Зверская ферма

- А где Молли? - воскликнул кто-то.

И действительно, Молли пропала. На минуту возник великий переполох, так как все за нее испугались. Что с нею сделали люди - может быть, увели в плен? В конце концов, однако, Молли удалось отыскать в ее собственном стойле, где она лежала, ничего не видя и не слыша, спрятав голову под сеном в яслях. Она сбежала с поля боя, как только раздался выстрел. А когда, посмотрев на нее, все вернулись во двор, оказалось, что мальчишка-конюх, которого Боксер вовсе не убил, а только оглушил, сбежал из усадьбы.

Все еще не остыв, животные вновь собрались все вместе, шумно делясь рассказами о своих ратных подвигах. Тотчас же было устроено импровизированное празднество. Был поднят флаг, несколько раз спели "Животных Британии" и предали торжественному погребению погибшую смертью храбрых овцу. На ее могиле высадили куст боярышника. Снежок произнес небольшую надгробную речь, упирая в своем выступлении на необходимость если понадобится - всем погибнуть в бою за Зверскую Ферму.

Единодушно было решено учредить боевой орден "Зверь-Герой" первой степени, которым тут же наградили Снежка и Боксера. Этот орден представлял собой медный жетон (а в подсобке обнаружилось несколько таких медных блях) для ношения по праздникам и воскресным дням. Было учреждено и звание "Зверь-Герой" второй степени, которое посмертно присвоили погибшей овце.

Долго спорили о том, как будет называться выигранное сражение. В конце концов назвали его "Битвой при Коровнике", поскольку именно в коровнике была устроена засада, решившая исход битвы. В грязи отыскалось охотничье ружье мистера Джонса, а в доме обнаружили и запас патронов. Ружье решили установить у подножия флагштока в качестве артиллерийского орудия и отныне палить из него дважды в год: 12 октября, в годовщину Битвы при Коровнике, и 24 июня, в годовщину Восстания.

Глава пятая

С началом зимы поведение Молли стало вызывать все большее и большее беспокойство. Каждое утро она опаздывала на работу, оправдываясь тем, что якобы проспала. Жаловалась на непонятные боли, хотя аппетит у нее оставался превосходным. Она стремилась прогулять работу под любым предлогом и пойти вместо этого к пруду с питьевой водой, где она обычно подолгу с глупейшим видом пялилась на свое отражение в воде. Но поговаривали о вещах и более серьезных.

Однажды, когда Молли весело вбежала во двор, размахивая своим длинным хвостом и пожевывая стебелек травы, Кашка отвела ее в сторону.

- Молли, - сказала она, - мне нужно серьезно поговорить с тобой. Сегодня утром я видела, как ты заглядывала через изгородь, которая отделяет Зверскую Ферму от Фоксвуда. За изгородью стоял кто-то из работников мистера Пилькингтона. Я почти уверена, хотя и была далеко, что он что-то сказал тебе и даже гладил тебя! Что все это значит, Молли?

- Нет! Не было этого! Это все неправда! - заржала Молли, вскидываясь на дыбы и колотя по земле копытами.

- Посмотри мне в глаза, Молли! Дай мне честное слово, что он тебя не гладил!

- Это неправда, - твердила Молли, но не смогла посмотреть Кашке в глаза, а еще через минуту сорвалась с места и умчалась на пастбище.

Неожиданная догадка сразила Кашку. Не говоря никому ни слова, она пошла в стойло Молли и копытом разрыла там солому. Под соломой было запрятано несколько пучков разноцветных лент и маленькая кучка пиленого сахара.

Через три дня Молли исчезла. Несколько недель никто ничего не знал о месте ее пребывания, но потом голуби донесли, что ее видели на другом конце Виллингдона. Она стояла возле трактира, запряженная в нарядный, раскрашенный в красно-черные цвета экипаж. Жирный красномордый человек в клетчатых бриджах и гетрах, похожий на трактирщика, поглаживал ей морду и кормил сахаром. В ее подстриженную челку была вплетена алая ленточка. Похоже, что она была очень довольна собой, сказали голуби. Никто из животных больше никогда не упоминал ее имени.

