Голубой уголь<br />(сборник)

Гарпун со свистом вонзился в лед и скрылся в облаках пара.

— Готово! — крикнул Алфеев, и выключил ток.

Пар рассеялся. Древко гарпуна, торчавшее изо льда, вибрировало и гудело низким басом, как струна. Наконечник весь ушел в лед. С торжествующим видом оба механика ворвались в комнату. Объяснять в чем дело не нужно было. Все гурьбой бросились в мастерскую. Палка внедрилась в лед добросовестно.

— А ну-ка, испытаю по-своему, — крикнул Деревяшкин.

Подпрыгнув, он ухватился обеими руками за гарпун и подтянулся.

— Выдержит! — одобрил он.

— Завтра же выберем окончательно место для «лифта имени Комлинского», — ликующе сказал Ковров.

V. «Лифт имени Комлинского»

Вопрос о выборе места для постройки лестницы оказался сложнее, чем сначала предполагали. Намеченное Ковровым место против лагеря несомненно имело значительные удобства. Ледяные уступы давали возможность взобраться без предварительных приготовлений на двадцать метров. Кроме того, не надо было тратить времени на ходьбу — вышел из жилища и работай.

Но конструкторы «лифта имени Комлинского» энергично запротестовали. Алфеев первый указал, что разумнее всего сооружить лестницу на стене айсберга.

— Здесь мы выгадаем двадцать метров, там — целую сотню. У айсберга самые низкие стены, какие только можно найти во всем ущелье. Кроме того, поверхность его неровная, и, пользуясь естественными ступеньками, мы, пожалуй, сэкономим не один десяток метров.

— Ну, а как же тогда с тюленями? — напомнил Деревяшкин.

— А что тюлени? Мы заготовили уже без малого четыреста штук. Много ли еще надо? Не жадничайте! Теперь-то смело можно применить мой старый план охоты.

— Вот упорный оппозиционер! — засмеялся Ковров. — Но вы забываете, что внизу вода. Как вы начнете работу?

— Пустяки! — уверенно заявил Комлинский. — Шкур много — сделаем лодку или плот. А потом, если уж падать, то лучше в воду, чем на лед. По крайней мере не разобьешься.

Ковров нашел этот довод мало убедительным.

— Ну, это дело вкуса… Кому что нравится… Я предпочитаю вообще не падать, — сказал он.

В конце концов творцы гарпуна победили. Тут же сообща решили немедленно заняться постройкой плота, продолжая тем временем охоту обычным способом. Плот строили два дня. Сшили несколько тюленьих шкур, сделав из них плотные, не пропускающие воздуха мешки. Затем мешки туго надули и, зашнуровав отверстие, получили нечто похожее на поплавки, применяемые в войсках для устройства временных понтонных мостов. Связанные поплавки покрыли обледенелыми, твердыми как камень тюленьими шкурами.

Последняя большая охота задала «консервной фабрике» спешную работу на несколько дней. «Закончив производство», плот спустили на воду и привязали его канатами из тюленьих шкур к обоим берегам тюленьего водоема.

С особой торжественностью прошли приготовления к «закладке лифта». Все население ледяного ущелья собралось на ледяном берегу бассейна. Комлинский и Алфеев, установив на плоту аккумулятор и проверив провода и канаты, отплыли к намеченному месту у подножья противоположной стены.

Честь первого гарпуна была предоставлена Коврову, обладавшему по общему признанию наиболее сильными мускулами. Прочно утвердившись на краю плота, Ковров размахнулся и изо всех сил запустил гарпун.

Ковров размахнулся и изо всех сил запустил гарпун.

Одновременно Комлинский включил ток. Гарпун взметнулся вверх, увлекая за собой хвост из провода и бечёвки, и, коснувшись льда айсберга, исчез в облачке водяных паров. Снова щелкнул выключатель. Пар рассеялся — гарпун, на высоте двенадцати метров глубоко вонзившийся в лед. покачивал хвостом…

Следующим выступил Деревяшкин. Гарпун его вонзился очень удачно: хоть и немного ниже первого, но зато левее его примерно на полметра. Расстояние оказалось, как нельзя более удобным для устройства лестницы. Тотчас втянули наверх сделанные из тюленьей кожи канаты и испытали крепость конструкции, взобравшись по канатам до половины их длины. Потом Деревяшкин стал привязывать заранее заготовленные перекладины к обоим канатам. Ступенька за ступенькой он довел лестницу до самых гарпунов. Затем Комлинский, заткнув за пояс две толстых алюминиевых трубка и взяв и руку запасной гарпун с волочившимся за ним шнуром, полез по лестнице, чтобы заменить гарпуны кольями и устроить площадку — основание для второго звена лестницы.

