Миллениум

Больница имени В.И. Яковенко, более известная как "Белые Столбы", первоначально располагалась на территории старинной помещичьей усадьбы, но потом переехала в новые корпуса, и усадьба оказалась в запустении. Здесь, в еще не вырубленном парке, на свежем воздухе и в полном одиночестве, Павлов проводил большую часть свободного времени, занимаясь спортом и созерцанием природы.

Медсестры Алена и Тамара продолжали баловать его своим вниманием, причем, незамужняя и бездетная Тамара частенько оставалась в его номере на ночь, чтобы не тратить время на дорогу в Москву. В выходные дни его регулярно навещали старший брат Сергей с супругой Надеждой, двоюродная сестра Людмила с мужем и дочерью, и, конечно, друг детства и юности Николай Гаврилович Терехов, общение с которым на Павлова действовало особенно благотворно. Он уже знал о том, Лариса Николаевна Селезнева вышла замуж за его племянника Мишку, и испытывал противоречивые чувства: жгучей ревности, обиды и жертвенного альтруизма.

Цибиков и его сын доктор Ситников продолжали ненавязчиво гнуть свою линию насчет атипичной амнезии, объясняя этим провал в его памяти протяженностью в двенадцать земных лет. Его "виртуальные" сны и переживания их также интересовали, но лишь постольку, поскольку они соответствовали общей клинической картине довольно редкого психического заболевания. По их просьбе Павлов записал на магнитофон несколько самых ярких эпизодов из разряда своих о "видений", начиная с "великого потопа" и кончая прощанием с Березкой. Про беса Арнольда Борисовича Шлаги, про искушения и испытания, которым он из-за него подвергся, Павлов тоже сказал немало "теплых" слов.

Две магнитофонные кассеты (продолжительностью 45 минут) он использовал на рассказ о своем друге и соратнике Толемей-хане и о научных и культурных достижениях прибайкальской Империи джурджени. О своих любовных похождениях и шалостях, а также о своих военных подвигах он не распространялся, полагая, что первое чересчур интимно, а второе — недоказуемо, да и слишком нескромно.

Цибиков рассказы Павлова никак не комментировал, и это его несколько обескураживало. На его прямой вопрос, возбудят ли против гражданина Мерцалова и его пособника гражданина Фишмана уголовные дела по факту нанесения ущерба его здоровью, Цибиков ответил, что, по его сведениям, следствие по делу его таинственного исчезновения возобновилось, однако скорого результата ждать не приходится. К тому же, по его словам, оба фигуранта в настоящее время находятся за границей: Мерцалов в Англии, а его сообщник Фишман в Израиле.

— Есть еще одна проблема, которую зовут Светлана Викторовна Оленина, — доктор Цибиков при упоминании общей знакомой понизил голос до конспиративного шепота.

— Что с ней? Где она? — разволновался Павлов, живо вспомнив печальные обстоятельства, при которых они расстались.

— В 1982 году после гибели в Кандагаре своего мужа полковника Петрова она уволилась из органов, заключила фиктивный брак с гражданином Финляндии, уехала с ним на ПМЖ в Суоми, вскоре развелась, получила американскую визу и поступила на учебу в Колумбийский университет. Сейчас она видный ученый-этнограф и вместе со своим мужем-французом изучает жизнь и быт американских индейцев в бассейне реки Амазонка, — таким, вот, неожиданным известием о судьбе Олениной огорошил его Цибиков.

В середине июля 1990 г. Павлов в сопровождении доктора Ситникова побывал в Главлите. К тому времени он уже имел на руках новенький паспорт со штампом прописки в квартире на улице Теплый Стан. Для того чтобы после смерти родителя квартира осталась за наследниками, брату Сергею пришлось даже в ней прописаться, хотя жить в ней он не собирался. За 12 лет, прошедших со времени отбытия Павлова в злосчастную командировку в Новосибирск, в его родном ведомстве очень многое изменилось. Бывший шеф Валентин Георгиевич Афанасьев уже давно вышел на пенсию, жил в подмосковной даче в Переделкино, выращивал розы и писал мемуары.

