Глубинный путь

— Ну и что же? — неохотно откликнулся Макаренко. Очевидно, ему не хотелось отвлекаться от своих мыслей.

— Мне, свидетелю всех событий и борьбы между вами и другими инженерами, очень хочется знать, как вы добились таких исключительных результатов. Ведь это не секрет?

— Нет, теперь уже не секрет. Просто мы выкачали из туннеля воздух. Там почти абсолютная пустота, и поезда, не встречая сопротивления воздуха, мчатся со скоростью около тысячи километров в час.

Какое на редкость простое объяснение! Я оказался в положении мудреца из известной басни, который никак не мог открыть обыкновенный ларчик.

Суть так называемой «макаренковской» системы в том и заключалась, что в туннеле создавался вакуум. Для этого и нужно было герметизировать весь Глубинный путь. Огромное воздушно-вентиляционное хозяйство предназначалось именно для выкачивания воздуха. Авиация давно достигла бы таких же скоростей, если бы не сопротивление воздуха — препятствие, которое очень трудно преодолеть. Чтобы преодолеть это препятствие, конструкторы самолетов работают над созданием стратосферной авиации. А Макаренко решение проблемы сверхскорости искал под землей… И нашел ее там… Простота решения привела к тому, что не я один не разгадал настоящих замыслов молодого инженера. Впрочем, никакого вреда в этом не было. Наоборот, это помогло получше засекретить изобретение Макаренко.

«Просто и гениально!» — подумал я, услышав ответ Ярослава.

9. Военный журналист

Рассвет.

На улицах начиналось утреннее движение. А в помещении большинства министерств все окна еще были освещены. События последних дней, которые разворачивались в Европе и Азии, заставляли всех работать без отдыха.

Весь мир напряженно следил за военными действиями, начатыми неожиданным, коварным нападением империалистов на Советский Союз.

Утром, в половине восьмого, мы прибыли в отдел прессы при Министерстве вооруженных сил.

Макаренко распрощался со мной. Он спешил уехать в Иркутск: там было центральное управление Глубинного пути.

Я вошел в помещение отдела прессы и вскоре оказался в приемной перед дверью кабинета, на котором висела табличка: «А. П. Черняк, заместитель начальника». Секретарь — не кто иной, как Тарас Чуть — попросил меня подождать несколько минут.

На стенах висели карты фронтов, а на столе лежали сводки иностранных телеграфных агентств. Я сейчас же просмотрел их.

Одно из агентств небольшой нейтральной страны сообщало: «Наступление на всех фронтах началось вчера в 9 часов 20 минут по среднеевропейскому времени. Сразу последовали удачные авиационные нападения на ряд приграничных городов Советского Союза. Но воздушной армаде западных государств, пытавшейся прорваться к Москве, не повезло. Она почти вся погибла, хотя и нанесла немалый урон советской авиации. Танковые и моторизованные корпуса на Востоке и на Западе неожиданно для советского командования перешли границы СССР. На пограничных линиях они везде встретили жестокое сопротивление, но все же сломили его своим количеством. К сожалению, темпы дальнейшего наступления замедлились. Однако успех всей операции зависит от того, как будут разворачиваться события в течение ближайших дней. Если Красной Армии удастся в течение двух-трех дней довести количество живой силы и техники до количества сил союзных государств, то, бросив большую часть своих сил против наступающих на одном фронте, красные смогут добыть решающую победу сперва на этом фронте, а затем перебросить свои силы на другой. К счастью, западный и восточный фронты разделяет колоссальное расстояние. Правда, подземный путь между Западом и Востоком уже закончен, но вряд ли будет иметь решающее значение в войне. Не так просто по одному туннелю перебросить миллионную армию на расстояние более восьми тысяч километров. Итак, исходя из всего вышеизложенного, вполне вероятно, что красные с мобилизацией вовремя не справятся и, отбив первый приступ, лишатся сил для быстрого контрнаступления. Между и на Западе и на Востоке в захваченных пограничных районах наступающие начали создавать мощные укрепления. Под землей вырастают крепости. И это свидетельствует, что война будет затяжной. Это война на истощение».