Добравшись до верха лестницы, он повернул выключатель в ручке запасного гарпуна и вонзил его в стену. Разворочав гнездо достаточной глубины во льду, податливом под накаленным наконечником гарпуна как трухлявое дерево, Комлинский выключил ток, извлек свой чудесный гарпун и вогнал в образовавшееся гнездо алюминиевую трубку. Через несколько минут она вмерзла в лед. Укрепив таким же способом вторую трубку, Комлинский крикнул товарищам:

— А ведь дело-то оказывается проще чем мы думали! Никаких площадок вырубать не нужно! Лестницу можно вести «без пересадки» доверху! Гарпун вмерзает прочно, как впаянный: вот, смотрите!

С этими словами он вонзил гарпун в лед над своей головой.

— Сейчас он вмерзнет. А вы, чтобы не терять времени, вяжите второе звено лестницы — подвешу готовую.

Комлинский поспешно спустился на плот, обвязал себя канатом подмышками, оставив два свободных конца спереди и петлю за спиной.

— Вместо скамейки, — пояснил он тщательно примеряя петлю в качестве сиденья.

Смотав свободные концы и сунув их за пояс, Комлинский снова полез наверх.

— Видали? — крикнул он, закинув один из свободных концов веревки на древко третьего гарпуна. Потом подтянулся немного на веревке, подвязал ее наглухо к поясу, подладил под себя веревочную скамью и повис в сидячем положении, как это делают маляры, раскрашивающие фасады зданий. Затем с большим усилием снял поочередно оба конца лестницы с гарпунов, переместив ее на заготовленные постоянные колья. Освободив изо льда оба гарпуна, на которых еще минуту назад висела лестница, один из них заткнул за пояс, а другой вонзил в лед у себя над головой.

Потом на древко этого гарпуна закинул второй конец веревки, опять немного подтянулся, закрепил веревку и отцепил свободно повисшую петлю предыдущего гарпуна. Этот гарпун он тоже извлек и тотчас же опять всадил в лед еще выше.

В результате этих манипуляций Комлинский поднялся вверх больше, чем на высоту своего роста, а минут через двадцать — еще на такое же расстояние.

— Вот это действительно лифт! — крикнул в восхищении Алфеев. — Сидит и подымается! Знай лишь покалывай лед да успевай перебрасывать веревку.

Комлинского сменил Деревяшкин. Меняясь, они через три часа поднялись вверх почти на пятнадцать метров выше того места, где была укреплена первая лестница. Впаяв в лед колья, Комлинский подтянул изготовленное внизу второе звено лестницы и укрепил его.

В это время на берегу тюленьего водоема появилось два новых зрителя. Рюмин медленно вел под руку пилота Марина, которому «доктор» Бураков впервые разрешил прогулку. Они шли медленно. Марин, тяжело опираясь на руку спутника, вяло передвигал ноги. Фигура его казалась нежизненной перед группой работающих людей. Он походил на стилизованную игрушку, несколько жуткую, олицетворявшую угрюмую слабость. Дрожащий зигзагообразный шаг, косо застегнутая шуба, уродливо вздутый поверх бинтов на голове башлык, неживая белизна небритого лица — все это напоминало скорее автомат с обессилевшей пружиной, нежели живого человека.

Марин остановился у берега водоема, медленно поднял руку, наставил ее козырьком над глазами. Блеск по верхнему краю стен и многократное отражение этого блеска в выступах айсберга показались больному слишком яркими. Он вглядывался в повисшую у ледяной стены лестницу с цеплявшимся на ней Комлинским, шевеля губами, смотрел на возившихся внизу на плоту остальных товарищей — и постепенно «оживал». Поворачивая во все стороны голову, он даже сделал самостоятельно несколько шагов вперед. Движения Марина становились все тверже, но — странное дело — еще более усилилось сходство с автоматом, у которого нарастает быстрота движений по мере возобновления завода.