Дождя сегодня не будет

– Хорошо, что над нами еще три этажа, – сказал Дэн, мигая воспаленными глазами, – кабинет как угловое помещение не выдержал.

Чего не выдержал, я не спросил. Я устал думать, устал бояться, говорить, ждать понедельника.

Дэн был озабочен и смущен. То и дело его вызывали к телефону.

– Господин Оргель…

– Зовите меня Гео.

Он кивнул, устало улыбнувшись.

– Что-то готовится, Гео. Приказано привести вас в порядок и побрить.

– В аду не бреются, Дэн, – сказал я, следя за чашкой, скользившей к краю стола.

– Но…

Дальше я не расслышал, потому что все потонуло в нарастающей мешанине взрывов, криков и скрежета. Чашка подпрыгнула и устремилась в обратном направлении. Столкнулась с сахарницей, опрокинулась, плеснув недопитым молоком. По разлитой лужице пошли круги.

И вдруг все смолкло. Прошло пять минут. Десять. Мы совсем отвыкли от тишины. Она давила, ошеломляла, терзала уши. По спине полз панический холодок. Приглушенные голоса, суета, стоны были частью тишины. Они лишь оттеняли ее глубину, этой невозможной тишины, навалившейся извне.

Вспыхнуло нормальное освещение. Офицер с кровоподтеком на лбу поманил нас в коридор. Все стояли навытяжку лицом к входной двери. Мы пошли в гостиную. В то, что осталось от моей уютной старомодной гостиной.

– Вон! – крикнул офицер полицейскому, развалившемуся на стуле. Полицейский не двинулся. Его вынесли вместе со стулом, потому что тело не разгибалось.

– Приехал кто-то из начальства, – прошептал Дэн. – Как вы, Гео?

Он считал мне пульс, когда в гостиную постучали. Я сел на диван, не желая встречать очередного Крюгера в позе «смирно».

Вошел сухопарый корректный господин в ослепительной сорочке и безукоризненной черной паре со значком государственного чиновника в петлице. Хотелось потрогать его на ощупь – настолько неправдоподобным казался он в здешнем «интерьере».

– Господин Оргель?

Я привстал, поклонился и чуть было не предложил ему сесть, однако вокруг не было сколько-нибудь достойного места для его высокопоставленных брюк.

– Ваше полное имя, пожалуйста.

– Гео Орб-Оргель, – ответил я, дивясь его способности не видеть и не обонять ничего, что не касается его загадочной миссии.

Сверкнув золотым перстнем, рука двинулась вбок и взяла тисненую красную папку. Тут я заметил двух господ пониже рангом, маячивших за спиной моего визитера.

– Ваш возраст, место рождения?

Он сверял ответы с документами в папке, чуть склоняя голову, причесанную «а-ля президент».

– Ваш пол? – Он ничуть не шутил, он был великолепен.

– Простите, с кем имею честь?

– Старший нотариус шестнадцатого округа Гибсон. Имя вашего отца, господин Оргель? Имена деда и бабки по отцовской линии?

Я положил ногу на ногу и собрался перечислить всех своих родичей, болезни, которые перенес в детстве, группу крови, размер выплачиваемого налога, рост, вес, занимаемую должность… все, что угодно: мне начинало нравиться, что нас не поджигают, не топят, не душат. Мне начинала нравиться тишина.

Но Гибсон обратился к Дэну:

– Вы имеете профессиональное удостоверение, доктор?

И пока я наблюдал, как тот лихорадочно шарит по карманам, стесняясь своего порванного халата, исцарапанных рук и плохо замытых бурых пятен на коленях, подоспевший ассистент ловко снял у меня отпечатки пальцев.

Удостоверение доктора было изучено и возвращено.

– Можете ли вы засвидетельствовать, что ваш пациент психически вменяем?

– О… да. Все органы функционируют нормально, пульс…

Гибсон отмел мой пульс мановением перстня.

– Скрепите вашей подписью заключение о том, что господин Оргель пребывает в здравом уме и твердой памяти.

Дэн растерянно подписался. Ассистент произнес что-то об идентификации личности, сложил оборудование в чемоданчик и направился к двери. Гибсон возвратил красную папку другому ассистенту.

Уже уходят? Жаль. Нет, еще одна папка, синяя с золотом. Гибсон откашлялся.

– Господин Оргель, нотариальным расследованием установлено, что по смерти Тролла Орб-Оргеля вы являетесь его единственным законным наследником.

Он замолчал, выдерживая торжественную паузу. Смешно. Самое время сообщать мне о чьей-то там смерти.

– И когда умер этот Тролл?