Из коллег, с которыми он когда-то вместе работал, остались считанные единицы. Сам Главлит доживал последние дни. В условиях перестройки и демократизации общества институт цензуры подлежал ликвидации по причине ненадобности. Начальник отдела кадров ознакомил Павлова с двумя приказами, составленными за одним числом. В соответствии с первым приказом он восстанавливался на работе в прежней должности, а в соответствии со вторым приказом — увольнялся, в связи сокращением штатов. Ему даже выплатили небольшую компенсацию в размере 200 рублей и пожелали успехов в дальнейшем трудоустройстве.

……………………………………………………………………………………………………

Проведя с молчаливого согласия доктора медицинских наук N изящную операцию "по превращению Савла в Павла", то есть одного брата-близнеца в другого, Цибиков сильно рисковал нарваться на неприятности. На его стороне был установленный факт генетического родства гражданина Павлова Д.В. и гражданина Павлова С.В. Результаты генетической экспертизы подтвердили, что Сергей Васильевич Павлов, проживающий в подмосковных Химках, кровным родственником Дмитрия Васильевича Павлова не является. К тому же настоящий Павлов поступил в Институт судебно-медицинской экспертизы имени Сербского без каких-либо документов, кроме истории болезни, заведенной на него в больнице N5. Этот позорный документ Цибиков хранил в сейфе в своем служебном кабинете.

Против Цибикова играли объективные обстоятельства гражданского существования настоящего Павлова, у которого имелись родственники и друзья, и он был не последним специалистом на своей работе в Министерстве геологии СССР. Каким образом эти объективные обстоятельства проявятся, можно было только гадать, но то, что они могут обернуться скандалом, нельзя было исключать, ни на минуту, ни на йоту.

Доктор Ситников предложил смелый план: вернуть вместо Павлова в институт имени Сербского другого человека, желательно безнадежно больного, но с его историей болезни. Оставалось только найти внешне похожего на Павлова мужчину в возрасте 30–35 лет, но таковых в больнице имени Яковенко в наличии не было.

Гром ударил, когда его не ждали. В последний день июля поздно вечером в квартире Цибикова раздался звонок. Звонила женщина, представившаяся родственницей Павлова, и слезно умоляла его разрешить ей свидание со своим любимым двоюродным братом. Она каким-то образом разузнала, в какой больнице он находится, и кто его лечащий врач.

Утром на другой день, когда Цибиков приехал на работу в 1-й государственный медицинский институт, в коридоре у двери служебного кабинета его поджидал следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР подполковник Мурадов, когда-то работавший в территориальном управлении КГБ по Новосибирской области. Цибиков заметил бывшего коллегу издали, и сразу в свой кабинет не пошел, а заглянул на кафедру. Секретарь-машинистка кафедры Валентина Ивановна с порога сообщила ему о визитере, припоминая, что какой-то мужчина вчера во второй половине дня звонил в методический кабинет и на кафедру и настойчиво просил сообщить приемные часы тов. Цибикова.

Поблагодарив Валентину Ивановну за информацию, Цибиков попросил ее открыть его кабинет, впустить визитера и побыть с ним несколько минут: занять каким-нибудь светским разговором и угостить чаем или прохладительными напитками. Когда Валентина Ивановна выразила недоумение по поводу его просьбы, Цибиков "по секрету" сказал ей, что визитер — очень высокопоставленный папаша одного не очень старательного студента, и держать его в коридоре просто неприлично, тогда как ему надо сделать по телефону несколько важных звонков. Валентина Ивановна понимающе кивнула головой и отправилась в его кабинет.

Дождавшись ее ухода, Цибиков присел возле столика с параллельным телефоном и на дисковом аппарате набрал нужный ему номер. На другом конце провода ответила какая-то женщина, и сразу понесла такую чушь, что сразу было ясно, что она ненормальная.

— Крыса! — громко сказал доктор Цибиков, и в этот момент в трубке послышался щелчок и раздался длинный гудок.