Агентство это явно симпатизировало тем, кто напал на нашу страну.

Другое агентство передавало следующее сообщение:

«Сведения на четыре часа утра.

Согласно сообщениям штабов антикоммунистической коалиции, положение на фронтах рисуется в следующем виде:

Восток. Наступление идет медленно, но налицо определенные успехи. Установлено, что резервная армия красных численностью до миллиона человек участия в боях пока не принимает. Есть основания полагать, что ее срочно перебрасывают на запад. Со стороны красных особенно упорно обороняется 56-й корпус, в частности сто шестидесятая дивизия. После первых боев части корпуса даже продвинулись вперед.

Запад. Быстрое в первые часы наступление задерживается из-за отчаянного сопротивления пограничных частей. Особенно ожесточенные бои идут на 55-й параллели. В южной части этого фронта — затишье. Есть сведения, что там скапливаются большие силы красных. По данным разведки, там ждут прибытия 56-го корпуса. Над фронтом все время идут воздушные бои без заметных успехов с той и другой стороны».

Сообщение агентства сопровождалось следующим примечанием:

«Сведения об одном и том же корпусе с обоих фронтов, удаленных друг от друга почти на десять тысяч километров, свидетельствует о неточности информации, которая имеется в распоряжении штабов».

Не успел я все это прочитать, как секретарь пригласил меня в кабинет Черняка.

И вот я оказался перед своим недавним редактором… В первый миг я оторопел, увидев Антона Павловича в военном мундире, с суровым, начальственным выражением лица. У него даже выправка появилась. Но стоило секретарю выйти из кабинета, как мой начальник снова стал привычным Антоном Павловичем.

— Значит так, товарищ Кайдаш, — сказал он. — Вы прикомандированы к нашему отделу и, таким образом, мы снова вместе. Кто о вас позаботился, вы, очевидно, понимаете…

Я улыбнулся и ответил, что очень этому рад. Антон Павлович начал рассказывать, как сам здесь оказался и о том, что уже знал.

Война, хотя и началась внезапно, не была полной неожиданностью для нашего командования. Правда, многие перестали верить в возможность войны, считая, что никто не посмеет напасть на такую могучую державу, как Советский Союз. Однако командование учитывало эту возможность и сумело достойно ответить на первые удары. В первую ночь на ноги были поставлены все наши вооруженные силы, а теперь идет всеобщая мобилизация, которая во много раз увеличит нашу мощь. Вражеским государствам удалось провести мобилизацию раньше, и этим объясняются их первые успехи. Но эти успехи — лишь временные. В ближайшие дни на фронтах появятся новые формирования Красной Армии.

Той же ночью редактор журнала «Заря» был назначен помощником руководителя отдела прессы. В отдел стекались сведения, которые затем передавали газетам и телеграфным агентствам.

Тарас Чуть рвался на фронт добровольцем. Он явился на призывной пункт, но там ему отказали, как несовершеннолетнему. Тогда он разыскал Черняка, и тот взял его к себе секретарем.

Рассказав эти новости, Антон Павлович начал упрекать меня:

— Как же это ты, побывав в таком интересном бою, да еще под командованием нашего друга Шелемехи, ограничился коротенькой информацией? Ну какой ты после этого газетчик?.. А потом исчез. Пришлось разыскивать полковника Шелемеху, чтобы узнать твое засекреченное местопребывание… Нехорошо, товарищ корреспондент.

Я рассказал Черняку о своей поездке в «Сосновое», о состоянии Лиды и опасной операции. Антон Павлович, выслушав меня, грустно покачал головой. Судьба Лиды не могла оставить его равнодушным.

Но мы не могли уделить много времени беседе о девушке и быстро перешли к главному.

Начальник прежде всего проинформировал меня о положении на фронтах. По словам Черняка, положение это явно складывалось в нашу пользу, хотя враги и продвинулись в первые сутки на обоих фронтах. Разворачивалось большое сражение в центральной части Западного фронта. С Востока на Запад перебрасывались воинские соединения. С помощью Глубинного пути переброска войск происходила с колоссальной скоростью.