Паутина Белого Паука(СИ)

Прихрамывая и сутулясь, она медленно обошла каждый закуток квартиры начав с того, что заперла входную дверь. В кухне и коридоре, даже в предутренних сумерках (часы показывали половину четвертого), Ева различила кровавые разводы и следы. Была дорожка из отпечатков ладони. Ее ладони - во время борьбы с Филиппом она порезала себе запястье левой руки. К слову...

Ева посмотрела на свою руку. Чуть выше сгиба кисти образовалась толстая кровавая корка. Странно, но рана совсем не болела.

Холодильник, несколько шкафчиков и столешница, а также весь пол, покрывали потемневшие пятна и брызги, что при свете лампы наводили на мысль о страшной бойне. И не подумаешь, что практически вся кровь здесь принадлежала вампиру. Еве сделалось не по себе.

С кухни она вернулась в свою комнату, включила свет и открыла дверцу платяного шкафа. С обратной стороны находилось зеркало во весь рост. Пора было оценить нанесенный ей ущерб.

Что ж, чего-то подобного она и ожидала. Растрепанный, свисавший над правым ухом пучок темно-каштановых волос, слипшиеся от крови пряди, изуродованная зеленовато-лиловыми синяками шея, шишка на виске, тело все в ушибах и царапинах, с большим кровоподтеком на бедре и толстой коркой на запястье.

Лишь одно хоть как-то утешило Еву: на ней не было ни одного следа от укуса, чего девушка боялась более всего.

Укус вампира чаще всего сравнивали с тяжелыми наркотиками. Однажды попробовав, человек хотел этого снова и снова. Физической ломки не было, но была психологическая: людям нелегко было забыть то непередаваемое чувство наслаждения, что вампиры дарили им во время своего кормления. Равноценный обмен - как считали многие. Ты им - кровь, они тебе - наслаждение.

'И никакого вреда, не больше, чем от оргазма', - говорили одни.

'Никакого вреда, кроме добровольного рабства у кровососов', - утверждали другие.

Еву не интересовало, кто из них прав. Главное, она не хотела рисковать.

Бросив еще один взгляд на свою изуродованную шею, девушка передернулась от воспоминаний. Нет, определенно, она не хотела иметь вообще ничего общего с вампирами.

Растирая ладонью свое несчастное горло, пальцами Ева запуталась в цепочке. Которые она, к слову, в жизни не носила в виду их неудобства и недолговечности. Выпростав ее из-под горловины футболки, девушка озадаченно подергала цепь из мелких, ажурных звеньев белого металла, похожего на серебро. Цепочка не поддалась, явно за что-то зацепившись под футболкой. Оттянув вниз горловину податливой ткани, Ева озадаченно воззрилась на открывшуюся ее глазам картину: на левой груди, в верхней ее части, уютно сидел небольшой, с два ногтя, паучок. Искусно отлитый он вонзил тонкие лапки-иглы прямо ей в кожу, о чем свидетельствовали крохотные капельки крови. Цепочка свисала с обеих сторон от паука, подобно бесполезной декорации.

Нахмурившись, Ева обхватила тельце паука и потянула. Паук не отпустил, и лишь кожа натянулась вслед за ним. Вокруг подвески паутиной проступили вены - синие и невероятно отчетливые, будто выведенные невидимой рукой.

Ева тут же испуганно отдернула пальцы, оставив паука в покое.

- Господи, а это-то что? - прошептала она измождено.

От пережитого к горлу девушки подступила тошнота, голова немилосердно закружилась и взорвалась острой болью. Едва устояв на ногах, Ева оттолкнулась от дверцы шкафа и, в два шага добравшись до кровати, упала в нее без сил.

Несмотря на ужасные, не умещавшиеся в голове события, девушка почти моментально уснула.

...

Проснулась Ева резко и окончательно, что с ней не бывало даже накануне выпускных экзаменов в школе. Память немедленно восстановила страшные события ночи, заставив сердце пропустить удар и до болезненного зачастить о ребра.

Ева поморщилась, опустила руку на грудь и тут же отдернула, нащупав злосчастную подвеску. Приподнявшись, девушка разглядела белого паука, на всякий случай повторила попытку отодрать его от себя, но безуспешно. Как и в прошлую попытку, боли она не почувствовала.

Глухо застонав, Ева откинулась обратно на подушку и безучастно уставилась в потолок.

Что с ней сделали? Что еще сделают? Или может все-таки, позабавившись, вампиры оставят ее в покое?

Вопросы без ответа роились в голове, как гудящий улей, не принося ничего кроме тревоги и страха.

Ева совершенно не представляла, чем могла так не угодить совершенно незнакомым вампирам, что по ней сначала стреляли, а потом и вовсе лично пришли придушить. Личность Измаила сбивала с толку и отчего-то пугала больше несостоявшегося убийцы.

В любом случае, - решила девушка, отчаявшись разобраться в хитросплетении чужой логики, - нельзя оставаться в квартире, куда я умудрилась пригласить двух психов. Можно хоть до посинения

отменять свое приглашение, толку уже не будет.

А бежать куда? К братьям? К родителям? Чтобы и к ним заявились? Ни за что.

Обратиться в полицию?

Они наверняка сталкивались с нападениями вампиров и смогут помочь. Может, смогут найти по отпечаткам пальцев и даже по крови этого Филиппа. Главное, ничего не трогать и не убирать.

Еще немного поразмыслив над этой идеей, Ева окончательно решилась.

Желудок утробно заурчал. Девушка нехотя поднялась, подчиняясь зову живота, и направилась на кухню за завтраком, гадая, не испортит ли ей предстоящий вид весь аппетит. Но, проходя через коридор, она краем глаза зацепила собственное отражение в зеркале. Что-то ее остановило, что-то неправильное. Ева вглядывалась в свое отражение, по меньшей мере, минуту, пока не поняла, что шея ее абсолютно, девственно чиста - синяки исчезли. Исчезли по всему телу: пропал кровоподтек на бедре, шишка на виске, все царапины и ушибы. Одна лишь высохшая кровь свидетельствовала о реальности прошедшей ночи.

Покачнувшись на ослабевших вдруг ногах, Ева привались к стене. Мир закружился, утратив четкие границы реальности, вселив в девушку неуверенность в собственном здравомыслии и зыбкости ее восприятия. Не могло, не могло просто так все исчезнуть! Ее душили, швыряли, и вся та боль, через которую она прошла, не могла ей привидеться.

Дыша слишком часто и слишком глубоко, Ева невольно ухудшила свое состояние и едва ни упала в обморок. Спохватилась, когда уже сползла на пол, а голова немилосердно отяжелела.

- Все. Стоп. Успокоилась, - приказала себе девушка и сосредоточилась на дыхании, зажмурив глаза.

Медленный вдох, плавный выдох. Подождать и снова медленный вдох, неспешный выдох.

Абстрагировавшись от тихого, истеричного голоса в голове, вопрошавшего, что здесь вообще творится, Ева открыла глаза.

Солнце за окном в комнате Алисы было ярким до слез, немилосердно жарким, сухим. Ева его всегда ненавидела, предпочитая дождливую и пасмурную осень или, хотя бы, теплую зиму, но сегодня подумала о светиле с симпатией. Солнце убивает вампиров, солнце лучше всякой двери удержит их на надежном расстоянии.

За окном стояла жара в тридцать пять градусов, в квартире лишь на пару градусов ниже, но кожа девушки была на ощупь прохладной. От шока.