Андроид, человек, андроид

Но так ли уж невиновен Вергон Дон? Так ли уж невиновен я сам? Оба мы втрескались в женщину, для которой любовь — пустой звук. И этим, пожалуй, заслужили наказание. Что бы ни случилось с нами — поделом.

Все же я сочувствовал этому андроиду, как, пожалуй, еще никому никогда не сочувствовал.

— Чем смогу, помогу, — пообещал я.

Глядя мне в глаза, он сказал:

— Хочу с ней поговорить. Может, и удастся на чем-нибудь поладить… если в ней осталась хоть капля порядочности.

— Ладно, попробуйте, — согласился я не без скепсиса. — Вы вернетесь со мной?

— Конечно.

Он достал ком-ком и вызвал гондолу, чтобы нас сняли с горы. Через двадцать минут мы уже направлялись к космопорту. Акиф провожал нас взглядом, и на лице его закоченело то же самое, что и при первой встрече, стоически-непокаянное выражение лица.

За нуль-порталами власти наблюдают куда бдительнее, чем за космопортами. Исходя из этого соображения, мы и разработали план; было решено покинуть планету на корабле. Вергон облюбовал вечерний рейс, который отправлялся из ближайшего порта. До него гондола нас не довезла, высадив на своей стоянке, от которой мы ехали три часа в багги. И вот наконец вошли под своды космовокзала, в неумолчный шум толпы.

Потом мы торчали в баре, а за несколько минут до отправления рейса в Премиум Пальфации Вергон купил два билета, и мы поспешили к стойке регистрации, пристроившись в очередь за двумя волосатыми и вонючими срендийцами. Все равно что стоять возле синего коврика, впитавшего в себя ведро формальдегида.

Андроид повернулся ко мне:

— А ведь вы были в нее влюблены.

— Был.

— Почему не женились?

Я пожал плечами.

— Не успел — она сбежала. Наверное, сочла меня недостаточно богатым и влиятельным.

— Значит, вам очень повезло.

Я хохотнул, на что Вергон отреагировал удивлением — похоже, его слова не были шуткой.

— Одного не могу понять, — сказал я. — Бвер Фвер говорит, в процедуре обратного превращения произошел какой-то сбой. Вы-то сами хоть знаете, что там за проблемы? Он считает, у вас теперь мозги не в порядке, но по вашему поведению этого не скажешь.

Мы уже добрались до стойки, и Вергон приложил ладонь к пластине билетного контроля. У андроидов нет таких отпечатков, как у людей, но каждый имеет индивидуальную комбинацию цифр. Машина согласно пискнула и произнесла его имя, время отправления борта и номер выхода на поле. Перед нами продвигалась пожилая человеческая чета, оба с любопытством повернули головы. Ну, начинается. Теперь он опознан, и мне предстоит мандражировать до самого взлета.

Пройдя проверку личности и билета, Вергон уже был готов направиться в туннель безопасности на просвечивание. Глянув на меня, он сбавил тон до шепота:

— Мне известна только одна проблема…

Но дослушать до конца откровение моего спутника не получилось. Протрещал электроразряд, и у Вергона взорвалась грудь, разлетелась роем огненных брызг.

Весь объятый голубым пламенем, он повалился на пол. В один миг огонь сожрал андроида, не оставив ничего, кроме пыли.

Кругом орали, метались, топтали друг друга в панике. Шок мой не продлился и секунды; я повернулся и увидел убийцу. Он уже задал стрекача, мой давешний знакомец, белесый андроид. Сейчас на нем был оранжевый с красным просторный плащ местного монаха.

Я кинулся вдогонку. Двигался-то он куда резвее, но допустил ошибку: оглянулся на меня. Аккурат в этот момент под ногу ему подвернулся скромный хлопотун робовеник. А еще через долю секунды верхом на злодее сидел я, прижимая к его подбородку лазерный пистолет. Лицо блондина оставалось совершенно бесстрастным, как будто он смотрел не на разъяренного частного сыщика, а на кухонный комбайн в процессе изготовления сыра.

— Говори, на кого работаешь! — взревел я.

Почувствовав, как нагревается под моими ладонями грудь убийцы, и увидев, что он закрыл глаза, я все понял и откатился, прежде чем рвануло.

