За дверью в лето

— И куда же ты меня зовешь, к своему похотливому Кроту?

— А, ты об этом? Не бери в голову, это уже пройденный этап. Место магистра весьма удобная позиция для переговоров с отцами-попечителями о реформе школ боевых монахов.

— И что, удалось договориться? — Алисе было трудно спрятать собственную заинтересованность.

— Конечно, они же не дураки. Мне поставлено лишь одно условие, притом совсем несложное.

— Интересно, что же это за условие такое? — полюбопытствовал юноша.

— Да мелочь. Даже обсуждать не стоит. Всего лишь твоя жизнь, малыш.

— Что? А Роджер-то им зачем понадобился? — изумилась барса.

— Ну, это надо у них спросить. Я считаю, что старшины брандов имеют право на маленькую прихоть. Нет смысла перечить старшим.

— По-твоему получается, что соронги, заказавшие наемному убийце Ксюшу, — негодяи и подонки, а верховные вольные, заказавшие тебе Роджера, — борцы за светлое будущее леомуров?

— К сожалению, в этом мире все дороги пропитаны кровью, — подытожил Рыжий.

— Хорошее оправдание собственным гнусным замыслам.

— И что же в них такого гнусного? Закон написан для холопов, а то, что творят господа, называется не преступлением, а историей.

— Время от времени некоторые холопы начинают мнить себя господами, — съязвил Роджер.

— Ну да, удачный бунт называется революцией, малыш. Если я тебя правильно понял, красавица, ты идти со мной не хочешь.

— Ты сам-то подумал, куда зовешь меня?

— Конечно. Вырвись из мира громких слов и глупых шаблонов. Вдвоем мы намного быстрее превратим боевых монахов в грозную силу истории и заставим соронгов жить по нашим правилам.

— Ты рвешься к власти и мировому господству, но что ты можешь дать этому миру? Только войну и страдание. Тебя учили убивать, а не править.

— Ничего, справлюсь и с управлением. Не глупее других.

— Может, и не глупее, но бессердечнее и прямолинейнее. Ты легко готов переступить через жизнь этого мальчика, и точно так же будешь ломать другие судьбы. Ненависть к соронгам пробудила в тебе монстра, по сравнению с котором шорги — просто белые и пушистые груффи.

— Конечно, я — чудовище, а твои хозяева — ангелы во плоти, — зло усмехнулся Этьен.

— Нет, они далеко не ангелы, но соронги делают все, чтобы предотвратить катастрофу типа третьей мировой, а ты активно раскачиваешь лодку.

— Конечно, ведь они хотят сохранить власть в своих руках. Все дрожат от мысли о новой войне, а ведь именно в таких потрясениях формируются характеры, выявляются лидеры, отсекается все лишнее и пустое.

— Иногда мне кажется, что ты вынырнул из далекого прошлого или начитался детских романов. Мы живем не в эпоху рыцарских турниров, техника шагнула так далеко вперед, что ристалище может просто не выдержать поединка.

— Пустые бабьи страхи. — Рыжий раздраженно махнул лапой. — Никто не допустит применения ядерного оружия.

— В конце второй мировой уже допустили, — вставил фразу Роджер.

— Это было сделано умышленно, причем теми же соронгами с примитивной целью напугать вольных третьей мировой.

— Скорее, показать им, куда может привести их желание передела мира. — Алиса опять отодвинула юношу с линии огня. — И бранды поняли, что заигрались. Они перестали слишком сильно раскачивать лодку. Думаю, они никогда не подпустят тебя к своим школам.

— Зачем же тогда мне поставили условие?

— Затем, что, повесив морковку перед мордой осла, легко управлять глупым животным. Этот мальчик волнует верховных вольных намного больше, чем твое мировое господство. Он — козырная карта в их игре, а ты как был марионеткой, так ею и остался.

— Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас упрям, как осел, а кто умеет просчитать ситуацию на десять ходов вперед.

— Пока что твоя позиция совсем не выглядит выигрышной. Храм, в котором ты занимал пост магистра, разгромлен правительственными войсками. Его привратник обвинил вас с настоятелем в предательстве интересов вольных. Твой единственный союзник тяжело ранен.

— Ты бы посмотрела на свое собственное положение. Вы сидите в тупике на крыше железной будки и пытаетесь заговаривать мне зубы, надеясь дождаться помощи от Маркиза. При этом вы даже не догадываетесь, что ждать вам нечего, а точнее, уже некого.