Январь выдался очень суровый. Земля звенела от мороза как сталь и на полях делать было нечего. Совет на большом гумне собирался чаще, чем обычно. Свиньи занялись планированием работ на следующий сельскохозяйственный сезон. Все уже принимали как должное, что свиньи, как самые смышленые на ферме, разрабатывают все вопросы хозяйственной политики, хотя решения их обязательно утверждаются большинством голосов на Совете. Этот порядок в общем полностью оправдывал бы себя, если бы не раздоры между Снежком и Наполеоном. Они не могли прийти к согласию ни по одному вопросу. Если один из них предлагал как можно больше земли отводить под ячмень, то другой непременно требовал сажать главным образом овес, и если один говорил, что такие-то и такие-то поля очень хороши под капусту, то другой сразу же начинал утверждать, что они годятся только под корнеплоды. У каждого были свои сторонники, и Совет становился ареной нескончаемых споров.

Блистательные выступления с трибуны часто приносили Снежку большинство на Совете, но Наполеон отыгрывался в промежутках между Советами, успешно склоняя животных на свою сторону. Особенно большой популярностью он пользовался среди овец. В последнее время они принимались блеять "Четыре хорошо, два - плохо" к месту и не к месту, из-за чего Советы даже приходилось прерывать. Нетрудно было заметить, что особенно часто они вспоминали об этом лозунге в наиболее ответственные моменты выступлений Снежка.

Снежок обнаружил в доме несколько старых номеров журнала "Земледелец и животновод", тщательно изучил их и преисполнился стремлением ко всякого рода нововведениям и преобразованиям. Он учено толковал о дренажных канавах, силосе и зольных удобрениях и с целью повышения плодородия полей выработал для каждого животного сложный план непосредственного внесения навоза в почву, чтобы не тратить усилий на его перевозку, причем каждый день следовало удобрять новый заранее определенный участок. Наполеон собственных планов не разрабатывал, но уверенно говорил, что прожекты Снежка гроша ломаного не стоят, и, казалось, чего-то выжидал. Самая ожесточенная дискуссия разразилась у них по поводу ветряной мельницы.

На обширном выгоне неподалеку от усадьбы возвышался небольшая холм самое высокое место на территории фермы. Изучив состав почв, Снежок объявил, что именно здесь следует построить ветряную мельницу, которая приведет в движение динамо-машину и снабдит всю ферму электроэнергией. Эта мельница, по словам Снежка, осветит и отопит зимой все сараи и стойла, будет приводить в действие циркулярную пилу, соломорезку, свеклорезку и электродоилку. Животные никогда в жизни не слышали таких слов. Ферму мистера Джонса справедливо считали отсталой, механизация на ней была в самом зачаточном состоянии. Животные слушали Снежка с изумлением, а он вызывал в их воображении вереницы фантастических машин, которые будут выполнять тяжелые работы, в то время как сами они будут пастись в свое удовольствие на полях, либо совершенствовать свои познания чтением книг или беседами.

Подробные чертежи мельницы Снежок разработал за несколько недель. Конструкции металлических деталей были заимствованы главным образом из трех книг, принадлежавших ранее мистеру Джонсу: "Тысяча полезных дел для дома", "Каждый сам себе каменщик" и "Электричество для начинающих". В качестве кабинета для своих занятий Снежок избрал сарай, в котором раньше стоял инкубатор, где был гладкий деревянный пол, очень удобный для черчения. Там он торчал целыми днями. Чтобы книги не закрывались, Снежок укладывал камни на страницах, а сам, зажав ножкой кусок мела, бегал по сараю взад и вперед, чертя линию за линией и слегка повизгивая от возбуждения. Постепенно эти линии превратились в сложное нагромождение кривошипов и зубчатых валов, и покрыли больше половины пола. Остальные животные находили, что хотя это и непонятно, но впечатляет. По меньшей мере раз в неделю они являлись взглянуть на рисунки Снежка. Заглядывали даже утки и куры, изо всех сил стараясь не наступить на проведенные мелом линии.

Один Наполеон оставался равнодушным. Он объявил себя противником мельницы с самого начала. Правда, однажды и он вдруг пришел ознакомиться с трудами Снежка. С важным видом Наполеон обошел весь сарай, внимательно осмотрел все детали чертежей и рисунков, понюхал их раз или два, немного постоял, скосив глаза и как бы охватывая чертежи в целом, а потом приподнял ножку, помочился на чертежи и вышел, не проронив ни слова.