Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты

При обсуждении перспектив контакта с Малышом более четко описывался уровень контакта с негуманоидами: не просто «впервые в истории становился возможным контакт с негуманоидами», а «УВЕРЕННЫЙ контакт», так как какие-то контакты уже были.

И более детально в первом издании описывалась мимика Малыша (выделенные слова затем убраны): «…здесь сквозь фейерверк КРОШЕЧНЫХ движений проглядывал какой-то определенный ритм, какой-то осмысленный порядок, это не была болезненная конвульсивная дрожь МУСКУЛОВ, агония, паника».

В разговоре Горбовского и Комова Горбовский предполагает, что бы земляне сделали на месте Странников, обнаружив планету с замкнутой цивилизацией, и говорит: «Мы бы поставили здесь какой-нибудь знак и убрались бы восвояси». В этом издании — не просто «какой-нибудь знак», а «какой-нибудь ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЙ знак».

Использование Авторами иностранных имен часто приводит в тупик редактора: склонять их или не склонять. Мало того что происходит разнобой в разных изданиях (где-то редактор решился на правку, где-то — нет), но еще и сами Авторы, вводя определенный персонаж в разные произведения, где-то склоняют его, а где-то нет. Действительно, обоснованным выглядит в данном случае вопрос Владимира Дьяконова, заданный при доработке и исправлении собрания сочинений АБС в «Сталкере»: «Интересно, почему фамилии Мбога, Ломба и Комацувара (или Канаяма из «Стажеров») склоняются, а Окада, Хасэгава и Васэда — нет?»

С Мбогой в разных изданиях «Малыша» это выглядит так: в журнальном издании «Мбога» склоняется, в последующих книжных изданиях до первого собрания сочинений — не склоняется, в собраниях сочинений — опять склоняется.

Присутствуют в журнальном издании и интересные подробности, убранные Авторами позже.

В радиограмме Комов сообщал на базу не просто «координаты предполагаемых стойбищ», но указывал и их количество: «координаты трех предполагаемых стойбищ».

В этом и первом книжном издании Стась Попов характеризует Комова не просто как нового соратника самого Горбовского, а как нового соперника и нового соратника.

Описывая фантом у себя в каюте, Стась более детально фиксирует происходящее (выделенное — позже убрано): «…я протянул к нему руку, и рука моя прошла сквозь него, как сквозь воздух, а он заколыхался, начал таять и ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО СЕКУНД исчез без следа».

В этом и первом книжном издании Комов, читая очередную радиограмму, покусывает ноготь большого пальца. Позже это убрано.

Голос Сидорова во время вызова с базы характеризовался не просто как «спокойный», а как «глуховатый спокойный».

В первых двух изданиях описывалось расположение всей команды перед первым посещением Малыша: «Мы с Комовым уселись за стол напротив двери, Вандерхузе втиснулся за панель диагностера…» И точнее описывались движения Малыша, когда ему предложили еду (выделенное — позже отсутствует): «Тогда Малыш вдруг упал на колени, протянул ВПЕРЕД руки и открыл рот».

В рассказе Малыша о попытках контакта перед предложением «Я входил к одному и разговаривал ночью» (о «видениях» Стася) в первом издании еще было: «Я входил к одному и разговаривал днем» (вероятно, имеются в виду «слуховые галлюцинации» Стася).

Когда Стась пытается заинтересовать Малыша шахматами, он говорит: «Это величайшая игра!», а в журнальном варианте еще добавляет: «Ей тысяча лет!..»

Путешествие Малыша в пещере дополнялось еще такими подробностями (выделенное — позже убрано): «…а Малыш шел через это, будто на самом деле ничего этого не было, шел, вытянув перед собой светящиеся руки с растопыренными пальцами, И ПАЛЬЦЫ ЕГО ВИБРИРОВАЛИ И СОДРОГАЛИСЬ В СЛОЖНОМ И ОЧЕВИДНОМ РИТМЕ, а вокруг — булькало, хрипело, журчало, звонко тикало».

