За гранью

- Нет-нет, Эйрин, платья здесь ни при чем! - перебила ее Грейс. Боюсь, вина целиком на мне. Стыдно при-знаться, но я так и не смогла разобраться во всех этих пряжках и крючочках. Дело в том, что я никогда раньше ничего подобного не носила.

Эйрин никак не отреагировала на это заявление, несомненно, показавшееся ей весьма необычным, - разве что чуть заметно приподняла бровь.

- В таком случае позвольте мне показать вам, как это делается, предложила она, направляясь к гардеробу.

Грейс сочла момент подходящим, чтобы задать наконец вертевшийся на языке вопрос:

- Скажите, Эйрин, почему люди в замке пугаются меня?

- О Мать Зея! Да с чего вы это взяли?! - в изумлении повернулась к ней баронесса.

Зея? Название этого мира или что-то другое? Нужно будет при случае выяснить. Но попозже. Собравшись с духом, Грейс рассказала о том, какими взглядами провожали ее утром стражники у ворот и в какой панический ужас повергло ее пробуждение находившихся в комнате горничных. Эйрин выслушала ее до конца и задумалась, озабоченно поджав губы.

- Вы знаете причину, но не хотите говорить? - догадалась Грейс.

Девушка заметно смутилась. Она вновь присела рядом с ней на скамью и принялась объяснять:

- На самом деле вам не о чем волноваться, Грейс. Это простые люди, грубые, необразованные, склонные к дурацким суевериям. И к сплетням тоже. Вы не поверите, но не прошло и часа после вашего приезда, а история о том, как эрл Стоунбрейк нашел вас замерзающей в Сумеречном лесу, успела трижды облететь весь Кейлавер, с каждым разом все дальше отклоняясь от действительности и обрастая совершенно фантастическими подробностями, пока все слуги окончательно не уверовали, что вы не просто заблудившаяся в чаще женщина, а... а...

- А кто? - не выдержала затянувшейся паузы Грейс.

- Королева фей, - со вздохом закончила баронесса и сокрушенно покачала головой. - Глупости, конечно, но люди рассказывают столько удивительных вещей про Сумеречный лес, что поневоле задумаешься. Разумеется, никто не верит всерьез в эти сказки, кроме неразумных детишек, пугающих ими друг друга по ночам, и все же... Вы так прекрасны, Грейс, что вас и впрямь можно принять за фею! У вас поразительно белая кожа и необыкновенные глаза, подобные лесной зелени в солнечный летний день. Я никогда не встречала глаз такого оттенка. Надеюсь, теперь вы понимаете, отчего слуги посчитали вас королевой Маленького Народца? - Последние слова Эйрин сопровождались смехом, впрочем, быстро увядшим. - Естественно, эти невежественные люди ошибаются, не так ли?

Грейс всякое случалось слышать в свой адрес, но королевой фей ее называли впервые. Она постаралась придать голосу как можно больше уверенности:

- Мне очень жаль разочаровывать вас, Эйрин, но я самая обыкновенная женщина, клянусь!

Девушка снова рассмеялась - на этот раз с облегчением.

- Позвольте с вами не согласиться, - возразила она, лукаво прищурившись. - Кем бы вы ни были, леди Грейс из Беккетта, ни у кого не повернется язык назвать вас обыкновенной женщиной! - Эйрин наклонилась вперед, обняла ее за плечи левой рукой и прижалась к ней щекой. - Мы обязательно подружимся, правда, Грейс?

Тело ее непроизвольно напряглось, в глазах мелькнула тревога. Она всю жизнь сознательно избегала подобных интимных ситуаций и сейчас всем своим существом противилась навязываемой ей близости. Внутренний голос твердил, что это опасно, что она еще не готова. Но Эйрин прижималась к ней с такой доверчивостью и нежностью, что исходящее от нее тепло в конце концов растопило страхи и ледок недоверия, и Грейс впервые откликнулась на чужую ласку.

- Нет, Эйрин, не подружимся, - усмехнулась она, сама себе удивляясь, потому что мы с тобой уже подружились!

Лишь обняв, в свою очередь, юную баронессу, Грейс сообразила наконец, что же ее беспокоило все это время. Первый звоночек прозвучал, когда Эйрин только появилась на пороге спальни. Сначала она не придала этому значения, но теперь убедилась, что инстинкт врача ее не подвел. Не успев еще хорошенько обдумать, что она делает, Грейс мягко отстранилась от девушки и посмотрела ей прямо в глаза.

- Ты позволишь мне взглянуть на твою правую руку, Эйрин? - спросила она.

Баронесса побледнела и сразу насторожилась.

- Мою правую руку? Зачем?

- Я врач, Эйрин, - пояснила Грейс. - Не исключено, что я сумею тебе помочь.

- Врач?

- Ну да. Я лечу людей.

- А-а, теперь понятно, - закивала девушка. - Ты целительница!

- Я вижу, ты удивлена. Что, в Кейлаване женщинам не позволяется заниматься медициной?

Баронесса недоуменно взглянула на Грейс.

- Наоборот! У нас все целительницы женщины. Мужчины считают это занятие ниже своего достоинства, но мне кажется, что на самом деле они просто неженки. Вдобавок им недостает терпения и милосердия, необходимых в столь тонком ремесле. А ведь я могла бы сразу догадаться, что ты целительница. Знаешь, у тебя такой ученый вид. - Эйрин снова обняла ее. Конечно же, ты можешь меня осмотреть, милая Грейс, только я очень сомневаюсь, что даже тебе по силам мне помочь.

Как всегда при осмотре пациента, движения ее сделались скупыми и выверенными до миллиметра. Она осторожно развернула покрывающую правое плечо девушки шаль, под которой обнаружилась иссохшая тоненькая ручка в перевязи из льняного полотна. Пока Грейс осматривала ее искривленную конечность и формулировала в уме диагноз, Эйрин спокойно сидела на скамье и невозмутимо смотрела в окно.

В отличие от нормально развитой левой правая рука баронессы была сильно искривлена и частично атрофирована. Она оказалась короче здоровой на добрую треть. Под бледной восковой кожей проглядывали причудливо изогнутые, как побеги глицинии, хрупкие косточки. Тончайший слой мышечной ткани поверх них выглядел безжизненно дряблым и гладким, как наполненный жидкостью пузырь. Кисть изгибалась внутрь к локтю; большой и указательный пальцы скрючились и словно навек застыли в зафиксированном положении, а три других, коротких и недоразвитых, срослись вместе. Одним словом, удручающее зрелище, но в то же время щемяще прекрасное, как заплетенная в символизирующем падение раненой голубки или неподвижность покрытой инеем ивовой ветви жесте рука танцора театра Кабуки.