Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

Этих быстрых прикосновений хватило Агнцу, чтобы узнать все, что он хотел узнать. Одним взмахом руки он установил, что во мгле перед ним стоит существо, познавшее чувство собственного достоинства, молодое, но уже имеющее свой взгляд на вещи, не лишенное гордости, существо смертное — человек.

Все это произвело должное впечатление на Агнца, и хотя внешне это никак не проявлялось, когда Агнец поднялся на ноги, запрокинув незрячее лицо к темному потолку, по всему его телу с головы до ног пробежала дрожь жгучего нетерпения, потревожившая завитки молочно-белой шерсти.

— Забирайте его немедленно, — прошептал Агнец, — а когда он очнется, поест и наберется сил, приведите его назад. Ибо это то, чего хочет ваш Белый Повелитель. Сами его кости вопиют о перевоплощении. Его плоть должна изменить форму, сердце иссохнуть, а душа наполниться страхом.

Агнец все еще стоял. Он воздел руки подобно оракулу, и пальцы его трепетали как крылья.

— Забирайте его. И готовьте пир. Не забудьте ничего. Мою корону. Золотые доспехи. Бутылочки с ядом. Благовония. Лавровые венки и мясо с кровью. Специи. Корзины свежей зелени. Черепа и кости. Ребра и лопатки. Не забудьте ничего, или, клянусь моими слепыми глазницами, я вырву вам сердца. Забирайте его…

Не медля ни секунды, Гиена и Козел неуклюже попятились задом, словно сгустившееся вокруг сияние свечей выдавливало их прочь, и тяжелые занавеси упали за ними.

Как обычно, после свидания со своим ужасным Повелителем двое полулюдей-полуживотных должны были постоять у сомкнувшихся за ними занавесей, привалясь друг к другу, чтобы прийти в себя, и это стало еще одним испытанием для Мальчика, оказавшегося зажатым между их взмокших от пота тел.

Междоусобная вражда была на время забыта — ведь им предстояло присутствовать при истинно великом событии: стать свидетелями превращения. Вместе они уложили Мальчика в постель (если достойна названия постели полуразвалившаяся кушетка), вместе накормили его из какого-то старого горшка размоченным в воде хлебом. В той сосредоточенности, с которой они наблюдали, как он подносит ко рту деревянную ложку, было что-то детское и, пожалуй, даже привлекательное.

За мгновение до того как заснуть, Мальчик взглянул на двух своих странных нянек, и ему вдруг пришла мысль, что, если понадобится, он запросто перехитрит их.

Затем он повернулся на другой бок и провалился в сон, тягостный сон без сновидений. Козел остался сидеть рядом с ним, время от времени почесывая свою пыльную голову, а Гиена, зажав в руках очередную кость, громко чавкал где-то в темноте.

Просидев у постели спавшего мертвым сном Мальчика часов пять, оба стража покинули свой пост и отправились в Склеп. Не получив ответа на вопрос Гиены:

«Позволит ли Великий Повелитель войти?», они осторожно раздвинули занавеси и заглянули внутрь. Сначала Гиене и Козлу не открылось ничего особенного. Все так же мягко мерцали в свете бесчисленных свечей корешки книг, скрывавших одну из стен. Роскошный красный ковер по-прежнему покрывал пол. Но высокий трон, трон Белого Повелителя, был пуст. Где же Агнец?

И тут они увидели его. Он стоял к ним спиной, позади двух шандалов со свечами, и игра света и тени делала его почти неразличимым; но вот он сделал шаг в сторону, и они увидели его руки.

Но в то же время они почти не видели их, так быстро двигались эти руки, описывая круги, расходясь и сходясь, а пальцы выделывали что-то настолько немыслимое, что сливались в сплошной опалесцирующий диск, который то поднимался, то опускался, то замирал на уровне груди Белого Агнца. Что здесь происходило? Что делал он, Агнец? Гиена скосил глаза на своего компаньона, но встретил ответный непонимающий взгляд. Откуда было им знать, что мыслительные процессы в мозгу Агнца могли происходить только с помощью тела; что бывали моменты, когда его разум, продираясь сквозь скопища догадок, предположений и мыслей, оказывался на грани окончательной потери самого себя в мирах, из которых не было возврата. Поэтому тело всегда было готово сразиться с мозгом и удержать его на грани сознания. Свидетелями этого таинства и стали сейчас Гиена и Козел. Мозговое возбуждение, вызванное Мальчиком у Белого Агнца, было столь сильно, что в битву за срывающийся в безумие разум пришлось вступить маленьким белым пальцам.