Была и интересная вставка о мыслях Стася после ссоры с Майкой: «Кончится вся эта кутерьма, немедленно подаю заявление в проект «Ковчег-2»… Я СТАЛ РИСОВАТЬ СЛАДОСТНЫЕ КАРТИНЫ, КАК Я РАБОТАЮ В ПРОЕКТЕ «КОВЧЕГ-2» — с Вадиком, с Таней, с головастой Нинон, в конце концов. Как зверь буду работать, без болтовни, ни на что не отвлекаясь. Никаких контактов!..»

В конце повести, когда Стась бежит по коридору наружу, увидев Малыша, было еще интересное дополнение в описании: «Все было белое и искрилось в свете сполохов. Но у самого люка, у меня под ногами, чернел какой-то круглый предмет. Я ПОПЯТИЛСЯ. Черт знает, какая дикость представилась мне на мгновение. Я даже не сразу заставил себя нагнуться».

Рукопись «Малыша» подверглась здесь, как это бывает почти при каждом журнальном издании, сокращению. Правда, в этом случае сокращения делались либо самими Авторами, либо очень грамотным редактором, ибо убирались отдельные предложения или части предложений, содержащие очевидные факты; эти убранные места, скорее, служили для усиления эффекта от чтения, чем содержали что-либо новое, в этом издании упущенное.

К примеру, после разговора Стася с Гансом, который только проснулся и поэтому «он только мычал и мямлил какую-то несусветицу про дождь и низкое давление». В журнале убрана оценка этого разговора: «Толку от него не получилось никакого».

Убраны и подробности прогулки с Майкой в поисках Малыша: «При этом я отпускал отчаянные остроты, всячески провоцировал Майку на шуточки в мой адрес и вообще пускался во все тяжкие, чтобы хоть немножко расшевелить ее. Все втуне — Майка оставалась хмурой, отмалчивалась или отвечала односложно. Вообще с Майкой это бывает, случаются у нее приступы хандры, и в таких случаях лучше всего оставить ее в покое. Но сейчас мне казалось, что Майка не просто хандрит, а злится, и злится именно на меня; почему-то я чувствовал себя виноватым перед нею и совершенно не понимал, как быть», «Нос у меня сразу закоченел. Вдобавок легким, но очень злым ветерком тянуло с океана» и «В болото мы, конечно, не полезли, а двинулись в обход, продираясь через заросли кустарника. Жалкая была здесь растительность — бледная, худосочная, вялые синеватые листочки с металлическим отливом, хрупкие узловатые веточки, пятнистая оранжевая кора. Кусты редко достигали моего роста, так что вряд ли Вандерхузе рисковал бы здесь своими бакенбардами. Под ногами упруго подавался толстый слой палых листьев, перемешанных с песком. В тени искрился иней. Но при всем при том растительность эта вызывала определенное к себе уважение. Наверное, очень нелегко было ей здесь произрастать: ночью температура падала до минус двадцати, днем редко поднималась выше нуля, а под корнями — сплошной соленый песок. Не думаю, чтобы какое-нибудь земное растение сумело бы приспособиться к таким безрадостным условиям. И странно было представить себе, что где-то среди этих прозябших кустов бродит, ступая босыми пятками по заиндевелому песку, голый человечек».

Убрано и продолжение общения с Малышом, когда Стась пытается рассказать ему о шахматах: «Он стоял и слушал, глядя в сторону. Я кончил про шахматы и начал про покари. Я судорожно вспоминал все игры, какие знал».

И нет в журнале замечательного описания того, как боятся аварийной лампы-вспышки тахорги: «…тормозят задними ногами, останавливая свой неудержимый разбег…»

Нет и описания состояния Стася после ссоры с Майкой (эпизод после включения аварийной лампы-вспышки): «В голове у меня в горькой и бездонной пустоте кружились, сталкивались и рассыпались невысказанные слова».

И убрано перечисление проблем, по которым Стась мог бы связаться с любыми специалистами, если об этом бы спросил Малыш: «…относительно моделирования П-абстракций, обмена веществ у абиссальных форм жизни, методики построения шахматных этюдов…»

Как можно видеть по многим журнальным публикациям произведений АБС, Авторы не считали издание в журнале финалом работы над произведением и дорабатывали его (по крайней мере, производили стилистическую правку) для основного, то есть книжного, издания. В журнальной публикации «Малыша» присутствуют, по мнению Авторов, некоторые стилистические погрешности, выправленные позже.