Мидвичские кукушки

Джон Уиндем

Мидвичские кукушки

Часть первая

1. В Мидвич въезд закрыт

Самая большая удача в жизни моей жены — то, что ей довелось выйти замуж за человека, который родился 26 сентября. Не будь этого, мы неминуемо провели бы ночь с 26-го на 27-е дома в Мидвиче, со всеми вытекающими отсюда последствиями, которых — за что я не перестаю благодарить судьбу — моя жена избежала.

Однако, поскольку это был мой день рождения, а также в некоторой степени из-за того, что накануне я подписал контракт с американским издательством, 26-го утром мы отправились в Лондон — немного отпраздновать эти события. Время мы провели очень приятно: несколько визитов, омары и шабли у Уилера, последнее фантастическое творение Устинова, [1] скромный ужин — и обратно в гостиницу, где Джанет с удовольствием приняла ванну.

Итак, на следующее утро мы не спеша возвращались назад в Мидвич. По пути остановились в Трейне — ближайшем городке, где мы, как обычно, сделали покупки, затем по главной дороге проехали через поселок Стоуч, потом свернули направо на местное шоссе, и… Дорогу перекрыл шлагбаум с табличкой «Проезд закрыт», а рядом, подняв руку, стоял полисмен.

Пришлось остановиться. Полисмен подошел к машине, и я узнал констебля из Трейна.

— Простите, сэр, но дорога закрыта.

— Вы хотите сказать, мне придется ехать кругом, через Оппли?

— Боюсь, сэр, там тоже закрыто.

— Но…

Сзади раздался гудок.

— Пожалуйста, сэр, поставьте машину чуть левее, к обочине.

Слегка сбитый с толку, я подчинился, и мимо нас пронесся трехтонный армейский грузовик, вдоль бортов которого сидели молодые ребята в хаки.

— Что, в Мидвиче революция? — спросил я.

— Маневры, — ответил полисмен. — Проезд закрыт.

— Но не обе же дороги? Мы живем в Мидвиче, вы же знаете, констебль.

— Знаю, сэр. Но сейчас проезд закрыт. На вашем месте, сэр, я бы вернулся обратно в Трейн, пока мы здесь все не выясним. А тут стоять нельзя, ваша машина мешает.

Джанет открыла дверцу со своей стороны и достала сумку с покупками.

— Я пойду пешком, а ты приедешь, когда откроют движение, — сказала она мне.

Констебль поколебался, потом, понизив голос, сообщил:

— Раз уж вы здешние, мэм, я вам скажу — но только это между нами. Бесполезно, мэм. В Мидвич сейчас никому не попасть, вот в чем дело.

Мы изумленно посмотрели на него.

— Но почему? — спросила Джанет.

— Вот это-то мы как раз и пытаемся понять, мэм. А сейчас, если вы поедете в Трейн, в «Орел», я позабочусь, чтобы вам сообщили сразу же, как только дорогу откроют.

Мы с Джанет переглянулись.

— Ну что ж, — сказала она констеблю, — все это весьма странно, но раз вы так уверены, что нам никак не проехать…

— Уверен, мэм. Да еще приказ. Мы вам сразу же дадим знать.

Спорить не стоило — в конце концов, констебль лишь выполнял свой долг и при этом был настолько любезен, насколько это вообще было возможно в данной ситуации.

— Ну хорошо, — согласился я. — Моя фамилия Гейфорд, Ричард Гейфорд. Я скажу в «Орле», чтобы мне оставили записку, если меня не будет на месте.

Я выбрался задним ходом на главную дорогу и, приняв на веру слова полисмена о том, что другая дорога на Мидвич тоже закрыта, поехал обратно. Но лишь только Стоуч остался позади, я свернул с шоссе на проселок.

— Что-то мне все это не нравится, — сказал я. — Давай пройдем напрямик через поле и посмотрим, что там творится.

— И полицейский этот какой-то странный. Давай, — согласилась Джанет, открывая дверцу.

Все это было тем более удивительно, что Мидвич известен как место, где никогда ничего не происходит.