И хотя два невольных свидетеля ничего не поняли, у них хватило ума сообразить, что сейчас не нужно беспокоить их Повелителя. Они не знали, что он делает, зато очень хорошо знали, что лучше не вмешиваться. А посему тихонько покинули покои Агнца и направились в кухни и арсеналы, к корзинам свежей зелени и всего прочего, необходимого для пира, — и, хотя времени у них было еще достаточно, занялись надраиванием до блеска короны, лат и кирасы.

Вскоре и Агнцу удалось замедлить бег своих мыслей — теперь он спокойно сидел, накинув черное покрывало и молитвенно сложив руки.

А Мальчик все спал и спал, неспешно текло время, и сама тишина огромных подземных Копей становилась осязаемой и даже слышимой — как гудение пчелиного роя в дупле. Проснулся Мальчик как раз в тот момент, когда Гиена и Козел, утомясь от нелегких трудов, присели у его ложа, чтобы еще раз взглянуть на пленника. И первое, что он услышал, пробудившись, — это как Гиена встал и выплюнул очередную порцию костяной муки. Затем Гиена бросил искоса злобный взгляд на Козла и неожиданно треснул его по голове.

Удар, способный убить человека на месте, для Козла оказался совсем не таким уж смертельным. Он просто оскалил зубы, полуискательно-полуугрожающе, чтобы его компаньону не сразу пришло в голову повторить свою шутку. Правда, разглядеть этот оскал было трудновато за густым облаком пыли, поднявшимся с головы Козла.

Мальчик чуть приоткрыл глаза и увидел прямо перед собой Гиену…

— Зачем ты стукнул меня, Гиена, дорогой?

— Затем, что мне так захотелось.

— А…

— Я терпеть не могу твои отвислые фиолетовые губы.

— А…

— И твое волосатое брюхо.

— Мне так жаль, что они раздражают тебя, дорогой.

— Послушай-ка!

— Да, любовь моя.

— Интересно, что Белый Агнец сделает из него? А, балбес? Во что он превратится? А?

— О Гиена, дорогой, я думаю, что это будет…

— Что?

— Заяц!

— Нет! Нет! Нет!

— Но почему же нет, дорогой?

— Заткнись, болван! Это будет петух!

— Ну нет, дорогой!

— Ты еще споришь? Я сказал — петух!

— А может быть — кролик?

— Нет! Нет! Нет!

— Или морская свинка? У него такая нежная кожа.

— И у тебя была такая, пока не выросла щетина. Нет, Агнец сотворит из его косточек шустрого петушка.

— Об этом может знать только наш Повелитель Агнец.

— Наш Повелитель превратит его в какое-нибудь животное.

— И тогда нас станет здесь трое.

— Четверо, кретин! Четверо!

— Ты думаешь, что Агнец?..

— Он один из нас. Он…

— Он не один из нас…

Чей это был голос? Чей? Не их и не Агнца!

Два получеловека вскочили на ноги и принялись судорожно озираться вокруг, пока их взгляды на остановились на Мальчике. Глаза его были широко открыты и в полумраке казались внимательными и настороженными, как глаза охотника, подстерегающего добычу. Но хотя на его лице не дрогнул ни один мускул, от страха у него подвело живот.

С того самого момента, как на него набрел Козел, он постепенно, кусочек за кусочком, составлял для себя эту дурную, фантастическую и противную Божьим помыслам картину. Все здесь было пропитано ужасом, но, как он теперь понял, пока все случившееся с ним было только прелюдией к ужасному преступлению. Недоговоренная фраза, слово здесь, жест там, сложившись в целое, совершенно ясно сказали ему, что он будет принесен в жертву.

В сердце Мальчика, бесспорно, была некая частичка гранита, придававшая ему силу духа. И кое-что было в голове — совсем неплохие мысли.

Конечно, нелегко соображать, когда руки трясутся от страха и от страха же тебя едва не выворачивает наизнанку. Но с непостижимым упорством Мальчик повторил еще раз: «Он не один из нас».