Машина снов

ешке голоса звучали громко, смешиваясь с собственным эхом. Шакалин сделал еще один выпад и шлепнул Ульшина по щеке:

– Не дрожи так, моя цыпочка.

– Прощай, – сказал Ульшин, сделал шаг к центру комнаты и поскользнулся.

– Эй, постой!

Шакалин схватил его за руку, удерживая, но Ульшин уже заскользил вниз. Он увидел черную бездну: там ничего, ничего, ничего. Почему же мы так боимся умереть, если там ничего? Если там только чернота?

Он дернул руку и чужое тело с неожиданно громким визгом нырнуло мимо; он начал сьезжать, позорно напуганный. Завис, стуча зубами.Закрытые глаза видели кровавый туман, яркий и полупрозрачный. Ладони припали к гладкому камню. Снизу поднимался легкий сквозняк. Шакалинский визг становился тише и тише. Замер, оставшись только в памяти.

Волосатик с Прокрустом вошли в комнату. Волосатик смеялся, но Прокруст был явно недоволен.

– Дуэль еще не закончена, – обьявил он, – пожалуйста, не расходитесь. Скорее всего будет еще одна жертва.

Ульшин переставлял ладони и передвигался вверх. Я не падаю, думал он, но почему я не падаю? Сердце билось о полированый камень. Ладони держали, хотя держались ни на чем.

– Он ни на чем не держится, – сказал Прокруст и махнул в воздухе носком ноги, пытаясь столкнуть ползущего человека, – совершенно ни на чем, сейчас он соскользнет. Ну так же не бывает, падай ты в конце-то концов!

Но Ульшин уже выбрался.

Волосатик жал ему руку, задрав голову и открыв рот буквой "О". Он что-то говорил, но Ульшин не слышал.

2.

Весь этот день он никого не принимал, только вечером зашли две шакалинские старшеклассницы, попросили закурить и предложили свои услуги.

– Ах, какой был мужчина! – сказала одна из них.

(А ведь без нижнего белья, подумал Ульшин, есть своя прелесть в снах.)

– Подлец он был и бил меня в школе два раза, – ответил Ульшин.

– Ну и что? – сказала вторая. – Меня он больше бил. Но какой мужчина!

– У меня проблема, – сказал Ульшин.

– Жаль, придется искать кого-нибудь другого.

– У меня другая проблема. Я не могу отсюда выбраться.

Школьницы удивленно открыли ротики.

– Здесь же тюрьма, отсюда нельзя выбраться, – сказали они хором. (дуэтом, но звучало как хор.)

– Я вобще-то не здешний, – сказал Ульшин, – я пришел из того места, где ваши сны. И хочу вернуться обратно. Мне не нравятся ваши порядки. Сегодня меня чуть не убили. А что будет завтра? Но выбраться я не могу потому что машина снов осталась в том мире.

– Не бойся, – сказали школьницы, – если у тебя другая проблема, то мы останемся с тобой.

Ульшин не отказался, но попросил подождать несколько дней. Нужно было прйти в себя.

На следующее утро сумел прорваться корреспондент "Тюремного листка".

– Я вас не звал, – сказал Ульшин, – кто вы такой?

– Корреспондент самой читаемой газеты современности. Пресса.

– Что за газета?

Корреспондент обьяснил:

– Раньше в тюрьме было две газеты: в цехе резиновых рогаток выпускали "Резиновую правду", а в цехе мягких игрушек "Ватную правду". Потом