Эликсир Любви (СИ)

Рука сама нашарила трубку телефона. Номер проходной опытного завода Алексей помнил наизусть.

- Алло, говорите, - послышался знакомый голос.

Хорошо, что взяла трубку сама любовница. Алексей не хотел звать её к аппарату через постороннего. Мало того, что подставляешь её, обозначаешься и сам.

- Здравствуй, Радость. Как дела? Что-то соскучился. Решил позвонить.

- Алешка, ты? Хорошо, что позвонил. Вчера было такое. У меня весь вечер коленки тряслись.

Она впервые назвала его "Алешка". Обычно называла его только Алексей. Значит, на самом деле, стряслось что-то необычное.

- Что за беда? Тебя обидели? - Алексей старательно изображал заботливое сочувствие.

- Представляешь, вчера у Николая сломалась машина, и он пошел домой. Как раз в то время, когда ты был у меня. Чуть-чуть и он застал бы нас.

- Да, ты что? Неужели? Хорошо, что я во время ушел. И по дороге никого не встретил.

- Никого? - Переспросила женщина. В голосе чувствовалось переживание по-вчерашнему.

- Вроде бы нет, - слукавил Алексей, припоминая троицу в полумраке арки.

- Мой был " под хмельком" и недалеко от дома сцепился с какими-то ребятами. Те его отметелили. Да так, что сейчас сидит на больничном, весь в синяках, со сломанной рукой и ребрами. Представляешь, если б тех хулиганов не было? Мой то пришел минут через пять после тебя. Я только из постели выбралась. Не случись драки во дворе, накрыл бы нас. Господь отвел.

- Да, повезло. Он где сейчас? В больнице?

- Дома. Теперь достанет меня пьянками.

- Жа-аль, - протянул Алексей разочаровано, - Это надолго. Где ж нам теперь приземляться, вернее припостеливаться?

- Лешенька, придумай что-нибудь. Ты же такой умненький.

- Не знаю. Моей цыплячьей зарплаты не хватит на это время снять квартиру.

- Что же делать?

- Поспрошаю у друзей. И ты тоже покумекай. А пока придется потерпеть.

- Я не смогу без тебя, зачахну вконец. - Заныла она в трубку, - Меня уже сейчас раздражает его небритая рожа. С самого утра маячит и маячит по квартире.

- Не раскисай. Я же люблю тебя, - поспешил успокоить ее Алексей.

- Любишь?

- Тебя невозможно не любить. Ты же прелесть. Давай, пока твой лечится, не слишком откармливай его. А то разжиреет и навсегда останется дома, не пролезет в двери.

- Типун тебе на язык...

- Ну, ладно, - нарочито понижая голос, перебил ее Алек­сей, - У меня тут телефон рвут из рук. Очередь собралась. Позвоню на неделе. До свидания. Целую.

Не дожидаясь, пока она дощебечет, Алексей положил труб­ку на рычаг. Никого рядом не было. Он давно научился лгать женщинам и делал это легко, не чувствуя угрызений совести. Он не считал себя профессиональным бабником и конченой сволочью. Студенческие годы на Фарме (так издревле называли факультет фармакологии), где парни - пяток на сотню девок, не располагали к монашескому образу жизни. Первая любовь полыхнула и погасла в конце первого курса, оставив в душе боль и обиду. Обиду вселенскую, мстительные искры которой опалили несколько доверчивых глупышек, что попали тогда в поле зрения. Женился он накануне распределения. Так надо было. Холостяками укрепляли кадры фармакологов на периферии. Прописка у жены позволила остаться в большом городе. Родом Скворцов был из умирающего шахтерского городка. Вернуться домой и тихо спиваться с безработными одноклассниками, не поздно в любое время. Не для того он родился. Амбиции требовали большего, а большой город давал перспективы. Закружив голову студенточке строительного техникума, из местных, он скоренько довел ее до ЗАГСа. Как вскрылось позднее - среди подруг невесты девушка старше 20 считалась конченой старухой, а манерный студент-медик выглядел принцем на фоне сверстников, будущих строителей, склонных к забористому зелью и матерщине. Потому-то девицу и не требовалось подталкивать к венцу - достаточно было намека, своего она не упустила. Но тогда Скворцов об этом не догадывался и гордился своим умом, обаянием и оборотистостью.

Надежды на спокойную, благоразумную жизнь вскоре пос­ле свадьбы рассыпались карточным домиком. Светлану, свою же­ну он так и не полюбил, и в этом была его единственная и основная ошибка с же­нитьбой. Разность характеров, очаровательная для влюбленных, все чаще стала ранить непониманием, а нежелание ус­тупить все плотнее воздвигало стену отчуждения. Спустя нес­колько лет Алексей осознал, что живет в одной квартире с посторонним человеком. Даже постель не сближала их, став обычным ритуалом, лишенным красок. Можно было бы разойтись, если бы не дочь-Наташка, да все та же жилищная проблема.

"В принципе не все так плохо, - успокаивал он себя, - Все так живут". Потому-то и к своим проказам на стороне он относился без лишнего самобичевания. Смешно сказать, но Алексей в первый раз изменил жене на шестом году супружеской жизни. Случилось это в командировке, в другом городе. Девуш­ка из соседнего номера была придавлена каким-то внутренним горем и сама желала этого. Сосед по гостиничной койке по схожему случаю изрек: "Если приглашают, зна­чит, рассчитывают на большее чем стакан чая. А обижать человека не следует". Алексей принял это к сведению и уже ни­когда не упускал своего. Он интуитивно чувствовал ту женщи­ну, которая могла быть с ним, и ограничивался минимумом уха­живаний для достижения цели. Романы его легко возникали, продолжались недолго и безболезненно заканчивались, не оставляя в душе сердечных ран. О его любовных похождениях не шептались за спиной, и, слава богу.

Скомкав разговор с любовницей (теперь, скорее всего бывшей), он вернулся на место, полистал бумаги Аркадия Львовича. Ничего дельного в голову не приходило. Алексей посмотрел на часы. До обеда чуть больше часа. Перелистал бумаги в обратном направлении. Ничего не дало. Сосредоточиться не удавалось. Мешала тишина. Обычно в лаборатории было шумнее. Алексей огляделся. Стуков что-то писал, Архипов делал вид, что изучает справочник, а сам читал детектив из выдвинутого ящика стола, Ковалева наводила порядок на лабораторном столе. Вроде бы все как всегда. Скворцову же казалось, что атмосфера лаборатории наполнена неприязнью к нему как к выскочке. "Я что, виноват?" - хотелось спросить их. Тридцать лет жизни еще не принесли мудрости. И он по-детски обиделся: "Сейчас попадаете от зависти". Лучшего момента как предъявить на свет лотерейный билет Вениамина Алексеевича, он не нашел.

Алексей выбрался из-за стола, прошел по лаборатории туда, где копошилась с пробирками лаборантка Ковалева.

- Золотце, как дела? - спросил он, подходя вплотную.

- Путем, - через плечо бросила Ковалева, продолжая мыть пробирки, - Тебе чего?

- Помоги проверить, - в руках Алексей держал билет и газету Вениамина

Алексеевича.

- А сам чего? Сверяй цифры и все. Возьми на столе линеечку, с ней удобнее.

- Мне никогда не везло. По гороскопу в этом месяце у меня финансовый успех, возможен выигрыш в лотерею. Деньги нужны позарез, а рука моя несчастливая. А ты у нас удачливая.