– Двадцать восьмого октября сего года. Вам было послано уведомление.

Не получал я никакого уведомления. Тролл Оргель… Тролл? Ну конечно же! Пресловутый двоюродный дядя Тролл. Он «ввязался в темные спекуляции и стал позором семьи». В нашем доме о нем красноречиво умалчивали. Я думал, он давно сгинул в чужих краях.

– Согласны ли вы принять наследство?

На миг я почувствовал себя шокированным: как-никак «позор семьи». Но если отказаться, они тотчас уйдут, а так мы еще поболтаем в тишине.

– Согласен.

– Скрепите подписью.

Скрепил.

– Благодарю вас. В соответствии с пунктами 4-м, 182-м и 369-м, господин Оргель, вы будете официально введены во владение через тридцать шесть часов, считая с данного момента.

– И что же оставил мне дядюшка Тролл?

Гибсон открыл синюю папку.

– Акции фирмы «Паллмер» на сумму четырнадцать миллионов долларов. Свинцовые рудники в Боливии. Чайные плантации площадью…

Ай да дядюшка Тролл! Что значит вовремя ввязаться в темные спекуляции! Однажды – мне было лет десять – он приезжал в наш старинный, уже ветшавший дом среди полей и не был допущен к порогу. Бабушка вышла на веранду, иронически оглядела сиявший хромом автомобиль ярко-лилового цвета и сказала безапелляционным тоном: «В роду Орб-Оргелей подобных машин не держат».

Водя чистым розовым ногтем по страницам, Гибсон зачитывал длинный список богатств дядюшки Тролла.

– …А также принадлежащий Троллу Оргелю по праву личной собственности остров Макабр, расположенный…

Остров Макабр?! Личная резиденция короля наркотиков Папы Пиперазино?.. Черно-бело-розовый Гибсон закачался у меня перед глазами.

– Хватит, – прохрипел я. – Общий итог?

– Округленно состояние оценивается в шестьсот пятьдесят восемь миллионов долларов, – бесстрастно изрек Гибсон.

Та-ак. И сколько ж это будет – десять процентов от шестисот пятидесяти восьми? Очень много. Вполне достаточно, чтобы ответить на все мои «почему».

– Если вы не имеете больше вопросов…

– Нет.

– Тогда до скорого свидания, господин Оргель. Наша контора работает в обычные часы.

Дэн щупал мне пульс, что-то приговаривал. Те ушли.

– Бросьте, в обморок я не хлопнусь.

Гады. Подлая нечисть. «Десять процентов от сумм, имеющих поступить в течение недели…» И за это – Орс, Дармоед, Морена. Тела под простыней. Обугленные головешки на носилках…

– Дэн! Вы поняли, Дэн?

– О да! Поздравляю вас, Гео… господин Оргель! Счастлив пожать вашу руку!

Я смотрел на него, и он отдалялся, пустел, превращался в плоскую белую фигурку, оставляя меня наедине с моей ненавистью и отвращением.

Тишина взорвалась. Штурм возобновился.

5

Я сидел на сундуке в торце коридора.

– Прибыло подкрепление! – радостно сообщил доктор. – Посидите пока тут, господин Оргель, самое безопасное место.

Вам не жестко?

– Идите, доктор, идите.

В коридоре толклись новоприбывшие. Кто-то попросил у меня закурить, назвав «приятелем». Они даже не знали, ради кого погибнут.

Я пошарил в сундуке, набитом реликвиями, и нащупал семейную Библию. К нижней доске тяжелого переплета был подклеен изнутри лист бумаги, свернутый вдоль и поперек и посаженный для прочности на шелк. Библия переходила из поколения в поколение, и на листке скупыми штришками вычерчивалась история рода Оргель. Фамильное дерево.

Я осторожно расправил слежавшиеся сгибы. Когда-то я разглядывал этот лист, еще не умея читать. Смутно помнилось что-то огромное. Огромным дерево не было, но где-то на половине ствола оно пышно ветвилось и цвело россыпью имен, любовно вписанных в изящные виньетки. Выше ветви редели и укорачивались, порой упираясь в грустный вопросительный знак: кто-то затерялся в житейском море и неизвестно, продолжил ли свой род. На вершине я отыскал себя и Орса, вписанных почерком отца, и рядом с датой рождения брата пометил дату смерти. Над собой я помедлил. «Гео Орб-Оргель. 7.XII.1960». Скоро исполнится тридцать. Вернее, исполнилось бы, если б я не застраховался. И если бы Тролл Оргель не оказался Папой Пиперазино. Что ж, отдадим последний долг старому прохвосту.