— Хочешь сказать, что нам ее не послали? — поинтересовался Роджер.

— Ну, зачем же так плохо думать о старом соронге? Конечно, послали. Вот чем мне нравятся наши всемогущие правители, так это своей предсказуемостью. Даже немного скучно.

— Каких глупостей только не делают леомуры от скуки, — Алиса попыталась скрыть расстройство, вызванное крушением надежд на подкрепление.

— Может, хватит соревноваться в язвительности? Теперь вам известно многое, и мы можем поговорить, как деловые лиаты. У меня есть предложение, выгодное для всех сторон.

— Ну что ж, узнаем, ради чего ты тянул резину, — прокомментировала девушка.

— Вы спускаетесь вниз и становитесь моими заложниками.

— Это предложение не отличается новизной, — съязвил молодой воин.

— В чем же ты здесь увидел нашу выгоду? — удивилась барса.

— Вы останетесь живы, и сохраните шансы обрести свободу в будущем.

— Какие-то иллюзорные шансы, если учесть, что верховные вольные требуют смерти Роджера.

— Ты же сама сказала, что они могут попытаться обмануть меня, поэтому живой мальчик мне намного выгоднее мертвого.

— Хочешь спрятать козырь в рукаве?

— Конечно, ты девочка умная и ловишь все на лету.

— Хорошо, с ним все понятно, но зачем тебе в качестве пленницы я? Что остановит тебя убить меня тут же на месте, как только мы сдадимся?

— Элементарный здравый смысл. Мне нужны посфлушные заложники. Догадываешься, какой способ управления леомурами самый действенный? Эффективнее всего распоряжаться жизнью и здоровьем их родных и близких или, например, возлюбленных.

— Ты это к чему? — удивилась Таира.

— Не зря говорят, что любовь ослепляет. Идиоты, готовые друг с друга пылинки сдувать, все никак не могут признаться самим себе, что втрескались по уши. Может, кто-то желает мне возразить? Только говорите за себя, а не за своего спутника.

Роджер с Алисой изумленно уставились друг на друга. Растерянность, недоверие и надежда смешались на их лицах экзотическим коктейлем, но никто не произнес ни слова опровержения. Время неожиданно замедлилось и стало напоминать переваренный сироп, формирующий каплю на конце чайной ложки, под которую подставлен терпеливо ожидающий язык. На пару мгновений они даже забыли о занесенном над их головами топоре палача, который с издевательской усмешкой наблюдал за немой сценой на крыше будки охранника. Не дождавшись ответа, отступник лениво потянулся и продолжил:

— Да, конечно, вы смелые и отважные, но выбирать смерть за себя всегда легче, чем за дорогого тебе леомура. Итак, Роджер, что ты выбираешь для своей возлюбленной Таиры, жизнь или смерть? А ты, Таира, готова ли ты пожертвовать дорогим тебе Роджером ради благополучия соронгов?

— Тебе этого не понять, увечный. — Барса неожиданно повернулась к предателю лицом. — Но я потому и люблю его, что в отличие от тебя в нем нет гнилой сердцевины. Ты не любил Ксюшу, иначе бы ушел из барсов навсегда, не ожидая разрешения свыше. Ее смерть не ранила твое сердце, а лишь ущемила самолюбие. И мстил ты не за нее, а за обиженного себя, которого лишили любимой игрушки.

— Думай, что говоришь, тварь, — вспылил Рыжий.

— Что? Правда не нравится? Хочется ощущать себя этаким графом Монте-Кристо, благородным мстителем? Дерьмо ты шорговое, а не барс. Только и умеешь бить сзади да прятаться за чужие спины. Мы выбираем бой. Я ведь не ошиблась в тебе, Роджер?

— Нет, — влюбленный леомур отошел на другой край крыши и принял боевую стойку.

— Ну, что, спускай своих холуев с цепи, нарцисс конопатый, — Алиса тоже слегка присела и наклонила голову, погружаясь в астрал.

— Вот вы как. По хорошему не хотите. Ну что ж, придется достать розги. — Магистр лениво повернулся к своим колдунам. — Оставайтесь на месте и ни во что не вмешивайтесь. Я сам разберусь с этими сопливыми молокососами.