Очнулся я в больнице при космопорте. Два блестящих медробота лечили мои раны, дюжина полицейских в зеленых мундирах дожидалась снаружи. Я получил небольшую контузию и несколько неприятных порезов на лице и руках, но в целом, можно считать, отделался легко. За четыре часа удалось кое-как убедить полицию, что к смерти Вергона моя скромная персона отношения не имеет. Зато потом блюстители порядка оказали мне ценную услугу, выведя через черный ход — на другом маршруте меня подстерегали орды репортеров.

Но вот наконец космопорт позади, и я иду под жгучим солнцем в крошечную закусочную, временно оккупирую оборудованную ком-комом кабинку в дальнем углу. Пахнет там чем-то вроде мочи и дыма, и наяривает музыка из динамиков — даже через стеклянную дверь в мой закуток проникает кошмарное дребезжание нельсанийских арф.

Через десять минут на моей странице появляется Джинджи. Она сидит в отделанном плюшем салоне гондолы, серебристый наряд сверкает, будто он расшит бриллиантами. Камера ее снимает из низкой позиции, отчего три груди кажутся внушительной горной грядой.

— Ты его убила.

Она как будто удивилась.

— Миленький, это как понимать? Ты нашел Вергона?

— Джинджи, прекрати. Не поверю, что ты до сих пор новости не посмотрела.

Она повернулась и включила что-то для меня невидимое. Помолчала минуту, тяжело вздохнула.

— Какая жалость. Он для меня был всем.

Чего-чего, а жалости в ее голосе я не услышал.

— Да черта с два он для тебя что-то значил! Вергон стоял на твоем пути, и ты его прикончила.

— Дафф, это очень серьезное обвинение. И у тебя есть доказательства?

— Ну, кое-чем я разжился.

— Весьма в этом сомневаюсь, — возразила она с высокомерной улыбкой. — Недоказуемо то, что не является правдой.

— Джинджи…

— Ну все, поговорили. У меня важные дела, знаешь ли: надо спасать фирму от враждебного поглощения. Теперь я стою во главе «Вергон энтерпрайзис», и можешь не сомневаться, дела этого предприятия скоро пойдут в гору. — Она посмотрела мне прямо в глаза: — Потому что я иду только к вершине, и самой прямой дорогой. Уж кому, как не тебе, Дафф, это знать.

— Джинджи! Какого черта…

— Да, я такая, люблю быть сверху. — Высокомерие в ее улыбке сменилось кокетством. — Нанеси мне визит, и я тебе это напомню. Давай завтра встретимся глаз против глаза…

— С глазу на глаз, дурища! — Я отключился.

Меня трясло от бешенства, хотелось рвать и метать. Джинджи победила. И это еще не худшее!

Хуже всего то, что на долю секунды, лишь на крошечную толику мгновения я допустил мысль: а не воспользоваться ли ее приглашением?

Еще никогда в жизни мне не было так тошно.

Только теперь я понял, почему вообще взялся за это дело. Наверное, спятил — иначе не объяснить потаенную веру в то, что мне удастся вернуть Джинджи.

Возвратясь на Версатию, я решил с головой уйти в работу, то есть в проверку гостиничной охраны, дабы выбросить из головы Джинджи и все с нею связанное. Какое там! Сам не заметил, как пристрастился следить за войной между «Вергон энтерпрайзис» и «Грэнджер холдингз», причем болел за вторую фирму — авось Джинджи получит крепкого пинка и скатится с горы кувырком. Пусть победившая сторона уволит тысячи и тысячи работников, главное, что с ними заодно будет выброшена на панель одна прожженная стерва!

Я уже давно считал себя атеистом — слишком много дерьма навидался в жизни, чтобы верить в существование всемогущего бога, — но события, случившиеся вскоре, изрядно поколебали мою убежденность. Словно кто-то внял молитвам оскорбленного частного сыщика — через месяц контроль над «Вергон энтерпрайзис» уплыл из рук Джинджи. Это был настоящий крах, из которого она вышла с несколькими миллионами кредитов в кармане. Несколько миллионов — звучит, может, и солидно, но ведь это меньше сотой доли процента от стоимости ее имущества до того, как с ней разобрался «Грэнджер». Она, конечно, не слезала с вид-экранов: грозилась новыми тяжбами, обвиняла судей в несправедливости, но маститые юристы в один голос твердили: ей уже ничего не отыграть.