Мы с Джанет прожили здесь уже год с лишним и пришли к выводу, что в этом заключается чуть ли не главная особенность поселка. В самом деле, если бы при въезде стояла табличка с надписью: «МИДВИЧ. ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ», она была бы на удивление к месту. И почему среди тысячи других поселков именно Мидвич оказался в центре странных событий 26 сентября, вероятно, так и останется тайной навсегда.

Попробуйте представить себе, насколько это заурядное место.

Мидвич расположен примерно в восьми милях к северо-западу от Трейна. Шоссе из Трейна на запад проходит через соседние поселки Стоуч и Оппли, и из каждого идет местная дорога в Мидвич. Таким образом, поселок находится в вершине треугольника, двумя другими вершинами которого являются Стоуч и Оппли; еще одна дорога петляет около пяти миль до Хикхэма, что в трех милях к северу.

В центре Мидвича — треугольная лужайка, украшенная пятью великолепными вязами и круглым прудом. В углу, который ближе к церкви, стоит памятник жертвам войны, а по сторонам — сама церковь, дом священника, гостиница, кузница, почта, магазин миссис Вельт и ряд коттеджей. Всего в поселке около шестидесяти коттеджей и небольших домиков, мэрия, поместье Кайл и Ферма.

Церковь выстроена большей частью в готическом стиле, дом священника — в стиле эпохи короля Георга, Ферма — в викторианском; архитектура поместья Кайл восходит ко временам Тюдоров, однако с многочисленными позднейшими дополнениями; коттеджи представляют большинство стилей, существовавших между двумя Елизаветами, [2] а самыми поздними постройками стали два хозяйственных флигеля, добавленных к Ферме, когда государство забрало ее для исследовательских работ.

Не имея особого стратегического значения, Мидвич никогда не играл существенной роли в истории. Когда он возник — неизвестно; в Земельной описи Вильгельма Завоевателя он упоминается как «деревушка», каковой, впрочем, он и остается по настоящее время, находясь в стороне от железных дорог и прочих коммуникаций.

Здесь нет полезных ископаемых; никто никогда не считал Мидвич подходящим местом для аэродрома, полигона или военного училища, разве что Ферму заняло какое-то правительственное учреждение, но и это мало отразилось на деревенской жизни. Мидвич живет — вернее, жил — спокойной, сонной жизнью уже тысячу лет; и если бы кто-то, обладающий даром предвидения, предсказал его жителям грядущие странные события в ночь на 27 сентября и их тревожные последствия, его бы просто подняли на смех. «События? В Мидвиче? — сказали бы ему. — Не выдумывайте! У нас в Мидвиче никогда ничего не происходит. Хотите народ пугать своими бредовыми идеями — отправляйтесь в Оппли или Стоуч, там что угодно может быть. Но не здесь. Мы тут, в Мидвиче, народ простой, всегда тут жили и жить будем». Но таких провидцев не нашлось. Никто даже в самой малой степени не ощущал, что над Мидвичем занесен меч. Казалось, все говорило о том, что поселок проживет столь же тихой, размеренной жизнью и следующее тысячелетие.

Было бы неверно, однако, утверждать, что в Мидвиче вообще не происходило никаких исторических событий. В 1931 году там произошла вспышка ящура. А еще раньше, в 1916 году, сбившийся с курса цеппелин сбросил бомбу, которая упала на вспаханное поле и, к счастью, не взорвалась. А до этого Черного Нэда, разбойника с большой дороги, застрелила на ступеньках гостиницы «Коса и Камень» некая Полли Паркер. И хотя это событие скорее личного, чем общественного характера, оно тем не менее было прославлено в балладах 1768 года.

К таким же событиям можно отнести и неожиданное закрытие близлежащего монастыря Святого Акция, из которого разбежались монахи; сплетни о причинах их побега ходят до сих пор, хотя это случилось еще в 1493 году.

Кроме того, в церкви устраивали конюшню для лошадей Кромвеля, а развалины монастыря посетил Уильям Уордсворт, [3] посвятив этому один из своих сонетов.

Вот, пожалуй, и все. Если не считать вышеупомянутых событий, история, казалось, проходила мимо Мидвича, никак на нем не отражаясь.