Галактический хищник

- Брат Барабек блюдет веру Господню, остерегая души заблудших чад божьих от чар диавольских на границе Мира!

В глазах монаха вновь прорезался фанатичный блеск.

Мне стало смешно, и я откровенно улыбнулся. Смешно стало не столько от выспренней фразы монаха, как от сведений, подсказанных одним из пяти биочипов, вживленных в мою нервную систему специально для этой экспедиции. Касались эти сведения этимологии имени монаха - очень метко раздавали прозвища своим собратьям Странствующие миссионеры, ухватывали самую суть. Поэтому и имя брату по вере дали из британского фольклора, высмеивавшего некоего Робина Бобина Барабека, превзошедшего в чревоугодии самого Гаргантюа, так как в застолье он отличался редкой неразборчивостью, поедая целиком скот, людей, каменные и деревянные строения, в результате чего регулярно мучился желудочным недомоганием. Короче, тот еще был обжора.

- А живот у брата Робина Бобина при этом не болит? - поинтересовался я.

Зря сказал. Монах, потянувший было к себе салат из осьминогов, оттолкнул блюдо и ожег меня испепеляющим взглядом. Он явно не ожидал, что кто-то догадается об истоках происхождения его имени.

- Вижу, вижу тебя - всю суть твою гнусную! - завелся он. - Знаю, куда стопы свои направил! Чую, что будет с тобой и душой твоей бессмертной на Сивилле! Ведьмы поганые извлекут там из тебя душу, а сюда вернется лишь тело твое пустое. И будет оно скитаться по миру, не зная ни пристанища, ни утешения, аки Агасфер! А душа твоя навечно останется у ведьм, никогда не пройдет чистилища и не упокоится ни в раю, ни в аду!

Я поморщился.

- Послушай-ка, брат Барабек, тебе уже сказано, что я - атеист и в загробную жизнь не верю.

- Вот когда умрешь, тогда поверишь! - безапелляционно заявил он, противореча себе, только что предрекавшему моей душе вечный непокой на Сивилле. - Ultimam cogite! (1)

1 Думай о последнем часе! (лат.).

"Думай, не думай о последнем часе, а он все равно наступит..." меланхолично отметил я про себя и сказал:

- Как большинство людей, я надеюсь дожить до глубокой старости. Но беда в том, что сознание многих стариков поражено маразмом, и в таком состоянии они и умирают. И если существует загробная жизнь, то меня не прельщает перспектива коротать в раю вечность полным маразматиком.

Барабек перестал есть, замер и тупо уставился на меня, пытаясь осмыслить сказанное.

- А с чего это ты взял, что будешь в раю маразматиком? - сварливо спросил он. Похоже, даже элементарно простенькой логики моих рассуждений он не уловил.

- Тогда в каком, по-твоему, состоянии обретается душа старика-маразматика в раю после смерти?

Напрасно я ввязался в теологический диспут с братом Барабеком. Как и у большинства монахов, христианские истины непоколебимыми глыбами покоились в его сознании, и их незыблемость обусловливалась безотчетной верой, отрицающей логический анализ. А косность мышления фанатика веры у брата Барабека была написана на лице. Поэтому и вопроса, который необходимо логически осмыслить, для него не существовало.

- В блаженном! - возвестил он. - В блаженном состоянии обретается душа праведная в кущах райских!

Я иронично скривил губы.

- Это похоже на состояние человека после поноса в лесистой местности. Основательно, видно, загажены райские кущи... Упаси меня бог от такого блаженства.

- Антихрист! - взревел монах Барабек. - Антихрист вещает устами твоими!

Меня охватило раздражение. Нашел, кому вопросы задавать. Не часто мне приходилось сталкиваться со священнослужителями, но один достопамятный случай был - летел как-то на Каприониру челночным катером и три часа провел в степенной беседе с соседом, оказавшимся епископом местной новореформистской церкви. Умнейший человек, искренне верующий, но и уважающий чужую точку зрения. Продискутировав три часа, мы расстались при взаимном уважении друг к другу, но, как показалось, еще больше укрепившись каждый в своей вере. С фанатиком же дискутировать - только время терять. Впрочем, дураков хватает и среди атеистов.

- Все, хватит! - гаркнул я, встал с кресла и выдернул из идентификационной щели подлокотника билет. - Отведал блюд с антихристова стола, пора и честь знать!

Резко развернувшись, я зашагал прочь. Странно, но вслед не полетели ни обвинения в безбожии, вольнодумстве и гордыни, ни проклятия в адрес моей души на веки вечные. Ни звука не издал монах Барабек, и на выходе из ресторана я заинтригованно обернулся. Странствующему миссионеру было не до проклятий. Он спешно собирал со стола остатки обеда и складывал их в огромную, неизвестно откуда появившуюся суму. И правильно делал - в центре стола начало открываться жерло дезинтеграционной воронки, готовой поглотить объедки и направить их на переработку. Вера - верой, а кушать-то хочется...

Глава 3

Световое табло в зале ожидания сообщало, что фотонный корабль "Путник во мраке" уже шесть часов как пришвартован к створу и до окончания посадки остается чуть более часа. Обругав про себя на чем свет стоит информационную службу космо-порта и виртуальную бастургийку в частности за неверные сведения, я заспешил к кораблю. "Путник во мраке" принадлежал местной компании, сменный экипаж состоял исключительно из элиотрейцев, весьма прямолинейных и беспринципных в общении гуманоидов, поэтому задерживаться не стоило - корабль мог в любой момент уйти в рейс без меня. Жди тогда следующего рейса еще год.

Тем не менее я направился не на пассажирский причал, а на грузовой. И правильно сделал, поскольку суперкарго корабля, маленький, сухонький, как скелет, элиотреец, чем-то похожий на земных богомолов, стоял возле четырехметрового контейнерного куба и наотрез отказывал служащему космопорта в погрузке, мотивируя отказ тем, что данный контейнер в списке грузов не значится.

- Простите, суперкарго, - вежливо вклинился я в перепалку и протянул билет на рейс и багажную квитанцию. - Это мой багаж.

- Что? - изумленно выпучил фасетчатые глаза суперкарго. Он недоверчиво взял тоненькой лапкой документы, прочитал. - Действительно, наш пассажир... То есть задница. И что же в этом контейнере?

Изумление отнюдь не исчезло из глаз суперкарго.