Певец из Кастагвардии (Онд - 2)

- Послушайте, пожалуйста... Мы можем умереть, если вы нас тут долго продержите. Мы не умеем долго обходиться без еды. К тому же чем дольше вы совещаетесь, тем дальше от нас Некронд; мы зря тратим дни...

- Мы не меряем свое время днями; это циклы Солнца. А мы чувствуем только биение сердца Земли. Обсуждение еще только началось. Имей терпение, маленькое существо. Ты как назойливый светляк, что жужжит, и жужжит, и жужжит... Если будешь так себя вести, быстро сгоришь. Лучше бери пример с озера. Подумай о водах и о том, как медленны циклы их обращения; отсюда вода течет далее в глубину, все глубже и глубже, падает в другое озеро в центре земли, а дальше мчится горячими подземными реками снова вверх, потом родники выносят ее наружу, и она возвращается в русла рек. Реки текут к великому морю, омывающему выпуклое брюхо земли, и солнце обращает воду в невесомые капельки, которые поднимаются к небу и собираются в облака. Из облаков вниз низвергается дождь, льется на горы и возвращается в этот водопад, чтобы снова стечь в наше озеро.

Каспар почти не слушал, сжав кулаки и стиснув зубы от отчаяния.

- Некронд, - сквозь зубы повторял он, надеясь вернуть разговор в нужное русло. - Я должен найти Некронд.

- О, это мы уже обсудили. Ты сказал, что хранил эту могущественную вещь у себя, но не смог ее уберечь. Мы сочли, что тебе лучше остаться здесь, у нас. Должно быть, управлять силой Некронда ты не способен.

Каспар осел на землю. Похоже, здесь он не мог ничего сделать.

А горовики тем временем вернулись к своему разговору.

- Человек не подходит для этой цели. Если бы мы могли отправиться... Но нам нельзя покидать великие пещеры. Солнце высушит наши старые кости, и они растрескаются, рассыплются.

- Может быть, могли бы пойти дети, - высказал предположение кто-то один.

- Нет, нет! Они еще неразумны. Они не справятся! - разом заспорили остальные.

Несколько молодых горовиков восторженно повскакивали на ноги.

- Но мы хотим! Увидеть мир, широкое море, небеса! И потом, мы уже достаточно взрослые!

- Мы же приносим вам подарки, и они иногда рассказывают истории о море и небе. Этого вполне достаточно, - знающим голосом сообщил старый горовик.

- Но если вы слишком стары, чтобы странствовать, должны идти мы, молодые и крепкие!

Старые горовики застонали. "Нет, нет! Только не сейчас! Я так не думаю!" - заговорили они.

- Но мы не слышали хорошей истории со времен драконов!

- Со времен драконов? - поразился Каспар.

Руки каменных великанов указали вниз, в глубину озера, и юноша, наклонившись, разглядел на дне огромный скелет с длинным гребнем на позвоночнике.

- К нам заходили два-три дракона некоторое время назад и рассказывали истории - все про битвы с людьми. А потом они умерли. Они были с нами немного дольше, чем другие существа, но в конце концов умерли, как и остальные. Все они умирают, - пожаловались горовики-дети. - Глазом моргнуть не успеешь! Сначала стонут и плачут, и перестают рассказывать истории, только ноют, как вы. А потом умирают.

Каспар почувствовал себя до крайности неуютно. Один особенно квадратный, круглоголовый горовик заговорил - впервые за все время:

- Незачем идти нам всем. Один горовик стоит множества людей. Если один из нас сопроводит этих хрупких существ, задача будет достигнута. Я хотел бы пойти.

Огромный морщинистый великан горестно заломил руки. Голова у него была такая же круглая, так что наблюдалось некое семейное сходство.

- Но, Перрен, дитя мое, снаружи очень опасно. Ты не должен туда ходить. Как отец, я не могу этого позволить. Более того - я запрещаю тебе!

- Я прожил уже две сотни и тридцать драконьих жизней, - фыркнул Перрен. - Я уже взрослый и могу принимать самостоятельные решения.

Как ни странно, остальные великаны горячо поддержали эту идею, убеждая отца Перрена, что он зря беспокоится. Каспар понял, что они просто не хотят отпускать своих собственных детей в поход и предпочитают, чтобы ушло чужое дитя.

- Но если он уйдет, остальные дети могут вскорости отправиться за ним, и мы останемся в одиночестве, - возражал им отец Перрена. - Разве вы забыли, как тоскливо нам было до их появления?

Еще один великан странно заухмылялся.

- Еще бы не помнить ту ночь, когда пришли ундины.

- Мы все это помним. Они явились, и мы славно поговорили о пустяках не долее одной драконьей жизни... А потом они принесли и оставили нам наших прекрасных малышей.

- Если бы мы только знали, сколько с ними будет волнений, мороки! Каких-то две сотни и тридцать драконьих жизней для нас оказались целой эпохой. С этим ничто не сравнится!

- Точно, ничто! - дружно поддержали остальные. Каспар попробовал сосчитать - драконы, говорят, живут по триста лет; значит, детям-горовикам исполнилось... Юноша не мог быстро это подсчитать и долго хмурился, прежде чем вывести результат: шестьдесят девять тысяч лет!

- С меня довольно. - Круглоголовый юный горовик решительно встал. - Я собираюсь отправиться с ними наверх и найти Некронд. - Он повернулся к Каспару: - Ну, пошли.

Остальные не двинулись, чтобы им помешать, и Каспар с облегченной улыбкой бросился собирать пожитки. Отец Перрена, донельзя расстроенный, твердил своему сыну, что нужно все как следует обсудить.

- Перрен, послушай меня. Это не дело - принимать такие стремительные решения! Это даже неестественно. Так нельзя!

Перрен только поводил плечами, не слушая отца. Остальные горовики горячо его поддерживали.

- Юноша, тебе нужно хорошенько приодеться, иначе обгоришь на солнце, советовал один, набрасывая на Перрена серо-зеленое полотнище, сотканное, похоже, изо мха и корней папоротников. Остальные помогли плотно обернуть морщинистое тело искателя приключений этой штуковиной и завязали ее узлом на поясе.

Наконец Перрен был готов. Каменные великаны подхватили своих узников и понесли их через озеро в темный коридор. Чтобы тащить Огнебоя, их понадобилось трое - но все равно Каспар дивился силе горовиков. Боевой конь, сильный и разъяренный, лягался и бился как демон.

Они шли по длинным извилистым переходам, и наконец впереди показался слабый свет - то была зала с драгоценными камнями. Оттуда более узкий проход круто поднимался вверх. Следуя по нему выше и выше, старые горовики продвигались все более неохотно, как будто каждый шаг давался им с трудом. Наконец они остановились, завидев впереди сероватый сумрак. Это был выход наружу, глубокая расселина.