сдался в руки властям и я намерен сделать это. Так что никакого беспокойства полицейским я не доставлю. Как вы это можете слышать, Всадники в этой тюряге тоже престали ломать двери, но мне в ней точно сидеть не придётся.

Всё тот же тип снова задал вопрос:

— Всадник Иль, откуда вам известно о том, что с вами будет?

Иль громко расхохотался и воскликнул:

— Ну, вы прямо, как дети, господа! Посмотрите на ступеньки, видите там мордоворотов в чёрных мундирах? Это господа из военной полиции, которые намерены утащить меня из сорок девятого участка в окружную тюрьму города Беккереля и если кому-то из вас это неизвестно, то я объясню, эта тюрьма всецело принадлежит вашим хвалёным воякам и о ней давно уже идёт дурная слава, как о месте, где ублюдки из военной полиции пытают и убивают людей. В основном вас, землян.

— И вы похоже знаете, что вас там ждёт, Всадник Иль? — Тут же последовал ещё один вопрос, заданный строгим тоном.

Иль подтянул живот, повёл плечами и ответил:

— Конечно знаю. Первым делом они постараются отобрать у меня всё до последней нитки, даже эту воду, что я взял с собой, чтобы тишком напичкать меня какой-нибудь психотропной гадостью, но перед тем сунут меня в пресс-хату. — Внезапно Иль громко и зло выкрикнул — Да, знаете вы это всё ничуть не хуже меня, не знаю как вас там звать! Тоже мне, нашли секрет. Через эту поганую дыру прошло уже почти три десятка наших парней, так что и я про неё всё знаю. Только этим тварям ещё никого в ней не удалось сломать. Убить, да! Сломать, нет! Всадники не гнутся, не скулят и не ломаются. Зато некоторые из охранников, которых нам удавалось поймать и привезти в степь, визжали от страха, словно свиньи и эти ублюдки в чёрных мундирах прекрасно это знают. Знаете это и вы, господин спрашиватель.

Таким своим ответом Иль довольно сильно смутил сухопарого типа, задававшего ему эти вопросы. Тот на этом не угомонился и снова поднял руку, как делал это всякий раз и тут на его череп с громким, костяным стуком приземлилась чья-то телекамера. Назойливый тип тотчас успокоился, его немедленно и довольно грубо вышвырнули за пределы журналистского каре и какая-то женщина громким, взволнованным голосом спросила: